Дэйвис замолчал, словно поперхнулся. Следы душевной муки исчезли с его лица. Теперь он выглядел растерянным.

Морн захотелось расплакаться. Мысль о том, что ее сын отчаянно нуждается в Энгусе, непереносима. Но как можно протестовать? Какое право имеет на это Морн? Проблема заключается в ней, и ответственность лежит только на ней.

Но Морн несет ответственность и за Энгуса. Вместо того чтобы заманить его в ловушку, приготовленную Ником, она взяла у Энгуса пульт управления своим имплантатом и оставила ему жизнь. Во имя собственных стремлений она избавила его от смертного приговора, который бы неминуемо последовал за обвинением в несанкционированном использовании зонного имплантата. У Морн нет выбора. Она должна нести свою ношу. Дэйвис ждет от нее совета.

– Попробуй тогда думать о моем отце. – Одно упоминание о Дэйвисе Хайленде, которого Морн любила и которого сама погубила, разрывало ее на части. – Ты носишь его имя и помнишь его так же хорошо, как и я… Если разговор идет о коррупции в полиции, то, в первую очередь, надо иметь в виду Бюро по сбору информации и Администрацию. Хэши Лебуола и Уордена Диоса. Но только не Мин Доннер! Репутация Подразделения специального назначения чиста. Даже если Мин Доннер и под стать им, мой отец был другим. Энгус мне рассказывал… – Морн запнулась. К горлу подкатил тугой комок. – На поверженном «Повелителе звезд», – справившись с собой, продолжала Морн, – еще оставалось в живых несколько человек. Среди них был и мой отец. По словам Энгуса, его ослепил взрыв. Но даже ослепнув, он не перестал драться за корабль, не перестал быть полицейским… Когда на потерявшем управление эсминце появился Энгус, отец пытался его арестовать, пытался держать ситуацию в руках, даже будучи слепым. – К горлу снова подкатил комок. Воспоминания долго не отпускали Морн. Затем она добавила: – Это единственное, что я могу предложить. Мой отец – все, что у меня есть. И еще мать, Брайони Хайленд, которая любила, верила и сражалась всем сердцем, а затем погибла, защищая свой корабль и команду, под огнем сверхсветовой протонной пушки «Потрошителя». Больше нет ничего.

Но отца и матери достаточно – для Морн, если не для ее сына.

– Идем, – тихо сказала Морн, пытаясь взять себя в руки. – Поищем что-нибудь поесть.

В первую секунду Дэйвис не отреагировал, устремив на мать напряженный и в то же время опустошенный взгляд. И все же Морн была уверена: Дэйвис не сможет ей возразить. Где-то в глубине его сознания жила уверенность, будто он – это она, и что командир «Повелителя звезд» – его отец.

Дэйвис медленно вздохнул и отвел взгляд. С ненавистью посмотрел на пульт управления имплантатом. Он бы никогда не родился, если бы Морн не использовала имплантат, чтобы одержать победу над Ником, и она бы не забеременела, если бы Энгус не вживил электрод ей в голову.

Разжав пальцы, Дэйвис запустил пультом в сторону Морн. Поймав пульт и, не сводя глаз с Дэйвиса, она сунула прибор в карман комбинезона.

– Ты права, – отрешенно пробормотал Дэйвис. – Нам нужно поесть.

Покинув койку, Дэйвис проплыл к двери и отпер ее. Ухватившись за поручень, Дэйвис обернулся и пристально посмотрел на Морн.

– Я тебя не виню, – тихо сказал он. – Я слишком все хорошо помню. И то, что с тобой случилось, тоже. Помню твое падение. Помню, почему ты так, а не иначе… – Дэйвис предпринял неудачную попытку рассмеяться. – Я бы сделал то же самое.

С этими словами Дэйвис выплыл в коридор. Следуя за сыном, Морн старалась подавить желание расплакаться. Сочувствие Дэйвиса она восприняла как прощение того, что ни в коей мере не заслуживало прощения.

Как и на борту «Мечты капитана», камбуз на «Трубе» представлял собой нишу в одной из стен центрального прохода. Однако раздаточные автоматы в нем были приспособлены для использования в условиях невесомости. Кофе, суп и другие жидкости закачивались в специальные фляжки, а твердая пища предлагалась в форме брикетов. Табуретки крепились болтами к палубе вдоль одного узкого стола и были снабжены зажимами для фиксации ремней безопасности.

Несколько часов назад, во время довольно долгого перерыва, устроенного Энгусом между гиперпространственными переходами, Дэйвис обнаружил рундук с поясами безопасности и позаимствовал парочку для себя и Морн. Теперь, взяв еду, они пристегнулись к табуреткам и таким образом не отлетали от стола из-за случайного взмаха рукой.

Их молчаливую трапезу нарушил появившийся на камбузе Сиб Макерн. Заметив Морн и Дэйвиса, он спросил разрешения к ним присоединиться. Морн и Дэйвис не возражали. Взяв еду, Макерн с хмурым видом занял место напротив них.

Морн наблюдала за Сибом краем глаза сквозь ниспадающие на глаза волосы. Еще на борту «Мечты капитана», когда решалась судьба Дэйвиса, он помог ей выбраться из заточения. Тогда Макерн рисковал жизнью: узнай Ник правду, он бы его не пощадил. Однако бывший оператор системы внешнего обеспечения не выглядел храбрецом. Наоборот, казалось, он склонен впадать в отчаяние. Да и его лицо имело смиренное выражение. Тонкие усики легко могли оказаться въевшейся грязью над верхней губой. А решимость охранять Ника, видимо, отнимала у него последние силы.

И, все же, почему он помог Морн? С одной стороны, его поведение можно объяснить неприязнью к Нику. С другой стороны, к тому моменту Сиб уже некоторое время прослужил на борту «Мечты капитана» и, по-видимому, успел попасть под чары пресловутой «непогрешимости» Саккорсо. Почему же Сиб ему изменил? Тогда, в каюте, Сиб сказал Морн: «С тех пор как я на корабле, я делаю такое, отчего меня воротит. По ночам меня преследуют кошмары. Но теперь он занялся продажей людей Амниону. Я видел их, Морн. Эти мутагены – зло».

Так что же он видел?

– А где все остальные? – как бы невзначай поинтересовалась Морн в надежде разговорить Сиба.

Макерн, казалось, только этого и ждал, так ему хотелось поделиться своими мрачными предчувствиями.

– Ник у себя в каюте, – ответил он. – Наверное, спит или сидит, уставившись в стенку и ухмыляясь. – Сиба передернуло. – Если он вздумает покинуть каюту, то обязательно пройдет через камбуз. Вот я и решил пока перекусить.

Сиб замолчал, словно его занимал только вопрос о Нике, но когда Морн и Дэйвис подняли на него глаза, он продолжал:

– Вектор все еще работает, забыв о пище и сне. Иногда изумляешься, как он переносит боль в суставах при перегрузках. Наверное, в невесомости в нем остается больше энергии… Мика и Сиро, наверное, у себя в каюте. Я не видел их с тех пор, как Энгус отослал Мику с мостика.

Дэйвис нахмурился. Сделав глоток из фляги и откашлявшись, он сказал:

– Нам с Морн нужны свежие идеи. Как ты думаешь, что происходит с Энгусом?

Сиб беспомощно пожал плечами. По всей видимости, с тех пор, как он стал оператором системы внешнего обеспечения на «Мечте капитана», он перестал еще чем-либо интересоваться. Тем не менее Макерн не мог молчать.

– Энгус и Ник – заклятые враги, они ненавидят друг друга – Голос Сиба зашелся от страха. – Но их ненависть особого свойства. Они скорее станут союзниками, чем примкнут к третьей стороне.

Морн покачала головой. У нее создалось впечатление, что ненависть Энгуса не имеет конкретной направленности. Она настолько всеобъемлюща, что даже не делает различия между пиратами и полицейскими. Время от времени кто-то, конечно, попадает под ее жернова… Как бы то ни было, Морн не могла себе представить, чтобы Энгус забыл, а тем более простил, предательство Ника. К сожалению, могли быть и другие объяснения…

Почему Энгус здесь, на борту полицейского корабля, окруженный людьми, которые ему не нужны? И почему он поддержал мысль найти подпольную лабораторию? Потому что он связан с Хэши Лебуолом. По крайней мере, он так сказал или дал понять. Чтобы спасти свою жизнь, он согласился провести диверсию против «Купюры». Или ради того, чтобы спасти Морн? Или Ника?

Ник – агент Бюро по сбору информации и работает на Лебуола. Получил ли Энгус дополнительные секретные распоряжения, согласно которым он должен объединиться с Ником для выполнения какого-то другого задания?