Крылатый отряд подлетел к одной из башен, из которой местами пробивался рассеянный слабый свет; люлька с Риком чуть было не задела несколько каменных горгулий, изображавших мифических жутких тварей, и путешественники оказались на площадке широкого портика. В царящем здесь полумраке Рик разглядел, что они приземлились в кольце воинов, стоящих с мечами наголо, торжественно и строго.

Воздушные воины Каэр Эбра сложили крылья, опустили ношу и с непринужденной грацией людей, знающих цену традициям, но не терпящих раболепства, поклонились сухощавому крепкому марсианину с лицом волка, на котором даже в темноте можно было разглядеть светло-серые, с зеленоватыми искорками глаза, которые только усиливали его сходство с хищником. На незнакомце был видавший виды и лучшие времена обычный солдатский мундир, без каких бы то ни было излишеств, и только оружие на этом простом фоне выглядело торжественно и парадно. Но, несмотря на все это, чувствовалось, что распоряжается здесь всем именно он и делает это по праву, которое никто и не собирается оспаривать.

— Развяжите им ноги, — приказал марсианин в солдатском мундире.

Он не торопясь, внимательно оглядел Майо, и та даже покраснела от смущения; потом повернулся к Рику и стал наблюдать, как тот встает на ноги, которые ему быстро развязал один из крылатых воинов, и складывает на груди все еще закованные в кандалы руки. Рику очень хотелось бы размять затекшие ноги, но он почему-то решил, что в данной ситуации это неуместно.

Приняв величественную позу со скрещенными руками, Рик ждал, что последует дальше. Он ничего не говорил, но в его кошачьих глазах проскакивали хищные искорки, делая его похожим на плененного тигра. Эти искорки сталкивались в воздухе с искорками, исходящими из глаз, напоминавших глаза попавшего в западню волка, и в этом столкновении рождалось тепло взаимопонимания.

Эта безмолвная сцена продлилась довольно долго. В конце концов марсианин в солдатском мундире хмыкнул, почтительно наклонил голову и сказал, как говорят равному себе:

— Меня зовут Бейдах. Пойдем, повелитель уже ждет нас.

Сказав это, Бейдах повернулся к крылатым воинам Каэр Эбра, очень церемонно поклонился им и жестом пропустил их вперед на лестницу, ведущую внутрь башни. Стражники с мечами сомкнулись вокруг пленников. Майо инстинктивно приблизилась к Рику, и их руки соприкоснулись локтями. Рик повернулся и попробовал ободрить ее улыбкой, но это получилось не очень успешно.

Теперь вся группа начала спускаться по лестнице. Пока в темноте разыгрывалась эта одновременно торжественная и жуткая сцена, никто не обратил внимания, как в темном ночном воздухе скользнула легкая тень, напоминающая мотылька. Тень на расправленных, мерцающих в лунном свете крыльях сделала плавный полукруг, затем последовало два взмаха крыльев, и ночной мотылек метнулся к одному из окон и спрятался там в тени большой каменной горгульи, в которой причудливым образом переплелись части тел животных, птиц и насекомых.

Как это повелось со времен основания «Земной горнорудной компании», древний Рух был погружен в ночную темноту. Ставни плотно закрыты, двери на запоре, все щели тщательно заделаны. Темнота этого города была пропитана страхом жертвы перед хищником. Жертвы прятались в своих норках и тряслись за свою жизнь, даже не зная, вышел ли на охоту хищник.

В эту ночь в темноте древней умирающей столицы бродила одна-единственная тень. Это был огромный и грузный человек. Одет он был во все черное, отчего его было трудно разглядеть в кромешной темноте, однако он вовсе не собирался прятаться: его каблуки издавали громкий неровный стук по вымощенной булыжниками улице и выдавали легкую хромоту. Весь его вид говорил о том, что он чувствует себя здесь хозяином. Он шел в гордом одиночестве, без всякого сопровождения. Множество городских жителей, заслышав этот стук, льнули к потаенным щелям в ставнях и провожали черный силуэт взглядом. Но никто не рисковал тронуть его: на обоих его бедрах в тусклом зеленоватом сиянии полуночных светил холодным блеском играли рукоятки двух бластеров, готовых к действию. Лицо незнакомца было равнодушным, хотя губы то и дело испускали проклятия, которые относились неизвестно к кому. Однако фигура и все движения незнакомца даже не говорили, а кричали, что именно он и является хозяином в этом городе.

Неожиданно тень остановилась. Человек замер, как бы прислушиваясь к наступившей тишине. Его голова чуть-чуть повернулась, мышцы напряглись. И позой, и всеми движениями он очень напоминал ночного хищника, который в тиши и темноте почувствовал то ли добычу, то ли опасность и в любую секунду готов был броситься и разорвать на куски хоть жертву, хоть противника. Вдруг его глаза зажглись фосфори-че'ским светом, в них сверкнул азарт охотника, почуявшего добычу. Несколько секунд он внимательно смотрел в сторону полуразрушенных башен Королевского замка.

Наконец человек удовлетворенно хмыкнул. Все напряжение, которое только что сковывало мышцы, вдруг упало к ногам, как одеяния завлекающей клиента распутницы. Теперь все его жесты и движения свидетельствовали о том, что настроение человека резко улучшилось. Проклятия перестали слетать с его губ. Он быстро повернулся и торопливой, можно даже сказать, бодрой походкой двинулся к ближайшим воротам в крепостной стене, окружавшей древнюю столицу. По дороге он даже начал насвистывать мотив разухабистой песенки из тех, которые так любят звездолетчики и завсегдатаи питейных заведений. Теперь его хромота казалась шаловливым подпрыгиванием развеселившегося мальчугана.

В этот день Тронный зал выглядел совсем не так, как все последние'дни. Окна были заперты бронзовыми ставнями, а вдоль стен расставлено множество горящих факелов. Дым от них скапливался под сводами зала и образовывал зловещее облако, которое, постоянно меняя свою форму, захватило середину и теперь расплывалось к краям. Живой, пляшущий магический свет факелов выхватывал из темноты тусклые пятна, в которых преобладали багровые и золотые оттенки, — это были потрепанные знамена, штандарты и щиты, в большом количестве развешанные по стенам зала. Казалось, что эти символы былых побед заглядывают сюда сквозь пелену времен.

Вокруг стола из дерева цвета крови, столешница которого за многие века была отполирована локтями множества полководцев, принимавших за ним вошедшие в историю Марса решения, сидело двенадцать человек. Остатки былого величия — военачальники двенадцати выживших городов-государств, подчинявшихся древнему Ру-ху. Незанятый край стола был обращен в сторону высокого трона, на котором восседал юный король Харал. Его иссушенная внутренним огнем и невостребованной яростью мать сидела в кресле слева от подножия трона. Ее фигура выражала гордость и надменность. Она, подавшись вперед, внимательно, с живым участием следила за всем происходящим в зале.

Когда в зал вошел Бейдах в сопровождении гостей и стражников, ведущих пленников, над залом нависла угрюмая, зловещая тишина. Но Рик, взглянув на мрачные и надменные лица сидящих за столом мужчин, понял, что еще минуту назад здесь кипели необузданные страсти и, возможно, звучали слова, совершенно не подходящие для королевских покоев. Этот ревнивый дух борьбы за первенство и власть, как невидимое облако ядовитого газа, висел над столом. В этом и заключалась одна из основных бед Марса: его предводители, вместо того чтобы думать о судьбе планеты и объединять для этого все силы, ссорились меж собой из-за власти, которой, говоря честно, давно ни у кого из них уже не было.

Не говоря ни слова, Бейдах подошел к возвышению, где восседал повелитель, и занял свое место в кресле, стоящем справа от подножия трона. Крылатые воины Каэр Эбра, также не говоря ни слова, расселись за столом Военного совета. Стражники отступили к стенам, а Рик и Майо остались стоять посередине зала, напротив трона, от которого их отделял стол с военачальниками.

Где-то в тени высокого трона раздался краткий вздох, который очень напоминал шипение испуганной, но готовящейся к нападению змеи, и на свет вышел, ухмыляясь во всю ширь своего уродливого лица, карлик Ллоу.