Литература о Д. : «Жизнеописание Акинфия Николаевича Д.», сост. Григорием Спасским (СПб., 1833); «Pyccкиe люди» (изд. Вольфа, СПб., 1866, т. I); Шубинский, «Исторические очерки и рассказы» (СПб., 1892); «В память столетнего юбилея СПб. коммерческого училища», Комарова (СПб" 1872); «Биография Прок. Ак. Д.» («Всемир. Иллюстрация», 1872, № 208); «Родословная Демидовых и письма Прок. Акинф. Д.» («Русский Архив» за 1873, № II); Карнович, «Замечательные богатства частных лиц в России» (СПб., 1874); «Биография Павла Григор. Д.», сост. Головщиковым (в «Ярослав. Губ. Ведомостях» за 1869 г., № 26 и 27); «Знаменитые из Демидовых» («Перм. Губ. Вед.» 1870 г. № 70); Дербянин, «Историческое описание горных дел в Poccии»; Герман, «Историч. обозрение Колывано-Воскресенских заводов»; Свиньин, «Воспоминание о Ник. Ник. Д.» («Отеч. Зап.», 1829 г., ч. 39); Muller, «Notice sur la vie politique et privee de Nic. Nik. D.» (Пар., 1830); «Биография Павла Григ. Д.» («Ж. M. Н. П.» 1822, ч. 1); «О ученой жизни и деятельности Павла Григ. Д.» («Моск. Губ. Вед.» 1844, № 20); «Памяти Павла Павлов. Д. кн. Сан-Донато» (СПб., 1886); «Демидовы, основатели горного дела в России», Огаркова (СПб., 1891).

И. Рудаков.

Демография — народоописание (от греч. dhmoV — народ и grajw — пишу). Слову Д. придается различное значение в Германии и во Франции. Впервые оно было употреблено Гильяром (Achille Guillard, «Elements de statistique humaine ou Demographie comparee» (Пар., 1855), по которому Д. или статистика изучает физическое, экономическое, политическое и нравственное состояние государства. Германский теоретик статистики, Рюмелин определяет Д. как описательное (ахенвалль-шлецеровское) направление статистики, в противоположность математическому направлению Зюсмильха-Кетле, за которым он сохраняет наименование статистики (в тесном смысле). Таким образом, по Рюмелину Д. имеет своей задачей положительное изучение народа и государства, и в этих пределах излагается в сочинениях как «статистических», так и «географических». Энгель не признает основного различия между двумя названными направлениями статистики и определяет Д. как науку, имеющую своей задачей изображение социальных и политических отношений народа, в смысле государственного или иного и др. человеческого общежития. Ср. статью его в «Zeitschrift des Preuss. Statistischen Bureau's» (11 Jahrg. 1871), а также Rumelin, «Reden und Aufsatze» (1875; Neue Folge 1881); Meitzen, «Geschichte. Theorie und Technik der Statistik» (1886). Во Франции, под влиянием Бертильона, название Д. упрочилось за тем отделом статистики, который имеет своим предметом состав и движение населения. По определению Бертильона, Д. есть наука, имеющая своей задачей изучение человеческих общежитий (des collectivites humaines). Она исследует население с двух точек зрения: во-первых, анализирует состав населения — это Д. статическая, как бы анатомия общества; во-вторых, изучает перемены, происходящие в составе населения путем рождения и смерти — это Д. динамическая, как бы физиология социального организма. У нас термин Д., в значении, приданном ему Бертильоном, хотя и употребляется, но не получил всеобщего признания; он заменяется выражениями: статистика населения, статистика народонаселения. В общем наши статистики (А. И. Чупров, Ю. Э. Янсон) придерживаются воззрений и деления Бертильона. Так Ю. Э. Янсон в своей «Сравнительной статистике населения» (СПб. 1893) различает статику населения, исследующую численность и состав населения по полам, возрастам, семейному состоянию, занятиям, хозяйственному положению и физическим его свойствам, и динамику населения, которая изучает движение населения, выражающееся в поступательной замене одних поколений другими, в силу естественных процессов вымирания и нарождения (главнейшим социальным условием последнего является брачность), и в перемещении масс населения из одних местностей в другие (механическое движение населения).

А.Я.

Демократия. — Слово Д. происходит от греческих dhmoV и kratia — буквально народовластие. Им обозначаются: 1) государственное устройство, где власть принадлежит народу, или где интересы народа стоят на первом плане, и 2) самые народные массы, раз они сознанием общности интересов или другими условиями объединены в класс, ведущий борьбу за преобладание или за реформы в свою пользу. Аристотель (в «Политике») классифицировал государства по двум признакам: 1) субъекту власти и 2) направлению его деятельности. В монархиях власть принадлежит одному лицу, в аристократиях — нескольким, просто в политейях — многим. Когда власть перестает действовать в общих интересах и начинает руководствоваться своекорыстными побуждениями, правильные формы правления вырождаются в неправильные (parekbaseiV) — тиранию, олигархию и Д. или охлократию. Впоследствии название Д. установилось за Аристотелевой политейей, а охлократии — за ее неправильной формой, и в таком виде классификация, в древности вполне соответствовавшая действительности, вошла в древнюю и средневековую литературу. Только у Полибия и Цицерона появилась еще смешанная форма госуд. устройства, образец которой видели в Риме. На рубеже новой истории (у Макиавелли, напр.) принцип классификации по целям, преследуемым правительством, подвергся строгой критике, а с развитием представительных форм госуд. устройства и с новым пониманием демократического принципа — и вовсе был оставлен.

В демократиях древней Греции (наиболее типичною из них были Афины) каждый свободный гражданин, по достижении совершеннолетия, имел право принимать активное участие в обсуждении общественных дел; каждый мог быть избран для отправления любой общественной должности, административной, судебной или военной; суд производился всенародно. Моментом, определяющим понятие Д. в древности, было, таким образом, участие каждого свободного гражданина в управлении, но не личная свобода; напротив, власть государства над личностью и собственностью даже свободных граждан была весьма велика, а личная свобода (в современном смысле) весьма ограничена. Еще менее определялась Д. равенством, оно совершенно нарушалось рабством, да и в среде свободных граждан существовали очень важные сословные деления (напр., в Афинах различались эвпатриды, феты и др.). Позже эти деления, правда, исчезают, но заменяются разделением по богатству, которое имело не только экономический, но и юридический характер (в законодательстве Солона, напр.) и вело за собою различие в государственных правах и обязанностях. Борьбою низшего класса против высшего нередко пользовались отдельные лица, которым, при поддержке низших, удавалось добиваться единоличной власти. Таким образом уже в древней Греции мы видим примеры монархии демократической по своему происхождению и по своим стремлениям, если не по организации. История Д. в Риме довольно похожа на ее историю в Греции. В начале мы видим, как и в Греции, царскую власть, рядом с которой стоят, во-первых, сенат, во-вторых — народ, собирающийся по куриям. Но это не была еще Д. ни в древнем, ни в современном смысле слова; в древнем — потому что власть все-таки принадлежала одному лицу, в современном — потому что в куриатских комициях участвовали лишь главы патрицианских семей. Цари, стремясь к расширены власти, опирались на плебс: но борьба кончилась их поражением и установлением чисто аристократической республики. Однако, плебс мало-помалу отвоевывал себе право за правом, как в области гражданского и уголовного права, так и в области политической. С получением плебеями доступа к жреческим должностям исчезло сословное различие, и Рим стал Д. в древнем смысле слова. На смену сословной розни является рознь экономическая; она приводит к победе цезаризма, опирающегося на пролетариат, над республикой демократической (или смешанной, по терминологии Полибия) по своим политическим формам, но решительно враждебной интересам бедных классов населения.

В средние века на первый план истории выступают новые народы. У славянских племен общественные дела решаются на вече. Всего ярче выразилось и всего дольше у русских славян сохранилось вечевое устройство в Новгороде. Демократическое начало было проведено в организации государственной власти в Новгороде довольно последовательно — быть может последовательнее, чем в греческих демократиях, потому что невольничество и разделение сословий, хотя и существовали, но не играли такой роли. У германских племен демократическое начало было проведено слабее. Германские государства (civitates) сами решали все касавшиеся их вопросы на собраниях полноправных граждан; там же выбирались герцоги (военачальники) и короли, власть которых сперва была весьма слаба. Первоначально демократические, народные собрания мало-помалу превратились в собрания исключительно аристократические, что шло параллельно с феодализацией политического быта. Очагом нового развития демократических принципов (в современном смысле слова) во всей зап. Европе явились города, с своим промышленным и торговым населением, хотя и тут весьма рано настоящая Д. (popolo minuto в Италии и т. п. ) была отодвинута на задний план патрициатом (popolo grasso в Италии и т. п.). На горожан опирались короли в своей борьбе с феодализмом; но когда политическое значение дворянства было сломлено, королевская власть, мало-помалу сделавшаяся абсолютной, отказалась от своего союза с демократическими элементами общества и стала поддерживать социальные привилегии духовенства и знати. В это именно время в юридических и политических науках оставляется аристотелевская классификация государственных форм, как совершенно несоответствующая обстоятельствам. На смену ей появляется деление по источнику власти и правам правящих лиц — на монархии неограниченные, монархии ограниченные и республики. На смену понятия о Д., как форме государственного устройства, является понятие о демократических (в противоположность аристократическим) идеях или началах, на которых может быть построена всякая государственная форма; можно с таким же правом говорить об аристократической республике или демократической монархии, как и обратно.