Максим быстро прикинул варианты того, к чему могли относиться эти слова:

– Вы имеете в виду возвращение на Землю?

Трисмегист утвердительно кивнул:

– И это тоже.

Максим хотел еще что-то спросить, но в это время за стол вернулись Эллчагр и Кинтэлл.

Король эльфов не стал садиться, а стоя обратился к Возрождающемуся:

– Я хочу обратиться с просьбой. Мы не знаем иного способа связаться с Повелителями, кроме как через твое посредство. От имени эльфов Черно-Белой Бусины я прошу оказать нам честь и прислать посла Империи На Двенадцати Измерениях для проведения предварительных переговоров о наших возможных взаимоотношениях. Наше условие – послом должна стать Повелительница, которая долгое время была известна нам, как танцовщица Жемчужина. С этим связана вторая моя просьба – передать на Двенадцать Измерений матрицу бессмертия Жемчужины, чтобы эта благородная, храбрая и красивая женщина вновь вернулась к нам во всем своем великолепии.

Яма едва удержался от того, чтобы не зааплодировать. Фрадов глубоко задумался, пытаясь определить, кто оказался в большем выигрыше. Выходило, что все, кроме Крахторота, который злобно таращил свои глаза и быстро пробегал раздвоенным языком по клыкам, торчащим из полураскрытой пасти.

– Хорошо. – Не колеблясь и не споря (что было бы странно), ответил Трисмегист. – Если принц Эллмир отдаст мне матрицу бессмертия, к вам вернется Жемчужина, но уже не как танцовщица, а как посол Империи Повелителей. Впрочем, я уверен, она и в этом качестве еще не раз порадует вас своим непревзойденным искусством танца.

Эллчагр взял со стола прозрачный бокал с рубиново-красным напитком:

– Пусть эта встреча на краю света, на грани смерти, послужит началом новой жизни и новой дружбы.

– Да будет так. – Сказал Трисмегист, вставая.

Их примеру последовали и остальные, за исключением состроившего недовольную гримасу Крахторота.

– Да будет так. – Повторил Трисмегист.

Максим не столько увидел, сколько почувствовал, что вокруг что-то происходит. Обернувшись, он понял, что на всех кораблях эскадры в этот момент появились подносы с бокалами, и что все эльфы присоединяются к этому тосту.

– Да будет так. – В третий раз произнес Возрождающийся Бог, и отпил из своего бокала.

То же самое проделали все эльфы и люди.

Непередаваемо ароматный напиток наполнил все тело Фрадова блаженной истомой и одновременно бурлящей и рвущейся наружу энергией. На несколько мгновений Максим прикрыл глаза, словно старался подольше задержать это ощущение.

Когда же он их открыл, то обнаружил себя стоящим на палубе воздушного корабля рядом с Яной, Ямой, Олафом, Эллчагром, Кинтэллом и прочими эльфами. Позади раскинулся безграничный лес. Впереди расстилалось море травы. Сбоку виднелись знакомые очертания Карливалла. Сверху сияло кубическое Солнце.

– Мы на Черно-Белой Бусине. – Сказал Криннофиллис.

Но все это и так уже поняли.

Эскадру адмирала Ломилирна, как выяснилось, уже ждали. Из Карливалла почти сразу же навстречу ей вылетели несколько кораблей. И не только кораблей. Сияя в лучах Солнца всеми цветами радуги, помахивая двумя парами крыльев, в воздух поднялся громадный дракон, превосходящий по длине самый крупный эльфийский корабль. Лишь по цвету и по лишней паре крыльев Максим догадался, что это не Крахторот.

– Тризелна?! – Олаф всем телам подался вперед, и только борт корабля удержал его от падения.

Теперь стал виден довольно большой отряд лесных эльфов, летящий возле воздушных кораблей.

– Да, это она. – С улыбкой подтвердила Дилафисса.

– А где же Крахторот? – Повис в воздухе вопрос Яны.

– Он в лагере темных эльфов. Готовится к поединку. – Этот голос принадлежал Трисмегисту, который с небольшим опозданием присоединился ко всей компании.

Похоже, только землян удивил этот ответ. Но Яма и Дилафисса быстро просветили их относительно законов племени драконов. Оказывается, Горохор не мог просто так препроводить Крахторота на суд старейшин. Вначале он должен был победить его в поединке. Это правило действовало с незапамятных времен, когда драконы служили Древним Богам. В одиночку они правили целыми мирами и, вполне возможно, иногда их интересы пересекались. Тогда устраивался поединок, и проигравший обязан был подчиниться победителю. И даже теперь, когда преступления Крахторота были очевидны, он имел право на отстаивание своего мнения.

– Выходит, если победит Крахторот, то агрессия темных эльфов будет оправдана?! – Не поверил своим ушам Олаф.

Яма нахмурил брови:

– Я даже не допускаю мысли, что этот старый червяк победит моего друга Горохора!

– Да я не это имею в виду. – Поправился Олаф. – Меня возмущают сами законы драконов. Они уравнивают в правах добро и зло.

– А ты уверен, что знаешь, что есть добро, а что есть зло? – Спросил Яма. – Каждое разумное существо считает добром то, что ему нравиться, а злом – то, что ему отвратительно. Но даже в пределах одного вида разные индивидуумы имеют разные мнения, зачастую прямо противоположные. Если же рассмотреть межвидовые различия в мировоззренческих концепциях, то становится ясно: то что одни считают добром – для других является злом, и наоборот…

– Опять он за свое… – Усмехнулась Яна.

Но Олаф не был настроен на философский спор. Он увидел, что лесные эльфы сопровождают Фею Шипов Тризелну, и совершенно забыл обо всем другом. Возможно, поэтому законы драконов остались без изменений.

Да и Яма нашел себе нового собеседника. Ненадолго войдя в мысленный контакт, он радостно сообщил окружающим:

– Горохор прибыл не один. С ним кругг Акон.

– Путешествующий кругг? – Заинтересовался Криннофиллис. – Никогда не слышал о таком чуде.

– Они с Горохором избороздили половину Хаоса и четверть Срединных Миров.

– Кто такой кругг? – Яна весьма ощутимо ткнула локтем в бок своего друга. Она не любила долго оставаться в неведении.

– А вон, видишь, в углу между теменными шипами Грохора сверкает золотая шишка? Это и есть кругг.

В это время корабли эльфов сблизились, а дракон описывал вокруг них большие круги. Так что люди, затаив дыхание, разглядывали его гибкое мускулистое тело, покрытое сверкающей чешуей. Но даже на фоне ее блеска заметно выделялась небольшая золотая нашлепка на темечке.