— Как «Война миров». — Это один из любимых романов Утена. — Только роли поменялись на обратные.
Сравнение Ларка заставило серого квуэна рассмеяться — хриплым, неровным свистом.
— Я всег-гда отождествлял себя с этими бедными-бедными мар-си-анами.
Зрительная полоска затуманилась, утратила свет разума, панцирь поник. Ларк проверил дыхание друга: оно не ухудшилось. Утен просто устал.
Мы считаем серых крепчайшими из крепких. Но хитин не остановит луч лазера.
Харуллен узнал это на собственном опыте. Смерть пришла к родичу Утена во время короткой Битвы на Поляне, когда отряды милиции Шести Рас с трудом одолели смертоносных роботов Ро-кенна. Только внезапность позволила им победить. Чужаки не подозревали, что у дикарей есть книги, а в них рассказывается, как делать огнестрельное оружие — примитивное, но смертельно опасное на близком расстоянии.
Но для Харуллена победа пришла слишком поздно. Слишком преданный своему делу или слишком упрямый, чтобы бежать, предводитель еретиков провел последние лихорадочные мгновения своей жизни, призывая к спокойствию и разуму, крича одновременно в пяти направлениях, умоляя всех сложить оружие и начать переговоры, — пока массивное крабообразное тело Харуллена не было разрезано на неровные части роботом-убийцей за несколько мгновений до того, как взорвалась сама эта машина.
Серые матроны города Тарек будут в трауре, подумал Ларк, положив руки на широкую раковину Утена, опустив голову на ее пятнистую поверхность, прислушиваясь к напряженному дыханию друга и от всего сердца желая как-то ему помочь.
И одна из его мыслей была ироничной.
Я всегда считал, что если наступит конец, квуэны погибнут последними.
ЭМЕРСОН
Теперь виды Джиджо быстро летели мимо, как будто загадочные всадницы опасались задержки, которая развеет их надежды.
Не владея речью, Эмерсон не знал, куда они так торопятся и почему.
Время от времени Сара оборачивалась в седле и ободряюще улыбалась ему. Но лицо ее окружали переданные реуком цвета дурных предчувствий — он теперь читал этот нимб эмоций, как когда-то привык понимать значение надписей на дисплее. Возможно, ее тревога должна была внушать ему опасения, потому что Эмерсон привык рассчитывать на ее руководство в этом странном, опасном мире. Но он не мог заставить себя тревожиться. Слишком о многом нужно было подумать.
Стало сыро, когда караван свернул в извилистую речную Долину. Влажные запахи пробудили воспоминания о болоте, в котором он оказался после крушения, калека, корчащийся от боли. Но он не отшатнулся от этого воспоминания. Эмерсон приветствовал любое ощущение, которое могло позволить вспомнить больше, — звук, случайный запах или вид за следующим поворотом.
Некоторые открытия вторично пробились через пропасть времени — он словно давно утратил их и теперь открывал заново. Заново открытые имена влекли за собой лица и даже краткие воспоминания о событиях прошлого.
Том Орли, такой сильный и умный. Всегда настороженный, готовый к неприятностям. Он однажды привел какой-то корабль. И вызвал тревогу во всех Пяти Галактиках.
Хикахи, милейший из дельфинов. Добрейший друг. Бросилась спасать своего возлюбленного и капитана и не вернулась.
Тошио, мальчишка, всегда готовый рассмеяться. Смелый молодой человек. Где он сейчас?
Крайдайки, капитан. Мудрый предводитель дельфин. Калека, как и он сам.
На мгновение Эмерсон задумался над сходством между раной Крайдайки и своей. Но эта мысль вызвала приступ такой острой боли, что мелькнула и исчезла.
Том, Хикахи, Тошио… Он повторял имена. Каждое из них связано с другом, которого он не видел, да, уже очень давно.
Другие воспоминания, более недавние, до них труднее дотянуться, и они вызывают большую боль.
Суэсси, Тш'т, Джиллиан…
Он повторяет каждый звук, не обращая внимания на тряску и на трудности в координации движений губ и языка. Он делает это для практики — иначе как ему вернуть прежнее беглое владение языком, искусство произносить слова, которым он так хорошо владел, когда считался умным парнем?… До того, как в его голове и в памяти появилась эта ужасная дыра.
Некоторые имена приходят легко, потому что он узнал их после пробуждения на Джиджо, в бреду в древесном доме.
Прити, маленькая шимпанзе, которая учила его своим примером. Она сама не умеет говорить, но демонстрирует отличное владение математикой и языком жестов.
Джома и Курт, звуки, связанные с разными версиями одного и того же узкого лица. Ученик и мастер уникального искусства, предназначенного для уничтожения дамб, башен и домов, которые незаконные поселенцы воздвигли на этой запретной планете. Эмерсон вспоминает Библос, архив бумажных книг, где Курт показывал племяннику искусно размещенные заряды, которые могут обрушить потолок пещеры и разнести библиотеку в пыль. Если поступит приказ.
Пленный фанатик Дединджер едет за взрывниками, его угловатое лицо покрыто темным загаром. Предводитель повстанцев людей, чьи убеждения Эмерсон не может понять, знает только, что они не любят посетителей с неба. Отряд движется вперед, а Дединджер смотрит по сторонам, рассчитывая следующий шаг.
Некоторые имена и места — они теперь имеют значение. Это прогресс, но Эмерсон не дурак. Он понимает, что до падения на эту планету должен был знать сотни слов. Иногда он почти улавливает смысл «вау-вау», которые произносят его спутники, обращаясь друг к другу. Но эти урывки не удовлетворяют, а лишь усиливают мучения.
Иногда этот поток звуков утомляет, и Эмерсон размышляет: может, люди были бы меньше склонны к дракам, если бы меньше говорили. Если бы больше времени просто смотрели и слушали.
К счастью, слова не единственная его забота. Его преследует призрачное знакомство с музыкой, во время коротких остановок он играет в математические игры с Сарой и Прити, чертит рисунки на песке. Это его друзья, и он радуется их смеху.
У него есть еще одно окно в мир.
Так часто, как может вынести, Эмерсон надевает на глаза реук — похожую на маску пленку, которая преобразует мир, окрашивает его в разноцветные тона. В своих путешествиях он, пилот, никогда не встречал подобное существо — все Шесть Рас пользуются им, чтобы лучше понять настроение друг друга. Но если его оставить надолго, начинает болеть голова. Тем не менее он находит захватывающими ореолы, окружающие Сару, Дединджера и остальных. Иногда кажется, что в этих цветах нечто большее, чем просто эмоции, хотя он не может определить, что именно. Пока не может.
Но одну истину Эмерсон вспомнил. Совет, извлеченный из прошлого, заставляет его насторожиться.
Жизнь может быть полна иллюзий.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Легенды рассказывают о многих драгоценных текстах, которые были утрачены одним печальным вечером, во время беспрецедентной катастрофы, которую некоторые называют Ночью Призраков. Тогда сгорела четверть архива Библоса. Говорят, в одном из бесценных томов, погибших той жестокой зимней ночью, были изображения буйуров — могучей расы, чья лицензия на пользование Джиджо истекла пятьсот тысяч лет назад.
От свидетелей катастрофы уцелело мало дневниковых записей, но согласно показаниям некоторых просматривавших Ксенологический фонд до того, как он сгорел, буйуры были приземистыми существами, слегка напоминавшими лягушек, изображенных на девяносто шестой странице «Руководства по земным формам жизни» Клири, но со слоновьими ногами и пристальными, глядящими вперед глазами. Говорят, они очень искусно умели создавать нужные им организмы и имели репутацию невероятных шутников.
Но другие расы сунеров уже знали это о буйурах — и благодаря устной традиции, и по многочисленным умным служебным организмам, которые все еще встречаются в лесах Джиджо, может быть, по-прежнему ищут исчезнувших хозяев. Помимо этих скудных сведений, мы очень мало знаем о расе, чья могучая цивилизация цвела на этой планете свыше миллиона лет.
* * *
Как могли такие огромные знания быть потерянными за одну ночь? Сегодня это кажется странным. Почему колонисты первой волны не изготовили копии этих бесценных текстов, прежде чем отправить свой крадущийся корабль в океанские глубины? Почему не разместили дубликаты по всему Склону, обеспечив им безопасность от любых бед?
В оправдание наших предков вспомните, какие это были напряженные времена — до заключения Великого Мира и прихода Яйца. Перед тем как звездный корабль «Обитель» проскользнул мимо пыльного сияния Измунути, чтобы незаконно высадить землян, последнюю волну незаконных колонистов, пять разумных рас, к тому времени присутствовавших на Джиджо (не считая глейверов), уже достигли непрочного равновесия. Но в те дни часто происходили схватки между урскими кланами и высокомерными квуэнскими императрицами, а племена квуэнов постоянно вели этические войны за гражданские права треки. Высокие мудрецы не имели большого влияния, они только читали и истолковывали Говорящие Свитки, единственный документ, существовавший в то время.
И вот в эту напряженную ситуацию вмешалась последняя волна поселенцев-сунеров, сумевших найти ожидавшую их неиспользуемую эконишу. Но колонисты люди не удолетворялись простым использованием незанятых плодородных земель, как поступали другие неграмотные кланы. Напротив, прежде чем затопить свой корабль, они в последний раз использовали механизмы «Обители». С помощью этих богоподобных сил они вырубили крепость Библос, затем срубили тысячи деревьев и превратили их в свеженапечатанные книги.
Этот поступок так поразил остальных Пять, что едва не стоил земным колонистам жизни. Разгневанные королевы города Тарек осадили землян, которых намного превосходили по численности. Остальные, тоже разгневанные тем, что казалось ересью против Священных Свитков, сдержались только потому, что священники-мудрецы отказались санкционировать священную войну. Но этот запрет дал предводителям землян время для переговоров, с помощью мудрости своих книг они сумели уговорить различные племена и кланы, подкупить их многочисленными полезными вещами. Шпунты для спиц г'кеков. Лучшие паруса для хунских капитанов. А для урских кузнецов — умение делать стекло, которое они так давно искали.
Как изменилось положение всего за несколько поколений, когда новая порода ученых мудрецов собралась, чтобы утвердить великий мир, поставить свои подписи на только что изготовленной бумаге и разослать экземпляры этого договора во все поселки и деревушки Склона. Чтение стало распространенным увлечением, и даже на умение писать больше не смотрели как на грех.
Ортодоксальное меньшинство по-прежнему возражает против стука печатных станков. Его представители набожно утверждают, что грамотность укрепляет память и привязанность к тем самым заблуждениям, которые принесли неприятности нашим летавшим в космосе предкам. Мы должны культивировать отвлеченность и забвение, чтобы пройти по тропе Избавления, говорят они.
Возможно, они правы. Но в наши дни мало кто торопится последовать примеру глейверов и начать спуск по благословенной тропе. Еще рано. Вначале мы должны подготовить свои души.
А мудрость, заявляют новые мудрецы, может быть почерпнута на страницах книг.
Из книги Гомера Ауф-путтвау «Сотворение мира. Историческое рассуждение»
