Питер прикусил губу, гадая, не покажется ли странным рабыне Радианции, если Ланселот из Лангедока спросит, где тут.., как же они это называют? Наверное, уборная. И тут Питера озарило.

– Послушай, Радианция, тут не стадо ли свиней прошло, а? В уборной жуткая грязь!

– Да, господин. Грязь, господин? Я сейчас же приберу там, господин!

– Я чуть не поскользнулся и не разбил башку, Радианция. И как бы тогда завтра я дрался на турнире, а?

– Ты про какую уборную, господин? Я принесу метлу, сир!

– При чем тут метла? Я хочу сам показать тебе эту грязь, ты там одной метлой не обойдешься, тебе две или три понадобятся! – Вышло не очень ловко.

– Давай поторапливайся, топай в большую уборную, ту, что внизу. Давай, скорее!, Радианция чуть не выронила поднос. Поспешно поставила его на ближайший стол и нырнула под лестницу, в довольно просторное помещение. Зайдя туда следом за рабыней, Питер увидел, что та в полном изумлении таращится на чистый, без единого пятнышка, пол.

– Призрак великого Цезаря! – притворно удивился Питер. – Мы опоздали. Видно, тут уже кто-то прибрал!

Радианция нахмурилась и одарила Питера сердитым взглядом.

– Если я тебе больше не нужна, господин…

Питер покачал головой, вот только вышло это у него 1 несколько нервно. Она одарила его еще одним гневным взором и удалилась.

– Что тут такое стряслось, Ланс? – послышался знакомый голос.

Это был Кей. Он восседал на длинной скамье, закрепленной у одной из стен. Питер почти сразу же разглядел дырки, выпиленные в скамье через равные промежутки. Кей сидел на одной из таких дырок, с поднятой туникой и спущенными штанами. В руках он сжимал свиток пергамента.

Питер беспомощно огляделся и обнаружил, что никаких закрытых кабинок нет и в помине. Вздохнув, он отправился к самой далекой от Кея дырке, снял штаны и уселся.

А запах оказался не таким уж ужасным. «Может, тут есть особые рабы – ассенизаторы? Но если на то пошло, куда же все это падает?»

– Ланс, про что ты бормотал? Кто прибрал? Где?

– А? Ой, прости, Кей, почему-то я решил, что тут грязно. Кто-то мне сказал…

– Кто сказал?

– Да какая, к черту, разница? Наверное, он был пьян.

– Нет, я хочу знать, кто распускает слухи про моих работников! – Кей довольно выразительно оскалился, но тут же улыбнулся. – Ланс, ты же знаешь, как я горжусь своей должностью сенешаля. Уж восемь месяцев, как я занимаю этот пост.

Он, оказывается, читал пергамент. Теперь он вернулся к чтению и после каждой строки хмыкал.

Питер решил немного потормошить Кея. Ему нужно было разузнать побольше о союзе между Артусом и Меровием, выяснить, не удалось ли Селли Корвин уже что-то изменить в истории.

– Поговори со мной, – сказал он повелительным тоном. «Я ведь явно выше его по званию, посмотрим, как он передо мной отчитается».

– А что говорить-то? – Кей пожал плечами и опустил пергамент.

– Ты сам знаешь, в чем наш долг, – бросил Питер. – Как наши дела?

Кей испуганно поднял брови. Опасливо оглянулся, дабы убедиться, что они одни. Пошарил в складках туники, извлек колоду разрисованных вручную кожаных карт Таро.

– Это все Бедивир виноват, – заговорщически прошептал Кей. – Мы никак не можем подобраться ни к кому из ближайшего окружения короля. Дело тут не в верности, тут что-то еще.., ну, ты-то знаешь, что они говорят про Длинноволосого.

– Подобраться?

У Питера закружилась голова. Явно Кей, Бедивир и Ланселот составили некий заговор, целью которого было пробиться в ближайшее окружение короля Меровия «Длинноволосого». Но зачем? То ли пытались сохранить союз, то ли, наоборот, мечтали его загубить?

«Есть сомнения? Сделай так, чтобы их не стало».

Питер устремил на Кея испытующий, строгий сержантский взгляд. Тот покраснел и процедил сквозь сжатые зубы:

– Золотом тут не сработаешь, государь. Они фанатики! Их не уговорить.

«Про кого это он? Про людей Меровия?

– Фанатика никогда не убедишь, – согласился Питер. – Но можно обратить его в иную веру.

Кто это сказал? Этого он не помнил. Кто-то в другой жизни, давным-давно много лет назад. Вернее, давным-давно много лет вперед.

– Если их не подкупить и не уговорить, постарайся обратить их. Убедительные, яркие речи, то, се.., кого-нибудь помоложе. Ну, думай. Если бы тебе пришло в голову обратить в другую веру кого-то из ближайшего окружения короля, на кого бы пал твой выбор?

Кей долго молчал.

– Дело не простое, принц. Любой сикамбриец порадовался бы поражению саксов, восстановлению римского мира. Кому это знать, как не тебе! На материке антиримскими настроениями не пахнет, не то что здесь, у нас.

«Пресвятая Матерь Божья! – ужаснулся Питер. – Я – изменник, действующий против короля Аргуса и Меровия, с целью погубить их союз! – Но тут у него мелькнула другая мысль. – Конечно, я просто призван погубить этот союз. Только лишь потому, что его и не существовало вовсе! Рим пал.., а Артус умер. Что это на меня нашло?»

– Но самое главное, – продолжал Кей, – это королевская кровь. Говорят, он полубог.

– А я слыхал – полурыба, – буркнул Питер.

– Королевская кровь, – задумчиво повторил Кей. Рассеянно перетасовал колоду Таро, внимательно вглядываясь в карты. – И что это значит? Это значит, что он король. Ну и что? Королей и раньше тыщу раз предавали.

Питер разрывался на части. С одной стороны, он не мог допустить, чтобы историю изменили. С другой стороны, он был верен долгу – королеве и отечеству. Как же он мог предать и то, и другое?

– Кстати, Ланселот.., мы его добыли.

«Что же они добыли?» Судя по тону Кея, это нечто было крайне важной штукой. И уж естественно, Ланселот непременно должен знать, что это такое.

– Чего стоило? – спросил он. «Главное – разговор поддерживать. Пусть проговорится, выложит все, что знает».

– Жизни. Души. Это недорого, Ланс. Но дело будет сделано.

– Никто не заметит?

Кей пожал плечами, повертел в руках карты. В глаза Питеру он посмотреть не решился.

– Попозже перенесем к тебе в покои. Так будет лучше. «Вот и славно. Если это, конечно, не бомба.., какая бомба?»

Голова у Питера вдруг закружилась. На миг он оказался в Лондондерри, увидел бедолагу О'Риордина… Все стало алым от крови – комната, улица, кровь стекала с потолка, с неба, из вентиляционных решеток, со звезд.

«Кровь, кровь, кровь, кровь…» – слова конским топотом звучали в ушах Питера, и с каждым ударом сердца – все громче. И вот он уже скачет верхом на коне, и его окровавленный топор зажат в руке, грохочут копыта, разрубленные его топором тела врагов валятся наземь, завывает дикий ветер побоища, поет песнь, которая была древней уже тогда, когда Ромул сосал молоко волчицы…

Ланселот! Ланселот из Лангедока! Гроза саксов, воин с тысячей демонов в крови!

Кровь!

Питер охнул, обхватил руками колени. Постарался дышать медленнее, загнал варвара – сикамбрийца поглубже в закрома сознания, туда, где обитало собственное потаенное варварство Питера.

– Эй, Лан, с тобой все хорошо?

Питер поспешно кивнул, но не произнес ни слова, побоялся ляпнуть что-нибудь не то. Ему следовало встать и вернуться в триклиний, дождаться там Медраута, который скажет ему, что Моргауза готова вновь встретиться и поговорить с ним. Он должен встать.

– Открою тебе тайну, – сказал Кей. – Меровия даже Артус побаивается. Ты, конечно, любимец Dux Bellorum, но я его знаю больше других. Он уже просил совета у Мирддина, Моргаузы и даже у мальчишки-барда.

– Корса Канта?

– Этот преступный союз не дает ему покоя, он убивает его, высасывает его мужество…

– У Корса Канта, ты сказал?

– Я его таким никогда не видел.., принц. Впервые за одиннадцать лет…

– Что?

– Знаешь, начинаю сожалеть о данном мною обете. Служить Dux Bellonim, Артусу, консулу, сенату. Чтобы мое войско принесло ему присягу…

– Артусу?

– Я ведь был принцем. То есть сейчас мог бы быть королем. Мой отец выступал на стороне Вортигерна. Ну, да ты ведь все знаешь. Я привел в Камланн легион, и этот легион выступил против Вортигерна под знаменем с драконом и орлом.