Принц расцвел в улыбке, словно гордясь такой дружеской близостью с одним из самых обаятельных монархов Европы. Не то чтобы они остались совсем наедине – по комнате сновали шесть лакеев и камердинер, и ни один из них не делал никаких усилий, чтобы не услышать лишнего.

– Мои поздравления, – продолжал принц и протянул Деймиену пухлую руку. Деймиен ее пожал.

– Благодарю.

Ему хотелось, чтобы регент скорее перешел к делу, но тот приказал подать бренди, один из лакеев выскочил, чтобы принести хрустальный графин и бокалы.

– Мне бы не хотелось задерживаться, – попытался намекнуть Деймиен.

Регент бросил на него понимающий взгляд.

– Хорошенькая девица, а? Разумеется, тебе хочется к ней вернуться. – Он подмигнул, хмыкнул, подбородки его затряслись.

Деймиен, пытаясь соблюдать вежливость, выдавил из себя улыбку.

– Дело в том, Деймиен, что нам надо многое обсудить. – Принц взмахнул унизанной перстнями рукой, указывая на ближайшее кресло, и сам с кряхтением опустился на каталку. – Лучше бы обговорить все это в Карлтон-Хаусе. Через несколько дней. Ты ведь составишь мне компанию?

– Видишь ли, завтра утром мы с принцессой отбываем в Нвенгарию.

Принц смотрел на него без всякого интереса.

– Вечно ты мечешься туда-сюда, туда-сюда. Смотри, людям это не нравится.

– У меня назначена церемония, – с нажимом произнес Деймиен. – На Иванов день.

Принц отмахнулся.

– Пустая трата времени, мой мальчик. Ты и так достаточно известен. Ты только что женился. Я хочу сначала видеть тебя в Карлтон-Хаусе. А потом уж отправляйся со своей красавицей женой кружить царственные головы по всей Европе. Ты мой, Деймиен. – В водянистых голубых глазах блеснула сталь.

– Нвенгария всегда будет гордиться дружбой с английским монархом, – нейтральным тоном отвечал Деймиен.

– Английский монарх – я! – рявкнул принц и добавил более мягким тоном: – Или буду им очень-очень скоро. Я тебе нужен, иначе твое карманное королевство будет раздавлено в пыль. Ты уже и сейчас имеешь проблемы дома, так?

Деймиен принял бокал с бренди, который ему подал очень любопытный с виду лакей, и спокойно посмотрел на принца.

– Кто вам сказал?

– Это все знают, все. – И он отпил своего бренди, избегая ответа на вопрос. – Твой отец почти уничтожил Нвенгарию, и тебе понадобится кое-что посильнее, чем просто маленькая принцесса, чтобы все восстановить. – Принц старался говорить с мудрой значительностью, но его круглое и глуповатое лицо портило весь эффект.

– Что в точности вы мне предлагаете?

– Не сейчас. – Принц огляделся. – В Карлтон-Хаусе. Там мы можем свободно поговорить. И советники помогут. – Его лицо посветлело. – Я устрою несколько больших балов в честь твоей свадьбы. Люди годами будут вспоминать этот праздник.

Деймиен все понял. Советники принца сказали регенту, что надо во что бы то ни стало заполучить Деймиена во дворец, чтобы подписать с Нвенгарией несколько очень обязывающих договоров.

Деймиен понимал, что в одном принц прав: Нвенгария слаба и разорена. С одной стороны, на нее точит зубы Россия, с другой – Австрия, а Оттоманская империя, как голодный шакал, ждет, чтобы обглодать кости. Союз с Англией помог бы сдержать две могучие державы. Однако Деймиен уже знал, что англичане часто «помогают», вводя войска, хотя и временно, но потом их уже не выставишь. Он не желал быть заложником англичан.

Придется ему пройти по ниточке, чтобы проявить себя воистину самым обаятельным принцем в Европе.

Мысленно закатив глаза, он улыбнулся и сказал с самым сильным акцентом, какой только мог изобразить:

– Ну разумеется. Моя невеста будет счастлива побывать на ваших празднествах. Мы оба мечтаем их увидеть.

На следующий день после полудня Пенелопа ехала в нанятой Деймиеном просторной карете к Сент-Джеймскому дворцу. Весь путь от Литтл-Марчинга до Сент-Джеймс-стрит она проделала лишь в обществе Вулфа, который свернулся калачиком на сиденье и тут же заснул, и своей горничной Хиллиард, тридцатилетней женщины из Оксфордшира, выбранной Деймиеном для Пенелопы на время, пока будут подыскивать остальных слуг. Хиллиард прежде никогда не бывала в Лондоне и теперь изрядно волновалась.

И регент, и Саша рассчитывали, что Деймиен с Пенелопой въедут в столицу в ландо с опущенным верхом, чтобы приветствовать публику. Однако Деймиен и Петри пришли к выводу, что это слишком опасно. Вопрос решил дождь, который начал накрапывать еще в Мейденхеде и пока не думал прекращаться.

Деймиен не приближался к Пенелопе с того момента, когда утром она проснулась одна, попрощалась с матерью, с Тэвистоками и села в экипаж.

Меган и леди Траск дали волю слезам. Майкл крепко обнял Пенелопу и сказал:

– Счастья тебе, Пен. – Потом добавил: – Спасибо.

Когда экипаж тронулся, Пенелопа увидела, как он обнял леди Траск за талию и прижал к себе. По крайней мере, тут все уладилось.

Хиллиард вытянула шею, с благоговением рассматривая приближающийся дворец.

– О, мисс… То есть я хотела сказать, мадам. Я тут непременно заблужусь, непременно. И королевские слуги наверняка будут задирать нос и командовать.

– Мы остановимся не в Сент-Джеймском дворце, – объяснила Пенелопа, чувствуя, как у нее похолодело внутри. – Мы будем жить в Карлтон-Хаусе.

– Что за Карлтон-Хаус? Я думала, мы будем жить вместе с принцем-регентом и всей королевской семьей.

– Карлтон-Хаус – это собственный дом регента неподалеку отсюда, прямо в центре парка. Ты сможешь гулять там, сколько захочешь. Там очень красиво.

Пенелопа говорила уверенным тоном, но сама вовсе не испытывала уверенности. Сегодня она впервые должна войти в настоящий мир Деймиена, мир королей и принцев, дворцов и придворных интриг. У нее пересохло во рту и похолодели пальцы.

Легко было обещать стать его невестой и его принцессой, находясь в безопасности отцовского дома в Литтл-Марчинге. Однако теперь ей действительно придется быть принцессой, а она не имеет ни малейшего представления, что для этого нужно.

«Все будет хорошо. Саша мне поможет. Должно быть, он наизусть помнит протокольные церемонии во всем мире».

Но ведь и сам Саша воспринимал королевский образ жизни как должное. Для Деймиена, Саши, Петри ее захолустный Литтл-Марчинг должен казаться странным, а вот такие места, как Карлтон-Хаус, Сент-Джеймский дворец, Кенсингтонский дворец – самое обычное, повседневное дело. Их обитатели сразу признают в ней провинциалку, она подведет и себя, и Деймиена.

Нет. Это малодушие. Деймиен поможет ей, он сам так сказал. И Эган Макдональд, друг Деймиена, тоже с ними. Вон он лениво покачивается на лошади в белой рубашке и старом килте. И держится он очень просто.

– В Карлтон-Хаусе любят причуды Дикого Горца, – говорил он Пенелопе перед самым отъездом. – Очень возможно, что меня попросят метнуть кейбер прямо в бальном зале, или сыграть на волынке, или станцевать шотландский рил. Они знать не хотят, что швырять бревна нудно, от волынки у меня болит голова, а танцую я никудышно.

Он рассмешил Пенелопу, явно намеренно, потому что глаза ее уже наполнились слезами, готовыми в любую минуту покатиться по щекам, как капли дождя, который стучал по крыше кареты.

Когда они миновали нарядные ворота Карлтон-Хауса, из губ Хиллиард вырвался стон отчаяния.

– Это еще хуже, мадам. Надо было мне сидеть дома. И отец мне говорил: «Нечего лезть туда, где тебе не место, дочка». Видно, он прав, точно прав.

– Прав, – эхом отозвалась Пенелопа. Она смотрела на громадный дом в конце подъездной дорожки и понимала, что тоже «влезла туда, где ей не место».

Спустя три дня она спускалась по широкой мраморной лестнице в самом лучшем бальном платье, какое у нее когда-либо было.

Ее превращение из «обыкновенной Пенелопы Траск» в нвенгарскую принцессу произошло с ошеломляющей быстротой. До Иванова дня оставалось всего две с половиной недели, а потому Деймиен убедил принца-регента, что все предполагаемые торжества в их честь должны состояться немедленно. Регент ворчал, но Деймиен сумел настоять на своем. Пенелопа чувствовала, как бежит время, а ведь им необходимо добраться до Нвенгарии до Иванова дня, вот только регент никак не хотел понять причины их спешки.