Потом коммодор добавил еще несколько слов, которые во время передачи были вырезаны:
— Я думаю, что все японцы — народ «камикадзе». Все без исключения — отважные воины... Даже молодое поколение, которое считается мягкотелым, внутри системы действует, ни в чем не отставая от старшего...
Идя навстречу приближающемуся концу, Япония, казалось, бросала вызов самой природе, пытаясь сотворить «чудо». В каком-то смысле это чудо уже произошло. 1C началу июля в условиях непрекращающихся землетрясений, извержений и цунами было вывезено за пределы страны шестьдесят пять миллионов человек. По шестнадцать миллионов человек в месяц! В этом сказались и признанные во всем мире организаторские способности японцев, и оперативность объединения японских торговых фирм, сумевших сделать практические выводы сразу, как только ими была получена от правительства секретная информация о катаклизме. Однако по мере роста разрушений и опускания почвы эффективность спасательных работ стала заметно падать. Пути сообщения, порты и аэродромы выходили из строя, сосредоточивать в определенных пунктах большое количество эвакуируемых и вывозить их крупными партиями практически сделалось невозможным. Приходилось собирать отдельные маленькие группки отрезанных от всего мира людей.
К началу июля пригодным для эксплуатации остался только один аэропорт Титосе на Хоккайдо, но и его закрытие было лишь вопросом времени. Можно было еще как-то использовать аэродромы внутренних линий, расположенные сравнительно высоко над уровнем моря, как в Аомори, и ровные еще не затопленные степи.
Теперь главная роль в спасательных работах отводилась вертолетам и военным самолетам, способным совершать посадку и взлет с короткой пробежкой на неровной местности, и десантным судам. В этой ситуации возможности советских транспортных авиагигантов оказались просто поразительными. Их посадочно-взлетная система была настолько мощной, что при полной загрузке горючего с расчетом на обратный полет они с легкостью совершали посадку в глубоких, с неровностями котловинах.
Комитет спасения Японии с помощью международных спасательных отрядов вел отчаянную борьбу, чтобы до конца июля эвакуировать до семидесяти миллионов человек. Число погибших и пропавших без вести уже превысило двенадцать миллионов человек. Количество жертв среди членов спасательных отрядов подходило к пяти тысячам. А на беспрестанно трясущихся, раскалывающихся и тонущих островах оставалось еще более тридцати миллионов человек. Эти люди в ловушках глубоких котловин и окруженных водой прибрежных холмов, дрожа от ужаса, ждали своей очереди на спасение. Пытаясь спасти всех до последнего, национальные силы спасения, в которые входило три миллиона человек, начали последний смертельный бой с природой.
Но и в июле, и в августе число спасенных с каждым днем падало, а число жертв и среди спасателей, и среди оставшегося населения катастрофически увеличивалось.
Члены спасательных отрядов валились с ног от переутомления. С неба все время сыпался вулканический пепел, он покрывал города, поля, горы, проникал в дома, попадал в пищу, на постели, забивал носоглотку. А под мрачным, постоянно затянутым дымом небом, среди серной вони, на дрожащей и гудящей земле метались спасатели. Они крутили рации, ругались между собой, выслушивали мольбы, просьбы, брань и проклятия людей, узнавали о все увеличивающемся числе жертв, получали противоречивые указания, что-то предпринимали на собственный страх и риск, не мылись, не брились, зачастую не успевали ни поесть, ни попить, спали по два-три часа в сутки, пристроившись в уголке трясущегося грузовика, на неудобном стуле или на усеянной камнями земле. Переутомление дошло до предела, нервы начинали сдавать. Спасателям стало казаться, что они бросают вызов чему-то абсолютно немыслимому, что среди разгула взбесившихся стихий все их усилия пропадут даром и в конце концов они, как и отрезанные от мира пострадавшие, окажутся погребенными под пеплом или погибнут в пучине все ближе подступающего моря. Их охватывало щемяще-тоскливое отчаяние...
И Катаоку мучили те же мысли, и его душу леденило тоскливое чувство, когда он вместе с двумя-тремя десятками людей ожидал спасательное судно в местечке со странным названием,Ахокке, находившемся у восточного подножия горы Асафуса, к северу от города Мито префектуры Ибараги. Город Мито уже полностью исчез под водой, море вплотную подступило к Ахокке. Жители центра Мито, уцелевшие во время землетрясения и хлынувшего вслед за ним цунами, бежали в окрестные горы. Кое-кто из них заблудился, отстал и не был вовремя вы-. везен; с группой таких людей сейчас и встретился Катаока. В районе Итикай море соединило верховья рек Нака и Кину, превратив гористую местность Цукуба в настоящий остров.
Группа Катаоки, состоявшая из трех человек, прибыла сюда не для спасательных работ. Дело в том, что над атомной электростанцией и исследовательским институтом ядерного топлива в местечке Токай, которые давно уже погрузились в море на несколько десятков метров, а предварительно были экранированы десятками тысяч тонн бетона, обнаружилась повышенная радиоактивность. Возникла опасность загрязнения океана отходами ядерного топлива, и группа Катаоки на гидроплане сил самообороны прибыла в этот район, чтобы уточнить положение. Трево-га оказалась напрасной: очевидно, просто произошла некоторая утечка радиоактивных веществ при погружении. Не успели люди закончить проверку и сесть в надувную лодку, как налетело цунами.
Гидроплан попытался взлететь, но отказал левый двигатель, и хлынувшая волна опрокинула машину. Надувную лодку, в которой находились Катаока с товарищами, цунами понесло на своем хребте далеко во внутренние районы. В конце концов она зацепилась за торчавшие из воды верхушки затонувшего леса. При этом одного члена экспедиции унесло отступающей волной. Оставшиеся в живых, совершенно измученные люди с трудом добрались до твердой земли и увидели, что находятся у подножия горы Асафуса.
Беженцы, нашедшие временный приют в Ахокке, завидев группу, бросились ей навстречу с криками радости, приняв потерпевших за спасательный отряд. Но когда выяснилось истинное положение вещей, люди еще больше пали духом.
— У вас этой самой... рации нету? — спросил. Катао-ку человек лет за шестьдесят с простым открытым лицом и полными мольбы глазами.— Мы все время жжем костер, вроде сигнал подаем... Но небо-то все в пепле, ничего не видно, самолеты нас не замечают.
— Рация-то у нас есть, но очень слабенькая, да и в воду не раз падала...— Катаока бессильно опустился на скалу.— В общем, конечно, попытаемся связаться...
— Мы просим вас! Очень просим, умоляем! — быстро заговорила морщинистая старуха, молитвенно сложив руки.— Мы уже больше десяти дней блуждаем по горе. А одному из младенцев худо... Вы хоть их спасите! Пожалуйста! Нам-то, старым, все едино, а вот молодых, детей, женщин... постарайтесь уж, спасите...
— Ты не очень-то приставай, нехорошо,— сказал старик, видно, он был здесь за старшего.— Ведь они сами попали в цунами, измучились...
— Попробуем связаться.— Катаока повернулся к коллеге.— Ну что, работает?
— Не пойму... Ведь она с утра у нас включена, батареи, небось, совсем сели,— ответил тот, кладя рацию на колени.— А поблизости в море тут есть суда?
— Кто знает... Утром, когда мы еще летели, я видел два-три, а сейчас...— сказал третий из их группы.— Если даже и примут наш SOS, не они же сами к нам поспешат. Пока дойдет очередь, то да се... К тому же этот участок уже дней пять или шесть как закрыт, считается, что отсюда все уже вывезены.
— Тогда, может, лучше перебраться на другую сторону горы? — спросил тот, что настраивал рацию.— На той стороне больше шансов на появление судов или вертолетов...
— Ну, если даже и переберемся, все равно много времени пройдет...— Катаока оглядел сидевших на земле женщин и детей, совершенно обессиленных, онемевших от усталости. Слышался только слабый плач младенца.— Мы и одни нескоро туда дойдем. Попробуйте все же дать позывные на волне SOS.
