— Вы про оружие? Я просто собираюсь посетить свой замок на Таларе, а там сами понимаете… — ответила герцогиня.

Когда они вошли в кабинет, Виктори взяла из рук своего молчаливого спутника предмет, бережно завернутый в серый шелк, протянула его графу. Тот взял осторожно. Вещь оказалась неожиданно легкой — книга такого размера была бы много тяжелее.

— Я думаю, милорд Сварог, вам это нужнее… наверное, — тихо произнесла герцогиня Доран, — Берегите его.

Сварог не утерпел, стянул шелк и замер в изумлении. Это был портрет его отца, написанный талантливо и точно. Гэйр-старший смотрел с холста внимательно и насмешливо, почти такой, как на той видеозаписи, что когда-то прислал Гаудин. Совсем такой, каким помнил его Станислав Сварог из своего детства.

Граф взглянул в лицо герцогине и понял, что отец значил для нее много больше, чем просто друг, как говорил ему глава 8-го Департамента.

— Спасибо, — севшим голосом проговорил Сварог, — у меня ведь только видеозапись, портретов графа в замке нет.

— Он не любил парадную живопись, милорд, этот портрет написан другом, потому и сохранился. Граф не захотел забрать его, все смеялся, говорил, что если потомкам будет нужно, то заберут его сами… А известную Вам запись сделала в свое время я, сама и отдала ее Гаудину, задолго до вашего здесь появления, — опустив глаза, ответила леди Виктори.

— Зачем?

— Я надеялась, что они найдут его, думала — это поможет, — она судорожно вздохнула, и ее молчаливый спутник осторожно положил руку ей на плечо. Виктори тряхнула головой, как бы отгоняя тяжелые мысли:

— Я в порядке, Даррен, уже в порядке.

— Не печальтесь, госпожа, ОН бы одобрил, — глубоким бархатным баритоном произнес высокий.

Кто он ей, подумал Сварог, родственник, слуга, телохранитель? Не похоже, хотя он и обращается к ней, как к госпоже. И он тоже знал отца.

Граф аккуратно снял со стены небольшой морской пейзаж, висевший против его письменного стола, и повесил на его место портрет отца.

— Еще раз благодарю вас, герцогиня, — с поклоном сказал он, — Быть может, вы расскажете мне…

— Об отце? — сказала леди Виктори, — Мы не так уж долго были знакомы, милорд, только последние три года. Я немного помогала ему, чем могла. Наш род владеет древней магией, но, к сожалению, многие знания утеряны. Против сил Великого Мастера она почти бесполезна, но в других случаях…

— Говорят, что он нашел удочку, на которую можно поймать Великого Кракена?

— Если и нашел, то уже без меня. Он не хотел, чтобы кто-либо сопровождал его в последнем плавании, кроме экипажа корабля, разумеется. Мы с ним даже поссорились, но ваш отец остался тверд в своем решении. Он говорил, что не должен оставлять удочки, на которую можно поймать его самого. Я сопровождала его лишь однажды, когда он на Инбер Колбта искал исчезнувший город, а нашел…

— Выход на Древние Дороги, — закончил Даррен, — в Город-над Морем. Есть такое место… Или время… Перекресток многих Дорог. Так получилось, что ваш отец спас мне там жизнь, отбил у местной стражи. Я знал, как выбраться из этого странного мира, но не знал, куда нас выбросит мое заклинание. Выбросило, слава Богу, сюда. А здесь госпожа вылечила меня.

— Он умирал, — сказала Виктори, — потратив слишком много сил, для того, чтобы вытащить нас всех. Это был тот самый случай, когда магия пожирает саму жизненную силу чародея. Здесь и пригодилось мое умение. С тех пор мы пытались по мере наших сил помогать графу Гэйру, но не уберегли…

— Госпожа, это Судьба, — мягко сказал Даррен, — она сильнее нас, но мы не должны уступать ей тропу. Так говорят там, где я родился.

— А где, если не секрет? — спросил Сварог.

— Как и Вы, — улыбнулся Даррен, и улыбка эта была светлой и грустной, — далеко от плоти этого мира. И мне тоже нет дороги домой, слишком многое держит меня здесь. Кроме того, я могу быть полезен миледи, хоть и не все мои магические способности вернулись.

— А как вы очутились… — начал Сварог, но тут на пороге кабинета бесшумно воплотился Макред.

— Что случилось? — поднял одну бровь хозяин.

— Что-то звенит в вашей спальне, милорд, а войти я не решился.

Сварог прислушался и, действительно, услышал отдаленный звон, как будто уронили золотой бокал. И тут же что-то отозвалось тихо где-то здесь, рядом, совсем близко… И полыхнул рубин на рукоятке кинжала герцогини Доран.

— Все в порядке, граф, — спокойно сказала она, — все правильно. Это ваш топор — Доран-ан-Тег приветствует брата.

— Так это… — догадался Сварог.

— Доран-ан-Рагт.

Граф ожидал чего-то подобного, поэтому почти не удивился.

— Милорд, не сочтите за бестактность, но вы не могли бы принести ваш топор, — попросила Виктори.

— Хотите посмотреть, как он отреагирует на ваш кинжал вблизи?

— Не только. Вы, наверное, знаете, что оружие Дорана иногда действует самостоятельно, по собственному разумению. Так вот, мне кажется, что сейчас или ваш топор, или мой кинжал учинят нечто подобное…

Сварог представил, как превратившийся в туманное колесо Доран-ан-Тег крошит в мелкую щепу резную дверь кабинета, и быстренько направился за ним в спальню. Всю обратную дорогу он ощущал ладонями, как вибрирует в руках древнее оружие, точно в нетерпении. Вернувшись, граф увидел, что леди Виктори держит на ладонях обнаженный ан-Рагт, по лезвию которого пробегают яркие голубые искры.

— Подойдите ближе, милорд Сварог, — проговорила герцогиня Доран, — один человек рассказал мне, что существует некий магический ритуал, позволяющий обрести этому оружию большую силу, а может быть, и что-то еще… Как всегда, слишком многое забыто. Я знаю слова, а кинжал помнит, что надо делать.

По наитию Сварог протянул топор лезвием вперед, и Виктори коснулась его клинком кинжала.

— О сотворивший, скажи свое Слово, верни нам силу твоих созданий, — негромко, нараспев произнесла Виктори.

Одинаковым голубым светом вспыхнули по контуру лезвий топор и кинжал, а в комнате вдруг наступили сумерки. Сварогу показалось, что в голубом сиянии он видит лицо: орлиный нос, четкий рисунок скул, темные пронзительные глаза под сросшимися на переносице густыми бровями, нижняя часть лица скрыта окладистой бородой. И низкий рокочущий бас, прозвучавший как будто внутри, в мозгу: «Да будет так! Да прибудет с вами Сила, пока вы идете по дороге Света…» Еще раз полыхнули рубины на рукоятках, и все кончилось.

— Так просто? — удивился Сварог, — Вы ведь ради этого все затеяли, да?

— Не только. Видит Бог, я бы с радостью отдала Вам кинжал, но его же нельзя отдать, — ответила Виктори, — Ан-Рагт у меня давно, и я кропотливо, по крупицам, собираю все, что связано с оружием Дорана, даже сказками не брезгую. Кстати, в одной из них я и нашла упоминание о таком ритуале. Еще Ваш отец хотел это проверить, но не было второго…

— «Брата», — закончил граф Гэйр, — я понял. И что мы теперь можем? Я ощущаю некие изменения, какую-то магию, но не могу сказать ничего определенного.

— Вряд ли мы сможем подобрать определение этому или опознать магию, граф, — грустно улыбнулась герцогиня, — слишком уж это все древнее. Возможно, кто-нибудь из самых старых адептов Мистериора…

Сварог аккуратно прислонил топор к столу и вдруг заметил какое-то шевеление на книжной полке. Приглядевшись, он обнаружил, что из-за толстого тома «Кодекса жути ночной», лежащего еще на паре таких же, торчит донельзя знакомое мохнатое серое ухо. Значит, Карах все это время был здесь, на правах нового домового, оберегал и защищал на всякий случай.

— Карах! — строгим голосом позвал Сварог, — хватит прятаться, ты, как-никак, уже в министрах ходишь.

Серенький домовой осторожно, бочком, вышел из-за своего укрытия.

— Не сердись, хозяин, мне теперь положено.

— Знаю, знаю, не оправдывайся, — усмехнулся Сварог, — лучше иди сюда, познакомлю тебя с гостями. Вот, господа, имею честь представить: Глава Королевского Кабинета Хелльстада и Трех Королевств, кавалер всяческих орденов, именем Карах.