Вопрос внебрачной жизни становится одним из самых актуальных для современных христиан. Одно дело, если к вере пришел уже будучи семейным человеком: верность вполне поощряется и в светском обществе. И совсем другое, если ты не состоишь в браке.
Сегодня девство до брака представляется чем-то совершенно немыслимым и даже несуразным. Трудно представить, что молодой человек и девушка, встретившись, погуляли пару месяцев за ручку, а потом решили пожениться. Как правило реализуется простая схема: встреча — постель — свадьба.
Далеко не каждый человек сегодня способен ждать, пока не появится та единственная его половина, которая выйдет за него замуж (или женится) без предварительной совместной жизни. В чем причина? Да все в том же. В нежелании обуздать собственную похоть, в стремлении испытать наслаждение, в жажде удовольствия.
Как православной девушке противостоять своему возлюбленному, который желает с ней близости до брака, если он не живет по тем же нравственным законам, что и она? Думаю, что ограничиваться фразой «все равно нельзя» — значит подходить к вопросу несколько формально. То есть фраза-то абсолютно верна: конечно, блуд — это грех. Но мне хотелось бы еще раз вспомнить о самой сущности этого «нельзя».
Ведь мы называем отношения блудными, если люди сошлись только для любовных утех, вовсе не желая вкусить ответственности друг за друга и за потенциальных детей, вкусить страдания и боль, без которых не рождается настоящая любовь. Ведь брак — это всегда внутреннее согласие быть вместе до конца, в радости и горе. А если этого согласия нет? Значит, мужчина и женщина не хотят быть вместе. Они хотят только приятностей.
Помните пьесу «Обыкновенное чудо»[85]?
Принцесса отказалась от своей любви к Медведю (медведя превратили в прекрасного юношу; если он полюбит и поцелует девушку, он снова станет зверем). Предав любовь, не желая отведать горечь разлуки и увидеть, как ее возлюбленный снова станет зверем, она смертельно заболевает. Итак:
«Король. (Они) говорят, что принцесса умрет.
Администратор. От чего?
Король. От любви, что ли.
Администратор. Это, я бы сказал, вздор. Бред, как я это называю. Наш общий врач, мой и королька, вчера только осматривал принцессу и докладывал мне о состоянии ее здоровья. Никаких болезней, приключающихся от любви, у принцессы не обнаружено. Это первое. А во-вторых, от любви приключаются болезни потешные, для анекдотов, как я это называю, и вполне излечимые, если их не запустить, конечно. При чем же тут смерть?»
Так вот, любовь и «любовь» так же отличаются друг от друга, как те болезни, которые от них приключаются. В одном случае болезнует и тоскует душа, жаждущая соединения с любимым,
а в другом итогом становятся венерические болезни.
Так неужели мы согласимся любить этой второй, меленькой и дешевой любовью, которая боится свадьбы без того, чтобы «предварительно не попробовать друг друга»? Неужели мы так дешево себя ценим, что испугаемся потерять человека, который «не может потерпеть», словно речь идет о походе в туалет? Или мы сами не в состоянии потерпеть?
И если вы оба так уверены в чувствах, что мешает вам освятить их в Церкви и испросить Божией благодати на вашу любовь?
А мешает внутреннее убеждение в том, что эта любовь ненастоящая. Что будет другая или другой, которые «больше подойдут». Вот мы сами и поставили себе диагноз. Если есть сомнения — значит это не «та самая» любовь. А если не та самая — брак бессмыслен и обречен на провал. А если так — значит, мы живем в блуде ради удовлетворения животных инстинктов. А если мы в блуде, значит, мы недостойны Причастия Вечной Жизни и Любви — Христа. Вот так мы осудились собственной совестью, и «злые» батюшки здесь ни при чем.
Потому что, если мы внутренне понимаем, что нас не разлучат ни смерть, ни горе, ни болезнь, — значит мы уже в браке. Печать в паспорте — это свидетельство перед обществом. Венчание — свидетельство перед Богом. Поэтому те, кто действительно живет одним дыханием, всей душой желают единения перед Законом и Благодатью. А те, кто тешит похоть и жаждет наслаждений, бегут и от загса и от храма, запутавшись в похоти и лжи перед самими собой и перед сожителем. Значит, сердце сжигает блудная страсть, и мы встаем перед выбором: бороться с ней или уступить.
Поэтому столь логично звучит призыв Церкви или оставить блудную жизнь, или превратить ее в брак, наполнив ответственностью, любовью и благодатью.
Глава 4. Старость в современном мире
Не пренебрегай человека в старости его, ибо и мы стареем.
Сир.
8; 7
В
современном мире старость из естественного периода человеческой жизни превратилась в некоторый отрицательный символ, обладание которым едва ли не приравнивается к пороку и точно уж порицается, так же как глупость, бедность или неудача. Ныне показателями самореализации, успешности и востребованности на социальном, политическом и экономическом рынке служат молодость, красота и хорошая физическая форма, и это заблуждение вовсю пропагандируется СМИ и другими глашатаями современной культуры. А ведь еще недавно, каких-нибудь 30—40 лет назад, эту роль вполне заслуженно играли опыт, мудрость, «почтенные седины». Образ умудренного опытом старца или старицы, наставляющих и вразумляющих мало что знающую молодежь, архетипичен для всех мировых культур и цивилизаций. За всю историю человечества мы впервые столкнулись с ситуацией, когда быть стариком — стыдно. Так искусственно ломается еще одна базовая структура человеческого самосознания, укорененная не только в психике, но и в генах.
Конечно, старость страшна. Старость немощна, больна и максимально близка к смерти. Старость противна природе человека и внесена в нее первородным грехом вместе со смертью и болезнями. Но приведет ли к спасению от смерти и старости их отрицание?
Объявляя Адаму об ужасных последствиях человеческого греха, Господь говорит:
В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься
(Быт. 3; 19). Сказав это, Он лишает Адама вечной жизни (Быт. 3; 22) и тем самым обрекает его на медленное умирание, то есть на старость. Ведь что такое старость? Ученые открыли некий ген старения, при отсутствии которого клетки человека способны были бы вечно обновляться, а человек жил бы вечно. Мы уже говорили о том, что смерть дана человеку промыслительно, как возможность к покаянию, для того чтобы избежать демонской участи — вечности во зле.
Старость же предусмотрена Богом как пора «сбора урожая». Утихают гормональные бури, вырастают дети, становятся нереализуемыми многие страсти и желания. Старость похожа на осень. Природа, уставшая от цветения и плодоношения, жаждет отдыха и сбрасывает уже ненужную листву...
Помните:
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет.
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
Наши предки соотносили времена года и периоды человеческой жизни. Для христианина природа — это Божественная книга, по которой можно прочесть приметы собственной жизни. Да, зима-смерть страшна, но в ней — залог новой жизни. Зерно, упав в землю, умирает, но если не умрет — не воскреснет.
Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода
(Ин. 12; 24). Глаза старости обращены внутрь, вспять, а ведь и покаяние (по-гречески — «метанойа») означает «поворот вспять». Старость зорко всматривается в минувшее, вспоминает давно ушедшее, анализирует, переживает заново. Это ли не дар Божий для немощной души, это ли не возможность раскаяться в грехах, обелить перед смертью одежды совести? Старость открыта и беззащитна перед жизнью как детство — это ли не милость Божия, позволяющая нам снова стать «как дети», чтобы удобнее войти в Царство Божие? Старость беспомощна и немощна, это ли не узда для гордости и не кратчайший путь к высшей добродетели — смирению?