– Я полагаю, что без репы трогаться не следует, – решительно сказал рыцарь.

Принц, пораженный, остановился:

– Как не следует?

– А как без продовольствия? – в свою очередь удивился Джулио.

Едва Джулио ступил на берег Котлина, он почувствовал себя совершенно в своей тарелке. А когда увидел ладные корпуса кораблей, услышал родной шум суеты у причалов – воздух показался ему уже просто родным и прозрачным.

– Без продовольствия? А кого это волнует? – принц смерил его диковинным взглядом и тронулся с места. – Сколько, вы говорите, уже в России?

– Пять дней, ваше сиятельство.

– Так дней или лет? – принц начинал раздражаться.

– Дней, ваше сиятельство.

Принц снова остановился и снова поглядел на него.

– Как пять дней? – сказал он. – А как же вы… э-э-э… – он ткнул большим пальцем за спину. – М-да. Ну понятно. – принц снова пошел вперед. – Говорите, рыцарь?

На следующий день Джулио был представлен команде.

– Опять иносранца дали! – шептались в задних рядах на построении. – Веры-то хоть какой?

– Не видишь – аккуратный. Стало, бусурман.

– А лицом – православный…

– Эти самые ни на есть татары. Возьми наших: что прынц – Несам-Зихер, что адмирал туда же – Грек.

– Дак Грек – того хоть видать, откудова ветер дует. А принц – как ни верти: и сам – не русский, и Несам – Зихер.

Дружный сдавленный хохот свидетельствовал о том, что шутка была обкатана в матросских кубриках до глянцевитой напевности.

– А иде эта Мальта? – осведомился прыщавый матросик из палубной команды.

После линейки Джулио собрал старших офицеров в салоне. Среди мрачных ветеранов Свенкзунда, Гогланда и Гельсингфорса он казался не просто самым младшим, а эфемерно-зеленым до оскомины.

Офицеры ждали прочувствованной речи, готовы были даже и к упоминанию дедушки русского флота – ботика Петра, реквизованного Петром у боярина Голицына.

– Если до Воронежа доберется – с ним все ясно, – прошептал старший помощник мичман Бородулин, пробираясь в салон.

– Господа! – глухо сказал Джулио по-французски и исподлобья обвел глазами людей. – Императрица поручила мне командовать кораблем. И я буду им командовать. Представьтесь по старшинству. Да, о неуставных отношениях. Pahan у вас теперь только один. А именно я. – Джулио коротко ткнул большим пальцем себе в грудь. – Вопросы есть?

– Вот это да! – прошептал Бородулин.

Джулио не добрался не только до Воронежа, но даже и до Переяславского пруда.

– У них там жизнь человеческая ни шиша не стоит, – шепотом отозвался боцман с пресноводной фамилией Затулыйвитэр.

– Это мы еще поглядим, – хмуро подвел черту капитан второго ранга Икоткин из мелкопоместных белецких дворян.

Командующий флотом в Кронштадте адмирал Самуил Карлович Грейг на представление полковника кронштадтского гарнизона Вырубова о немедленном взыскании нарушителя за самоуправство с репой вызвал к себе Нассау-Зигена.

– Что там у вас творится? – хмуро спросил Грейг, морщась от режущей боли в печени.

– У меня творится? – принц окинул неприязненным взглядом насквозь пехотную фигуру Вырубова.

Вырубов с притворным равнодушием созерцал заоконную пустоту.

– Придется арестовать, – не очень уверенно сказал Грейг, оглаживая ладонью ноющий бок. – До похода.

– Арестовать? Это не у меня, это в интендантской службе творится Бог знает что, ваше превосходительство! – высоким голосом сказал Нассау-Зиген. – Возьмем вопрос положенных по разнарядке овощных культур…

Грейг тоже покосился на Вырубова – принц беззастенчиво подрывал авторитет флота прямо на глазах у пехотных профанов.

– Ладно-ладно, – сказал Грейг. – Давайте его под домашний арест до похода, я же сказал. Вы удовлетворены, полковник? – обернулся он к Вырубову.

Вырубов отошел от окна, сухо поклонился и двинулся к выходу.

– Господин полковник… – остановил Вырубова принц Нассау-Зиген. – У меня к вам личная просьба. Вы уж там вашего унтера, как его… так вы его не бейте, пожалуйста. А? – принц просительно заглянул полковнику в глаза. – Ну как же воевать без продовольствия? Ну?

Редкий русский полковник выдержит, когда ему в глаза заглядывает принц.

Вырубов снова с достоинством поклонился и покинул помещение.

– Нехорошо, в самом деле, – сказал Грейг, оставшись с принцем наедине. – Ну ладно, с этим покончили. Теперь вот что… – он взял со стола бумагу. – До чего не люблю, когда Зимний мне вдруг капитанов выпекает. Видели уже новенького? Мне вчера все было недосуг. Ну что, как он? "Джулио Ренато Литта", – отчетливо прочитал Грейг.

– Да как видите, ваше превосходительство, – прищурился Нассау-Зиген.

– Чего?

Принц пожал плечами.

– Так это что – он вчера?… Да ладно! – Грейг широко улыбнулся. – Ну, тогда ты его там шибко-то не это… Фрегат уже принял? Сколько ему годков, двадцать пять? – Грейг покачал головой. – Ты гляди, чтобы офицеры с ним там шуток не навыкидывали…

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, – сказал принц. – Мне доложили, что команда приняла его с распростертыми…

– Да? – Грейг взялся за бок обеими руками и с силою потер, заминая белое мундирное сукно. – Панибратства нам тоже не надо… Ну ладно, я понял. Фуражировался ты, я вижу, капитально. Так что твои выходят завтра первыми. Строимся вот здесь, гляди…

И они склонились над картами.

Пока Джулио Литта принимал командование фрегатом, русский посол на Мальте граф Волконский, которого мы оставили с таинственной визиткой в руках, развил бешеную деятельность.

Вернувшись после ночной инспекции меньших островов, Волконский занес наблюдения в толстый журнал под сафьяновым переплетом на двух крючочках. На карте исправил расстояние от Чиркеввы до острова Гозо с фортом Шамбре и до залива Иль-Рамла, куда, по преданию, высадился доверчивый Одиссей, чтобы попасть в объятия нимфы Каллипсо. Провел прямую линию до единственной лагуны островка Комино.

– Голубая лагуна, – мечтательно повторил он вслух название, подсказанное Лаурой.

Затем спустился в подвал, поместил журнал при свете масляной лампады в сырую нишу и задвинул камень. Журнал выдерживал любую степень сырости.

– …включая прямое и косвенное погружение в воду, – закончил Шешковский, передавая послу канцелярские принадлежности.

– Косвенное? – возразил Волконский, вертя так и эдак чудо шпионской полиграфии.

– Конкретно! – сказал Шешковский. – Степень надежности номер шесть.

Шеф был приятно взволнован.

– А чернила? – спросил Волконский.

– На чернила гарантию не даем. Только на журнал, – продолжая приятно улыбаться, сказал Шешковский.

– Но зачем мне спасенный из воды журнал, если на листах уже не будет чернил? – логически сформулировал Волконский и немедленно почувствовал, что вопрос абсолютно лишний.

Лишние вопросы часто выскакивали из графа без санкции, тогда как самонужнейшие часами тщетно требовали пропуска.

– Как то есть зачем? – улыбка сошла с лица начальника Тайной канцелярии. – А как вы без журнала отчитаетесь?

Волконский уставился на шефа. Поворот мысли был настолько объемен, что он никак не мог ухватиться за хвост…

Дмитрий Михайлович прошелся по подвалу, внимательно осматривая и кое-где ощупывая стены. Поднявшись наверх, кликнул Петра.

– Петр? – спросил он.

– Петр, – задумчиво ответил Петр.

– Вижу. Ты вот что. Я страстный коллекционер оружия, как и всякий русский вельможа…

Петр понятливо наклонил голову.

– …особенно интересует генуэзских заводов. Да скажи, что граф не скупится. Начинай осторожно, с антиквариата. Притом с холодного. А сам приглядывайся – может, кто и мортирками торгует?

Петр удивленно вскинул брови.

– Мортирками, – подтвердил Волконский. – Граф любит мортирки. Даже пушками не брезгует. Скажешь: знаете, эти русские аристократы любят для красоты пушку в гостиную задвинуть. И чтобы ядра кучею. Да, и узнай заодно, нет ли чего египетского… – граф немного смутился. – Ну, ты знаешь… для коллекции.