— Никаких неудобств. — Голос словно исходил от вращающегося изображения. — Нам было любопытно узнать, что происходит в мире воздуха и света. Ваше своевременное прибытие — падение на морское дно вблизи нашего разведочного судна — кажется нам таким же неожиданным, как вам — наше присутствие.

Даже в опьяненном состоянии я почувствовал иронию в замечании вертящегося свечения. Оставаясь великодушным, оно напоминало мне, что «Мечта Вуфона» в долгу у спасителей: мы обязаны им жизнью.

— Верно, — согласился я. — Хотя мы с друзьями не упали бы в пропасть, если бы кто-то не забрал предмет, который мы должны были отыскать на отмели. Поиски и привели нас к падению.

Свечение приняло новый синеватый оттенок.

— Вы признаете, что вещь, которую вы искали, принадлежит вам? Это ваша собственность?

Настала моя очередь задуматься, опасаясь ловушки. Согласно законам Свитков тайник, который послала нас искать Уриэль, просто не существует. Это нарушение духа и буквы закона, который утверждает, что колонисты на запретной планете должны облегчать последствия преступления, отказываясь от богоподобных инструментов. Я был доволен, что приходится говорить на формальном языке, который позволяет яснее местных диалектов выразить мысль.

— Я признаю право осмотреть этот предмет и высказать свое мнение позже.

В вертящихся нитях появился пурпурный оттенок, и могу поклясться, я почти почувствовал, что существо забавляется.

Может быть, оно уже задавало те же вопросы моим друзьям. Я красноречив — Гек говорит, что никто не сравнится со мной во владении галсемь — но я никогда не утверждал, что я самый умный в нашей группе.

— Этот вопрос можно обсудить в другое время, — сказал голос. — После того как ты расскажешь нам о своей жизни и о событиях в верхнем мире.

Это что-то привело во мне в действие — назовем это торговым инстинктом, который таится в каждом хуне. Владение прекрасным искусством торговли. Способность действовать осторожно и неторопливо, рассчитывать каждый шаг. Я сел, позволяя корсету принять на себя большую часть напряжения.

— Хр-р-рм. Вы просите отдать вам единственное, чем мы можем обменяться, — нашу историю и историю наших предков. А что вы предложите в обмен?

Голос издал очень неплохую имитацию печального хунского ворчания.

— Прошу прощения. Нам не приходило в голову, что вы можете так посмотреть на дело. Увы, большую часть вы нам уже рассказали. Мы возвращаем твой запас информации. Прими наше искреннее раскаяние в том, что мы воспользовались им без твоего согласия.

Открылась дверь, в помещение вошло маленькое существо-амфибия, неся в четырех тонких руках мой рюкзак!

И что еще лучше, на рюкзаке лежал мой драгоценный дневник, порванный и потрепанный, но тем не менее все тот же предмет, который для меня ценнее всего в мире. Я схватил его и принялся листать страницы с загнутыми уголками.

— Успокойся, — сказало вращающееся изображение. — Изучение этого документа хотя и дало нам очень много, лишь разожгло наше любопытство. Ваши экономические интересы не пострадали.

Я обдумал эти слова.

— Вы читали мой дневник?

— Еще раз просим прощения. Это казалось благоразумным, когда мы стремились определить характер ваших ран и то, как вы появились в этом мире тяжелой мокрой тьмы.

И опять мне показалось, что в словах этих множество слоев значений и многие из них я только начинаю понимать. Но тогда мне хотелось как можно быстрей закончить этот разговор и посовещаться с Гек и остальными, что нам делать дальше.

— Сейчас я хотел бы увидеть своих друзей, — сказал я вертящемуся образу, переходя на англик.

Изображение вздрогнуло, словно кивнуло.

— Хорошо. Им сообщили, чтобы они ждали тебя. Пожалуйста, следуй за стоящим у двери.

Я осторожно опустил ноги на пол, пробуя, выдержу ли собственный вес. Маленькая амфибия сопровождала меня. Несколько раз становилось больно, но это только помогло мне лучше приспособиться к корсету. Я схватил дневник и посмотрел на свой рюкзак и чашу с позвонками.

— Здесь эти вещи в безопасности, — пообещал голос.

Надеюсь, подумал я. Они понадобятся маме и папе, конечно, если я когда-нибудь еще увижу Му-фаувк и Йоуг-уэйуо и особенно если не увижу.

— Спасибо.

Пятнистое изображение завертелось.

— Рад служить.

Прижимая к себе дневник, я вслед за маленьким существом прошел в дверь. А когда оглянулся на свое ложе, вертящееся изображение исчезло.

Вот он наконец, тот образ, который мы искали. Теперь он достаточно остыл, чтобы его можно было погладить.

Да, мои кольца. Настало время для нового голосования. Остаться ли нам в кататонии или посмотреть в лицо тому, что почти несомненно представляет собой ужасное зрелище?

Наше первое мыслительное кольцо настаивает, что прецедент должен быть отдан долгу, вопреки нашей естественной для треки склонности избегать неприятного субъективизма.

Согласны? Должны ли мы остаться Асксом и встретиться с подступающей реальностью? Как вы решите, мои кольца?

…гладьте воск.

…следуйте его изгибам.

…смотрите, как спускается могучий звездный корабль.

Издавая песнь всепокоряющей силы, чудовищный корабль опускается, давит оставшиеся деревья на южном склоне долины, перегораживает реку, заполняя горизонт, как гора.

Чувствуете ли вы это, мои кольца? Дурное предчувствие, пронизывающее наш сердечник ядовитыми испарениями?

В высоком борту корабля открывается люк, по размерам способный проглотить небольшую деревню.

И на фоне освещенного интерьера видны силуэты.

Заостренные кверху конусы.

Груды колец.

Наши страшные родичи, которых мы надеялись никогда не увидеть.

Сара с тоской вспоминала последний ночной переход, потому что сейчас лошади шли таким галопом, что ей казалось, будто у нее вместо зада взбитое масло.

И только подумать: ребенком я мечтала поскакать верхом, как герои сказок.

Когда шаг замедлялся, Сара разглядывала загадочных всадниц, которые казались совсем дома рядом с огромными мифологическими животными. Они называли себя иллии и очень долго жили втайне. Но теперь необходимость вынудила их передвигаться открыто.

Неужели только для того, чтобы отвезти Курта и Незнакомца туда, куда хотел отправиться взрывник?

Но даже если его дело жизненно важно, зачем ему моя помощь? Я теоретик математик с ответвлением в область лингвистики.

Но даже в математике я по земным стандартам отстала на несколько столетий. А для галактов я что-то вроде умного шамана.

Спускаясь с гор, отряд начал встречать поселки — вначале урские лагеря со сгоревшими мастерскими и разбитыми загонами, скрытыми от гневного неба. Но по мере того как местность становилась плодородней, стали попадаться дамбы, за которыми расположены ульи и подводные фермы синих квуэнов. Минуя рощу на берегу реки, они увидели, что на самом деле «деревья» — это искусно сложенные мачты хунских рыбацких шхун и лодок-кут. Сара даже видела в удалении деревню ткачей-г'кеков с ее рампами, мостиками и тротуарами на высоте, по которым передвигается этот умный колесный клан. Все это опиралось на мощные деревянные столбы.

Вначале поселки, мимо которых проходили лошади, казались пустыми. Но кормушки для птиц полны, а блеклые завесы заново починены. Полдень не лучшее время для прогулок, особенно когда в небе висят зловещие призраки. И всякий проснувшийся во время дневного сна мог разглядеть только смутные скачущие фигуры, скрытые облаком пыли.

Но позже избежать внимания не удалось: члены всех шести рас выбирались из убежищ и кричали при виде скачущих мимо всадников. Строгие всадницы иллии никогда не отвечали, но Эмерсон и молодой Джома махали ошеломленным жителям деревень, вызывая иногда неуверенные приветствия. Сара смеялась, присоединяясь к их проделкам, которые превращали скачущую галопом процессию в веселый парад.