Он еще раз рванул тело Питера на себя – последним, отчаянным усилием пытаясь вырваться из-под паутины проводов. Какая-то сила мешала ему, казалось, будто он пробивается сквозь стену из патоки. Электромагнитные поля липли к нему, пытались внедриться в молекулярную структуру его тела.

Бланделл тащил и тащил Питера за собой и в конце концов прорвался сквозь призрачное дерево, которое росло между витками «пончика» и уходило корнями в пол лаборатории. Видение леса вернулось, деревья с каждым мгновением становились все реальнее.

Когда Марк пересекал границу поля, кожа у него загорелась, как от ожога.

Он сел, постарался отдышаться. Гамильтон проволок по полу тело Питера Смита и уложил рядом с телом Селли. Марк запрокинул голову, равнодушно, без интереса следя за происходящим. Седые волосы Уиллкса торчали во все стороны

– длинные, почти как у Длинноволосого Короля. Уиллкс направил струю белой пены из красного цилиндра на трансформаторную коробку. Коробка потрескивала, сквозь трещины высовывались веселые языки пламени.

«Что за черт? Что это еще за Длинноволосый Король?» – наконец взбунтовался разум Бланделла.

– Боже, она горит! – прокричал он.

– О, ты вернулся? – прогрохотал Уиллкс, опуская огнетушитель на пол. – Только правильнее было бы, конечно, сказать: «Боже, она горела».

Джейкоб Гамильтон появился из-за густых ветвей, не замечая их. Он опустился на колени рядом со Смитом, пощупал пульс, приложил ухо к груди.

Бланделл откашлялся, боясь побеспокоить Гамильтона.

– С ним.., с ним все будет в порядке, Джейкоб?

– Не знаю, – ответил Гамильтон, не оглядываясь. – Я же не врач, я парамедик. Пульс слабый, нитевидный, дыхание неглубокое. Температура повышается. Если бы я уже не знал, что случилось, я бы сказал, что ему нужен врач.

– Ну, так давайте вызовем неотложку! – воскликнул Марк и только потом понял, что сказал ерунду. Связь разума Питера с сознанием кого-то из артуровских времен была привязана к лаборатории, его тело ни в коем случае нельзя было никуда перевозить, удалять больше чем не двадцать футов от контура. – Ну хорошо, давайте привезем врача сюда!

Гамильтон покачал головой.

– Я ничего не могу поделать. Связь между мозгом и сознанием майора Смита частично нарушена. Попробовать бы втолковать это интерну из Брайтона.

– Нарушена? – У Бланделла мурашки по коже побежали. Если бы эта связь нарушилась полностью, Питеру никогда бы не удалось вернуться в собственное тело. Тогда тело либо умерло бы, либо впало бы в перманентное вегетативное состояние.

– Связь не прервана окончательно, – утешающе проговорил Джейкоб. – Не на всем протяжении, Марк. Посмотри. – Гамильтон кивнул в сторону монитора когни-сканера. Бланделл увидел на экране крошечную светящуюся «слезку», подтверждающую наличие контакта с сознанием. «Слезка» была деформирована, ее «хвостик» сморщился, как ботва у увядшей морковки. Небольшое окошечко в левом углу экрана показывало другую «слезку» – сознание Селли, только в уменьшенном масштабе. В отличие от Питера, «слезка» Селли имела правильную форму и четкие контуры.

Прозвенел дверной звонок. Через несколько секунд в начале лестничного пролета появился дворецкий Уилсон.

– Полковник Купер, Стратегические Воздушные Силы, – объявил он.

Взгляды всех присутствующих в лаборатории обратились к полному мужчине в военной форме, спускавшемуся по лестнице. Купер обвел взглядом место событий.

– Что у вас тут, черт бы вас всех побрал, происходит? – вопросил он.

Повисла неловкая пауза. Наконец Уиллкс прокашлялся и ответил:

– Вы, естественно, требуете объяснений, так?

Медраут тупым копьем нанес Питеру чувствительный удар в плечо. Питер покачнулся в седле. Ему еле-еле удалось выпрямиться, и он снова очень пожалел о том, что лошадь не снабжена стременами. Он откинулся на заднюю луку седла. Эпонимус остановился и развернулся. Питер швырнул копье, и оно пролетело над головой у Медраута.

Сердце Питера бешено колотилось, плечо онемело. В Сэндхерсте он немного занимался боксом и теперь понял, в чем состояла его ошибка: нужно было закрыться щитом от удара Медраута. Он ярко представил себе, как в его грудь вонзается настоящее копье, с острым наконечником, как он падает, как Эпонимус подминает его под себя. «Забудь об этом! Исполняй свой долг! Забудь про Лондондерри, где…»

Они снова швырнули друг в дружку по копью – эти были последними. Питер, конечно, промахнулся, но по крайней мере сумел закрыться от смертоносного удара Медраута щитом.

Медраут проскакал вперед и придержал коня у края поляны. Быстро спешился и взял топор и щит. Питер последовал его примеру. Теперь они должны были продолжить поединок на земле.

Медраут рванулся вперед. На этот раз Питер отправил свое сознание на каникулы и дал волю телу Ланселота вести себя так, как оно «помнило». Это было рискованно, но в противном случае Питеру пришлось бы жевать траву.

Медраут размахнулся топором. Питер согнул левую руку в локте, чтобы принять удар на щит, после чего сам взмахнул топором.

Увы, мимо. Медраут, пригнувшись, нырнул вперед. По инерции Питера качнуло вперед, но он удержался на ногах и шлепнулся ничком на траву. При этом он, как и предполагал, просто-таки впечатался физиономией в землю.

Дрожа, он поднялся на четвереньки, встал на ноги.

– Н-неплохо, – пробормотал он. – Ос-сновные приемы ты знаешь, – похвалил он Медраута, отплевывая грязь.

– Принц Ланселот, а нельзя ли заняться чем-то посложнее? Не сочти меня неблагодарным, но ведь я уже кое-чему обучался.

– Ты прав, это я просто.., проверял тебя, смотрел, на что ты годишься. Продолжим.

Они осторожно пошли по кругу, не спуская глаз друг с друга. Питер обнаружил, что топор довольно удобен, хотя поначалу и показался тяжелым. Отлично сбалансированное оружие – таким легко сражаться и пешим. Наносить удары следовало не плашмя, а боком. Центр тяжести располагался достаточно высоко для того, чтобы нанести чувствительный удар, но при этом достаточно низко для того, чтобы быстро отдернуть топор.

Щит мешал Питеру до тех пор, пока он не перестал обращать на него внимание, и представил, что это просто продолжение его руки. Питер выставил блок, закрылся от удара Медраута, и щит отбросил в сторону топор противника.

Двумя резкими, быстрыми ударами Питер завоевал явное преимущество. Физиономия Медраута утратила подобострастное выражение и приняла сосредоточенный вид. Он занялся делом. Медраут размахивался слишком сильно и тяжело. Питер уклонялся от ударов – прежние знания, возрастом в пятнадцать сотен лет, вырвались наружу.

Неожиданно Питер вонзил сапог в мягкую лесную землю, крутанулся на триста шестьдесят градусов и врезал каблуком по шлему Медраута. Медраут полетел в одну сторону, его шлем и топор – в другую. Парень тяжело рухнул на землю.

«Еще слава Богу, что шлемы не целиком железные», – подумал Питер.

Он поборол искушение подбежать к поверженному противнику и пощупать пульс, и еще одно: поднять топор и раскроить черепушку Медраута. Подавив полыхнувшую жестокость, он поглубже вдохнул и загнал Ланселота в дальний угол сознания.

Медраут застонал, с трудом поднялся на четвереньки и потряс головой. Подобрал шлем, пощупал вмятину.

– Государь, я… – Он снова тряхнул головой, стараясь проморгаться. – Но чем, во имя Гадеса, скажи, ты ударил меня?

– Каблуком, будущий центурион. Хочешь еще разок?

– Нет! Я хотел сказать.., нет, государь. Каблуком? Но это невозможно! – Медраут уставился на вмятину на шлеме. – Но.., если подумать… Да.., это был великолепный удар, принц Ланселот.

Он стоял, покачиваясь, взгляд его по-прежнему блуждал.

– Думаю.., на сегодня с меня хватит.., государь. – Он чуть было не ушел без топора, но Питер указал Медрауту на валяющееся на траве оружие. Медраут даже не попытался забраться на своего коня верхом – взял под уздцы и повел к Каэр Камланну.