Майлс поморщился, словно эта идея причинила ему боль.

– Мы должны исходить из предположения, что «Труба» уцелела.

Он повысил голос:

– «Затишье» заняло позицию у края роя. Оно ожидает появления крейсера. При первой возможности «Труба» будет разрушена. К сожалению, сторожевик атакован боевым кораблем полиции Концерна.

Тэвернер снова сделал паузу. Возможно, он подыскивал слова для перевода.

– На него напал крейсер класса «Скальпель». Пушки этого корабля не могут пробить защиту «Затишья». Однако присутствие полицейского судна уменьшает вероятность разрушения «Трубы». Нам приказано приблизиться к границе роя и взять под наблюдение крейсер. Амнионскому сторожевику требуется наша помощь. Я получил координаты места для засады. «Труба» представляет собой слишком большую опасность. Она должна быть уничтожена.

Наконец-то! Чатлейн прикусила губу. Крейсер полиции атакует «Затишье»! К счастью, Майлс не смотрел на нее. Если бы он поднял голову, то обязательно увидел бы ликование Сорас – внезапный проблеск надежды на ее лице. Слава тебе, Господи! Сбывалось все, о чем она молилась.

Чтобы скрыть безудержную радость, она быстро ответила:

– Это ваша вина. Надеюсь, вы помните о своем приказе. Если бы вы не остановили меня, я уничтожила бы «Трубу», пока она валялась на астероиде.

Тэвернер резко поднял голову и посмотрел на нее. Его амнионские глаза сверлили Сорас немигающим взором.

– «Затишье» знает о принятых мною решениях и их результатах.

Не доверяя своим чувствам, Сорас отвернулась.

– В таком случае нам лучше заняться делом. Пилот, мистер Тэвернер даст тебе координаты. Пробраться в эту точку через рой будет непросто, но ты уж постарайся. Если мы используем вращение, маневренные сопла выведут нас в нужном направлении.

– Есть, капитан.

Пилот потратил несколько секунд на коррекцию команд. Затем он поманил амниона к пульту, чтобы тот ввел координаты. Майлс не медлил. Очевидно, он не ожидал противодействия от Сорас. Отпустив консоль, Тэвернер прыгнул и поплыл к пульту пилота. Сорас быстро переглянулась со штурманом. Пока амнион находился к ним спиной, обе женщины усмехались друг другу, как две идиотки.

Когда Дэйвис выбрался из мрака кислородного голодания, его удивило, что он еще жив. Какая глупость! Сколько этому можно удивляться? Да что с ним такое? Когда он чему-то научится? Удивление ничего не меняет и ничему не помогает. Важны только факты.

Сила тяжести ослабевала. Все кости и мышцы болели от напряжения. Впрочем, нет, сила тяжести еще терзала его плоть. Вес был излишне большим. Пульс царапал вены, словно в кровь попали осколки стекла. Немощность тела пригнула Дэйвиса в кресле, отдав его во власть безжалостной боли, которая вонзала свои копья в руку и ребра. Он сомневался, что ему удастся поднять голову, но все же открыл глаза.

Сквозь марево фосфенов он узнал помещение мостика. Все выглядело таким, как и прежде. И главное, он не слышал клаксона декомпрессии. То есть корпус «Трубы» остался целым. К тому же Дэйвис мог дышать, если не делал глубоких вдохов. Это тоже была хорошая новость.

Однако экраны сканера указывали, что корабль не двигался. Дэйвис чувствовал ускорение; приглушенная вибрация корпуса говорила о работе двигателя; сила тяжести казалась очевидной. Но сканер утверждал, что никакого движения не было. Несмотря на то что он видел большие экраны, его глаза отказывались фокусироваться на чем-то более мелком: на индикаторах пульта или на показаниях приборов. Чтобы рассмотреть их, Дэйвису потребовалось бы опустить голову, а это вызвало бы сильную боль. Он не знал, что происходит вокруг.

По всему мостику разносилось дыхание. Казалось, что очистители воздуха шептались друг с другом. Возможно, слуховая галлюцинация? Дэйвис никогда не слышал, чтобы очистители производили такие звуки. Иногда, когда гравитационные подушки начинали сдуваться, они издавали нечто похожее на обиженные вздохи или астматические стоны. Но их писк нельзя было спутать с дыханием. Он должен осмотреться. Должен!

Боль от поворота головы вызвала слезы в глазах. Это немного помогло. Он поморгал, и вид на пульт прояснился. Показания приборов ответили на первый вопрос: «Труба» управлялась автопилотом. Ее предохраняющие инструкции взяли вверх над программой пилотирования. Вокруг находилось слишком много скал. Любое неконтролируемое движение погубило бы небольшое судно. Автопилот удерживал «Трубу» на месте и перемещал ее из стороны в сторону, когда ей угрожало столкновение с астероидом. Но она по-прежнему находилась в зоне влияния черной дыры. Голод сингулярности звал ее и заставлял вернуться назад. Пока крейсер мог ускоряться, он противостоял влекущей тяге гравитационного колодца. К счастью, защитные системы корабля не уступали тяготению черной дыры.

Слава Богу, Морн активировала их до того, как потеряла сознание. Где сейчас находилась «Труба»? Какое расстояние отделяло ее от «Планера» и другого корабля; от сингулярности и края роя? Дэйвис взглянул на экраны сканера. Меток «Планера» и второго судна не было. Это хорошо. Но черная дыра свирепствовала рядом. Он огорченно вздохнул, когда понял, что крейсер пролетел лишь пять километров от сингулярного горизонта событий. Не удивительно, что корабль стоял на месте. Черная дыра по-прежнему держала его в своих объятиях. Сканер утверждал, что в зоне сенсорного охвата не имелось других кораблей. Однако Дэйвис знал, что если «Труба» останется неподвижной, они обязательно появятся.

Его встревожила медлительность мыслей. Казалось, что влияние «дыры» затронуло нейроны мозга.

Хотя, возможно, ему не стоило тревожиться о других кораблях. Сингулярный горизонт событий мог оказаться единственной опасностью. Когда черная дыра поглощает материю, она растет, набирая силу. Сначала она будет крохотным феноменом Вселенной, затем проглотит рой, а между этими двумя состояниями преодолеет сопротивление «Трубы». По крайней мере, Дэйвис знал, что заставляло камни пролетать мимо крейсера. Они устремлялись в алчную пасть сингулярности. Но почему сканер не указывал позицию корабля на карте Бекмана?

О Господи! Как медленно работал мозг! Какими пустыми и неповоротливыми были мысли! Сканер не мог опознать положения судна по той причине, что он не имел ориентиров. Все знакомые сенсорам объекты погрузились в черную дыру. Но астероидный рой по-прежнему сохранял свою плотность и не позволял сигналам сканера пробиться в чистый космос. Инструменты «Трубы» не регистрировали даже такие огромные объекты, как Большой и Малый Массив-5.

«Ладно, – подумал Дэйвис. – Пусть так и будет» Можно допустить, что ориентация «Трубы» соответствует направлению, которое Морн выбрала до потери сознания. Кораблю необходимо двигаться вперед. Дэйвис не изучал расчетную траекторию. Фактически эти данные имелись только на командном пульте. Но он мог скопировать их на свою консоль – таким вещам курсантов обучали в Академии. Тем не менее он должен был управлять «Трубой» с пульта пилота. Проклятье! Ему придется расстегнуть ремни, перенести вес тела до командного кресла и обезопасить себя от перегрузок. Затем Дэйвис увеличит ускорение и вылетит из гравитационного колодца.

Может быть, сначала отдохнуть? Ему не хотелось подниматься с кресла. Он по-прежнему слышал звуки хриплого дыхания, словно на мостике позади него умирали два или три человека. Предсмертные стоны… Нет, это не имело смысла. Очистители воздуха не могли производить такой шум. А если бы «Труба» теряла атмосферу, клаксон декомпрессии предупредил бы его о пробоине в корпусе.

Разум был заторможен. Мысли гнулись и шатались под собственной тяжестью. Дэйвис чувствовал себя как после приема каталепсора. Он о чем-то забыл – о чем-то важном. Хорошо, что Морн ушла в лазарет, приняла лекарство и спасла корабль от своей гравитационной болезни. Но хватит ли ей дозы? И не говорит ли с ней сейчас Вселенная?

Где-то поблизости раздался тихий стон. Испугавшись увидеть то, о чем он напрочь забыл, Дэйвис медленно обернулся. Черт! Он действительно забыл о людях, о которых ему полагалось заботиться.