Онодэра, облокотившись о перила и глядя на пляшущее пламя «Даймондзи», рассеянно слушал друзей. Продлив свой двухнедельный отпуск до трех недель, он поехал на похороны Го, а чуть позже — на церемонию погребения праха, состоявшуюся на родине Го — острове Сикоку. Нашли нечто похожее на завещание. Установили, что это самоубийство. Бессвязные записи скорописью были очень неразборчивы, однако позволили понять, что Го что-то обнаружил, открыл...
Почему он умер?..
Огонь «Даймондзи», словно огонь проводов Го, мигал, постепенно угасая. В этой стране ничто не умирает и не исчезает... Так ли это? На самом ли деле не исчезает? Ну, например, хотя бы Киото... Просуществовало тысячу лет. И сейчас живет, не давая умереть прошлому. Ну, а дальше? Следующую тысячу лет...
— Позвольте вам чашечку,— придвинулась к нему уже не очень молодая гейша.— Да что это с вами? Заскучали совсем... Не желаете ли испить?
— А ты лучше мне дай выпить,—сказал репортер отдела хроники Ито, приехавший из Токио.— Но только не в маленькой чашке. Дай стакан или что-нибудь в этом роде.
— Ох-хо-хо, какие мы герои! В таком случае, прошу вот из этого, изволите? — Гейша повернулась и взяла со стола большую красного лака чашу.— Вы из нее еще не пили?
— Что это? — Ито уставился на чашу.— Испить что ли вместе с тобой из этой чаши, по три глотка девять раз в знак брачной церемонии?
— Покорно вас благодарю, конечно. Но я не об этом. Если налить в эту чашу воды и поймать в нее отражение даймондзи, а потом выпить, то не будете простужаться.
— В этом Киото куда ни глянь, всюду старина, заклинания, поверья всякие,— пробормотал Ито.— Ладно, наливай! Только вместо воды холодного сакэ!
Ито одним духом выпил до краев наполненную чашу и тыльной стороной ладони вытер губы.
— Вкусно. В Кансае сакэ лучше, хоть и обычной марки. И еда вкуснее.
— Да-a, это верно. Что же вы не попробовали бульона из бычков?
— А я не ем речных рыб, разве что угря да еще форель. А всякие там бычки да карпы, глаза бы мои на них не глядели! — сказал Ито нарочито развязным тоном и обернулся к Онодэре.— Ты что? Не пьешь?
— Да я пью...— Онодэра поднял стакан с пивом.
— Что-то ты не пьянеешь, кажется...— сказал Ито и снова попросил налить.— Го, что ли?..
— Ага...
— Я тоже о нем думал...
Чуть отпив из полной чаши, Ито поставил ее на стол и всем корпусом повернулся к Онодэре.
— Его завещание... Впрочем, не знаю, может, и не его. В общем, у меня с собой копия.— Ито похлопал по карману брюк.— Тебе не кажется, что тут что-то не так?
— В каком смысле?
— Я все думаю, а вдруг это убийство...— Ито глянул на Онодэру исподлобья, как всегда, когда бывал пьян.— Не такой он был слабак, чтобы покончить с собой. Я ведь его знал еще со школьной скамьи.
— Убийство? — переспросил пораженный Онодэра.— Но почему?
— Как почему? Ясно же, что на этом строительстве кое-кто нагрел руки,— упершись ладонями в колени, Ито развел в стороны локти.— Он обнаружил упущения по части геодезических измерений и опорных работ. Кто-то из начальников, у кого голова бы полетела, стань все известным, выманил его к верховьям реки Тэнрю-гава и убил,. замаскировав это под самоубийство. Ну как, ничего сюжетик?
«Нет, не то,— рассеянно подумал Онодэра.— Не на том еще этапе было это строительство, чтобы там началось такое. Да и зачем было убивать Го?»
— Ну что, ты не согласен? — спросил Ито.— Знаешь, кто это говорит? Я, Ито-сан, тот самый, который раскрыл дело о коррупции на скоростных автодорогах и получил премию. Вот вернусь на работу и в знак траурной битвы за. Го попробую вывести на чистую воду этих...
— Мне кажется, что здесь совсем не в этом дело,— пробормотал Онодэра.
— Не в этом? Ты веришь, что было самоубийство?
— Не-е...
— Не самоубийство, не убийство. Что же тогда?
— Я думаю это была случайная смерть...
И когда Онодэра уже произнес эти слова, ему вдруг показалось, что все мгновенно прояснилось. Перед глазами предстала вся картина смерти Го, о которой он слышал на месте происшествия. Ночью двадцать второго июля, а если быть точным, в два часа утра двадцать третьего июля, Го вдруг, никому не сказав ни слова, ушел из отеля в Хамамацу. Бой видел, как он садился в такси. А таксист, которого отыскали потом, показал, что довез Го до горной дороги перед самой Сакумой. В отель Го не вернулся, его труп выловили только через три дня ниже плотины Сакумы, что в верховьях Тэнрю-гава. Череп был сильно поврежден... В отеле обнаружили странные записи... Поглощенный какой-нибудь мыслью, Го мог в любое время суток бежать в лабораторию или поднимать с постели друзей. Значит, было что-то такое, что заставило его страшно разволноваться посреди ночи. И, не дожидаясь утра, он помчался к верховьям Тэнрю-гава. Он что-то обнаружил на берегах реки или хотел там что-то проверить. В район Сакумы он прибыл, когда едва начинало светать. Следуя своей сумасбродной привычке, Го отослал такси и направился к плотине. Спустился в ущелье, чтобы что-то осмотреть. В рассветной полутьме поскользнулся на мокрой от росы траве или еще на чем-то и упал... Скорее всего, так и было. Но что его заставило посреди ночи помчаться в Сакуму, что?
На соседней веранде заиграл самисэн. Ветер вдруг стих, внезапно наступила духота.
— Есть тут Онодэра-сан? — на веранду заглянула служанка.— Вам звонят из Токио.
Онодэра вскочил и направился к конторке.
— Онодэра-кун, говорит Юкинага,— послышалось в трубке.— Необходимо срочно встретиться и поговорить. Сумеете завтра вернуться в Токио?
— Вообще-то не собирался, но...— сказал Онодэра.— Но если это очень срочно, я вернусь утренним скорым. Хотя бы примерно, в чем дело?
— При встрече расскажу подробно... А в двух словах — хочу попросить вашего содействия в одном деле...— Юкинага на мгновение умолк.— Ну, в общем, в работе, которая ведется у профессора Тадокоро.
Вдруг разговор прервался.
— Алло, алло! — крикнул Онодэра в самую трубку.— Алло, алло!
Но тут он покачнулся, словно пьяный. Где-то визгливо закричала майко или какая-то другая женщина, со страшным шумом мелко-мелко затряслись фусума[8]. Онодэра ничего не успел сообразить, как весь дом заходил ходуном и стал поворачиваться вокруг своей оси. Из-под земли донесся страшный гул. Раздался треск, с поддерживавшего крышу столба сорвалась перекладина, потолок и стены утонули в клубах пыли. Сквозь гул и треск рушащихся домов прорвались душераздирающие крики, Онодэра, не устояв на ногах, ухватился было за столб, но, увидев, как дверь чулана рухнула и оттуда, словно танцуя, вылетел здоровенный стол, схватил его, придвинул к стене и нырнул под . него. Тут же погас свет, что-то со страшным грохотом обрушилось на столешницу красного дерева. Онодэра почему-то посмотрел на часы и запомнил время. Судя по отсутствию предварительных толчков, эпицентр должен был быть очень близко. Сколько же это будет продолжаться?.. Вдруг мелькнула жуткая мысль, по спине побежали мурашки. С трудом повернув под столом голову, он посмотрел в сторону дальней комнаты. Сквозь нагромождение не то фусума, не то стен, не то столбов и перекладин виднелась полоска тусклого света.
Там, где находилась веранда, сейчас ничего и никого не было...
Это землетрясение, Великое землетрясение Киото, результат активизации давно, казалось, успокоившегося сейсмического пояса, было действительно страшным. И не только по своим масштабам, но и по огромному числу жертв. На Праздник «Даймондзи» в Киото стеклось множество народа. И все эти люди попали как бы в мышеловку. С бесчисленных мостов и высоких веранд в районе Бонтотё и Киямати люди сыпались вниз на берег буквально градом. Сотни жизней были погребены под рухнувшими домами, сотни тел растоптала охваченная паникой толпа. Во всем городе в один миг погибло четыре тысячи двести человек, тринадцать тысяч были ранены. Районы Бонтотё, Киямати, Гион Кобу, Оцубу, Миягава-тё и Симидзу исчезли с лица земли. Минами-дза перевернулся, встал дыбом, являя собой ужасное, поистине трагическое зрелище.
