– Но если вы уедете, я останусь здесь совсем один…

– Сынок, какая может быть от меня помощь?

– Когда вы уедете, никто уже не встанет между мной и Стивом…

– Хорошо, я списываю с вас долги. Считайте, что вы мне не должны ничего, я прощаю вам аванс, эти несчастные три месяца. Впрочем, вы можете вернуться со мной в город, а потом отработать эти три месяца, когда я обоснуюсь в другом месте.

Дюк отрицательно мотнул головой.

– Я должен попробовать, – сказал он. – Я хочу посмотреть на эти Черные горы!

– Ох, добрый старый Липер! – вдруг воскликнул один из ковбоев. – Он был единственной башкой во всей своре. Смотрите, он даже не лизнул отравленное мясо!

Дюк стремительно влетел в ограду псарни и там, на пороге бывшей кузницы, увидел кобеля черно-желтой масти, жалобно наблюдавшего за сотоварищами, отдающими в страшных мучениях душу своему собачьему богу.

Дюк понял – это знак судьбы. Провидение оставило ему пса, с помощью которого он возьмет след безжалостного убийцы, не щадящего ни зверей, ни людей.

Больше не было ни тени сомнения в значении послания, дешифрованного Дюком. Если именно одетый в шелка китаец Бинг послал это сообщение, то он давал знать своему невидимому союзнику, что сначала следует уничтожить собак. Этот его союзник приготовил мясо, отравил его, как ни в чем не бывало добрался сюда и совершил убийство животных. Наверное, стоило бы разоблачить Бинга, хотя бы для того, чтобы лишить его возможности действовать.

После минутного размышления Джон Морроу пришел к выведу, что он все-таки не располагает достаточными доказательствами для предъявления столь серьезного обвинения. Он видел, как некто передал с помощью азбуки Морзе сообщение из окна мансарды, с тыльной стороны дома ранчера. Несколько позже, после того как передача прекратилась, он видел Бинга, спускающегося по лестнице. Но комната китайца находилась на втором этаже дома. Он совершенно спокойно мог отпереться от обвинения, разъяснив, что ему просто не спалось и он спустился вниз подышать свежим воздухом, понадеявшись, что такая прогулка послужит укреплению сна.

Скорее всего, Бинг ответил бы именно так, и Дюк, припомнив его лицо-маску, щеки цвета слоновой кости, невозмутимые узенькие глазки, решил, что задержание китайца пользы ему не принесет. Он решил также, что гораздо лучше прямо сейчас отправиться в Черные горы и постараться найти там хоть какой-нибудь след убийцы и грабителя. Правда, очень трудно было уговорить насмерть перепуганного ранчера отложить поездку в город хотя бы на один день. Но, когда ему наконец-то удалось, Дюк взял Липера и отправился на поиски.

Как и где бандит перешел реку? Если он действительно появляется с Черных гор, то ему обязательно надо перебираться через реку, если только он не собирается сделать большой крюк, обходя это препятствие в верхнем течении. Но это совершенно бессмысленно. Далее, там, в направлении долины, где два буйных и шумных потока, питаемых тающими горными снегами, впадают в реку Линдсей, берега ее резко расширяются, в результате чего воды успокаиваются и мелеют. Здесь можно легко перебраться через нее, причем лошади не пришлось бы долго плыть, не касаясь копытами дна. И в том месте, где всадник выбирался из воды, берег должен быть еще мокрым, потому что вода не успеет так быстро просохнуть под холодным утренним горным солнцем.

Эта идея пришла в голову Дюку, словно вдохновение свыше. Он повернул Понедельника и погнал его галопом по мосту. На другом берегу он заметил Стива Гатри, прислонившегося к стене шумящей мельницы, покуривавшего трубочку и издевательски хихикающего ему вослед. Его улыбочка разозлила Дюка, но он сумел сдержать порыв гнева и свистом подозвал Липера. Послушный пес сразу же вырвался и понесся, поводя на берегу из стороны в сторону низко склоненной мордой, стараясь ухватить след и тем самым как можно скорее оказать услугу любезному хозяину. Потом он пошел вперед зигзагами, время от времени возвращаясь к всаднику, непрестанно ворочая головой и изредка посверкивая умным зеленым глазом в сторону Дюка.

Сам вид умного кобеля подбадривал Дюка. Кто знает, может, оно и лучше, что они только вдвоем ведут неутомимый поиск, а не шумно преследуют всей лающей и стенающей сворой неутомимого врага, которого шум погони наверняка предупредит задолго до того момента, как она выйдет на настоящий свежий след.

Между тем они прошли вдоль всего южного фасада дома ранчера, и приблизились к берегу реки Линдсей, и, поспешая легкой рысью, проскакали еще три мили на восток и достигли того места, где два горных потока вливались в главное русло реки. Отсюда Дюк свернул вправо и, пустив Понедельника шагом, принялся внимательно изучать берег. Через полмили он наткнулся на то, чего ждал и так старательно отыскивал. В том месте, где русло реки сильно расширилось и мелело, галька вдоль того берега, к которому прилегал стрежень, была темной. Мокрые пятна делались все меньше и меньше и совсем исчезали там, где начинались следы конских копыт. И Дюк испытал жестокое разочарование, потому что следы, несмотря ни на что, вели не в горы, а в долину, в сторону ранчо! Обозлившись и проклиная самого себя, он тронулся по следу, утратив волю к поиску, автоматически. Однако Липер более ни секунды не сомневался в том, что именно теперь пробил его час, и, весело повизгивая, бросился по следам. Четверть мили спустя он резко повернул на запад и увеличил скорость бега. высоко подняв голову. Это был верный признак того, что след – совсем недавний, и собаке вполне достаточно верхнего чутья. Дюк, заметив изменение направления погони, обмер от восторга.

Конечно же, это был просто скромный, но ловкий маневр – сбить погоню, если таковая вообще предполагалась, с толку. И в самом деле, похоже, любой из ковбоев, в том числе и Стив, отказался бы идти по следам в направлении, уводящем в сторону от Черных гор. Они спокойно дали бы бандиту уйти, даже не попытавшись нанести удар. Но теперь – пусть у него окажется даже шапка-невидимка, все равно: он потерял неуязвимость!

Заметив, что след поворачивает па запад, к дому ранчера, Дюк свистом подозвал Липера, после чего опять тронулся вдоль берега реки Линдсей. Перебраться через нее не составляло никакого труда. Понедельник выбрал самое подходящее направление, ступая с камня на камень, перебирая ногами по галечным отмелям. Только на середине потока он провалился в воду по самую шею. Насквозь мокрые, они добрались до противоположного берега.

Там опять обнаружился след. Это были отпечатки копыт с кривой подковой на правой передней ноге. Лошадь бандита, видимо, была двужильной. Шаг ее был длинным и уравновешенным. Переходя на рысь, она колыхалась и загребала в длинном шагу копытами так, словно была кровным скакуном, и во время галопа тело ее вытягивалось, словно вибрирующая струна. Все это Дюк определил, продвигаясь вдоль следа и пустив вперед Липера читать свежие следы чутким носом. Дюк полностью доверился ему, но не забывал отмечать все эти дивные подробности, обнаруженные его острым взглядом.

Сейчас он готов был чем угодно расплатиться за постижение нюансов науки чтения ничтожнейших следов и других тайных знаков, которые позволяют истинному следопыту свободно ориентироваться в тягчайших ситуациях. Есть вещи, которым невозможно выучиться по книгам. Человек либо рождается с такими способностями, либо нет. Дюк, например, родился физиономистом, малейшие черточки на лице противников и тончайшие перемены настроения игроков не были для него загадкой, но опыт прежней жизни в новых условиях был ему ни к чему!

И все-таки он сумел прийти к верному выводу: этот след мог оставить только крупный, тяжелый и быстрый конь. Дюк предположил, что всадник также должен быть человеком немаленьким. Скорее всего, это был настоящий здоровяк, если только не наоборот: коротышка, пылающий неистребимой страстью к высоким лошадям, что вовсе не редкость в этих краях.

Они продвигались все дальше. Через пару миль Дюк уже не мог с уверенностью сказать, в каком направлении скакал бандит: след то и дело сворачивал в самые неожиданные стороны, шнырял то туда, то сюда по склонам холмов. Но в конце концов стало совершенно ясно, что ведет он все же в Черные горы, и Дюк, испустив победный клич, рванул вперед. Мудрый Липер все это время тоже уверенно шел в авангарде, время от времени оборачиваясь к хозяину и тихонько поскуливая. Он вел тихий поиск; вряд ли кто другой мог так порадовать Дюка. Если бы он скакал в компании отличных всадников и мужественных ребят, он бы, вероятно, не очень-то волновался. Однако сейчас, когда он шел по следу в одиночку, шумный и нервный пес мог стать страшней тихой засады, и таинственный бандит спокойно продырявил бы голову Джона Морроу.