Театр им. Луначарского Роскошный дворец из эпохи Мольера. Балконы и ложи, фойе, бельэтаж. Шикарно убранство его интерьера. Тебе, Луначарский, пою я оммаж! Сюда приходил я ребёнком на сказки. Потом на серьёзные вещи ходил. И все твои радости, все твои краски в себе с теплотою надолго хранил. Мечтая вернуться в свой город из странствий, я знал, что приду в этот царственный зал. Ты – словно застывшая вечность в пространстве сценических игр, актёрских зеркал! Слизни сталинизма Повыползали слизни сталинизма. Им свежей кровушки отведать захотелось. Архипелага мало им, и мало им фашизма. О, как смела их псевдо теле смелость! Они не знают гибели Михоэлса и кем был Джугашвили до того. Они живут лишь тем, что ниже пояса, и держат всех себя за одного. Они истории страны своей профаны, талдыча, что она была с сохой, и ими не прочитаны романы: ни Пушкин не освоен, ни Толстой. И двести лет свободной русской мысли не может обобщить их тощий мозг. По всей России высунулись слизни. Рисуй их мерзость с того света, Босх! Им померещился триумф их двух извилин, их зона видится им центром мирозданья. Был мелкий гангстер Коба Джугашвили, на пролетарское взобравшийся незнанье. Херсонес Древнее место. Настолько, что даже не различишь его в дальнем пейзаже. Ближе подходишь – развалины, стены доходят порою едва до колена. Воображаешь дома, алтари. Здесь проживали рабы и цари. Там виноград давили ногами, рыбу хранили в каменной яме. Пристань. Суда возвращались с торговли. Или в моря уходили для ловли. Мозаики, амфоры, арки, колонны, видимо, к вечности более склонны, нежели к времени тех или этих. Вечность расставила прочные сети, чтобы сказать о себе всем пленённым: мозаики, амфоры, арки, колонны! Море, наверно, такого же цвета каким оно было для Древнего Света. Помнит, как взгляд устремлял человек, звали которого римляне «грек», на побережье и горизонт. Здравствуй, Эвксинский таинственный Понт! Щедрым кормильцем считал тебя эллин. Рыбы на блюде запечатлел он. На керамическом блюде для трапез. Ямб и хорей, амфибрахий, анапест… Лишь представлять одно неохота. Как по руинам античного града в веке двадцатом фашистов пехота вдруг возникала, как обморок ада, или – истории, будет точнее. Снова колонны вышли прочнее… Шторм сентябрьским днём в песчаной бухте
Волны бегут как ткани на фабрике из станков. На берег бросая камни, вымытые из песков. И накрывают пирсы бежевой белизной. Волны бегут как вирши осенью и весной. Стихи приходят как жажда, или – как вдох красоты. Волны бегут отважно — от бездны до пустоты. Электронный поэт Я – первый электронный поэт. Пишу на айфон сразу: посвящение или сонет, или – крылатую фразу! Памятник матросу Кошке * * * Сей матрос прославлен боле, чем иные адмиралы. О его серьёзной роли сняты телесериалы. Дождь на море Когда на море дождь, то шутит небосвод. Воды вбивая гвоздь в поверхность гладких вод. Бывшим кинотеатрам Севастополя посвящается Народ кино предпочитает в интернете. А я грущу при виде кинозданий, которые, как брошенные дети, разрушены отсутствием вниманий. Не встанет больше очередь у кассы, не соберутся люди на премьеру. Утратили изрядно киномассы в кино свою незыблемую веру. Матросский Клуб Среди лесов архитектурных, украшен коими наш град, стоит как будто на котурнах Матросский Театральный club. Со шпилем, словно мачта яхты, он в океане пьес и драм несёт сценические вахты, Матросский Театральный храм. Под ним есть море бухты Южной, в которой будто вечный штиль. Хранит достойно очень нужный — Матросский Театральный стиль. В нём бьются волны всех эмоций на берег зрительской мечты — матросских театральных лоций — Любви, Надежды, Красоты. |
