Битти уменьшил скорость до 18 узлов и начал описывать циркуляцию вправо, чтобы сблизиться с линейным флотом. Полная циркуляция была описана «Лайон», «Принцесс Роял», «Тайгер» и «Нью-Зиланд», следовавшими за ним. Как только поворот был закончен, крейсеры «Инфлексибл» и «Индомитебл», шедшие впереди «Лайон», заняли место задних мателотов.[12]

В 19 ч. 10 мин. головные части неприятельского флота появились в видимости некоторых наших линейных кораблей. «Мальборо» со своими кораблями немедленно открыл огонь по головным линкорам противника, а 5-я эскадра – по его линейным крейсерам. За этот промежуток времени боевая дистанция была незначительна и доходила иногда даже до 45 кабельтов. Скоро в бою приняли участие почти все наши главные силы, причем боевая дистанция изменялась от 55 кабельтов до 70 кабельтов. Но вследствие плохой видимости организованная стрельба сосредоточенным огнем оказалась невозможной. Неприятельские корабли, в особенности линейные крейсеры, снова получили тяжелые попадания от наших линейных кораблей. Некоторые наши линейные крейсеры опять вступили в бой на несколько минут, но уже на несколько большей дистанции.

Джеллико вновь удалось занять чрезвычайно выгодную тактическую позицию и охватить голову противника, и только условия плохой видимости спасли германский флот от полного поражения.

Как только бой возобновился, Шееру сейчас же стало ясно критическое положение его флота: путь на Ost был отрезан. Оставался только один выход, которым он и воспользовался. Он отдал приказ своим миноносным флотилиям атаковать и поставить дымовую завесу, а линейным крейсерам «атаковать противника, таранить, не считаясь с последствиями»; главным же силам было опять приказано произвести поворот «все вдруг». Этот маневр был удачно выполнен, и весь флот противника еще раз вышел из боя. Из-за дымовой завесы маневр снова остался неясным для Джеллико.

В 19 ч. 22 мин. было замечено, что 11-я полуфлотилия германских эскадренных миноносцев, а через три минуты вслед за ней и 17-я полуфлотилия выпустили торпеды (всего их было 21). Немедленно после атаки эсминцы противника повернули и скрылись за дымовой завесой, через 10 минут последовала новая атака 3-й и 5-й неприятельских флотилий, неудавшаяся вследствие контратаки, произведенной нашей 4-й эскадрой легких крейсеров.

После выпуска торпед Джеллико в 19 ч. 22 мин. повернул по установленному правилу свои главные силы полудивизиями на 2 румба, а затем через три минуты, когда вычисления показали, что этого поворота для уклонения от торпед недостаточно, повернул еще на 2 румба. Благодаря этому маневру в наши корабли не было ни одного попадания, хотя несколько торпед и были замечены с линейных кораблей.

Джеллико в своем донесении говорит: «Против торпедных атак противника были приняты меры, заранее предусмотренные нами и изученные во время боевой подготовки».

Торпедная атака не удалась: но дымовая завеса эсминцев противника была настолько удачна, что не дала Джеллико возможности проследить за поворотом линейного флота противника.

Избежав опасности от торпед, Джеллико повернул главные силы по курсу SW на 5 румбов в направлении к противнику. Не зная местонахождения противника, делать больший поворот было бы неосторожно, так как в этом случае Джеллико мог бы потерять свою выгодную позицию между противником и его базами.

В 19 ч. 45 мин. наши главные силы опять повернули в направлении к противнику сперва на SW, а затем в 20 ч. 00 мин. на W. Пока мы постепенно изменяли курс к W, главные силы противника ушли за пределы видимости нашего линейного флота. За этот промежуток времени Джеллико получил разные донесения, понять смысл которых было довольно трудно.

В 19 ч. 40 мин. наши линейные крейсеры, ушедшие вперед, снова потеряли связь со своими главными силами. Фактически «Лайон» находился всего в 5,25 милях от головного линейного корабля, но вследствие плохой видимости не мог быть виден с него.

Однако Битти в то время было отмечено, что в западном направлении видимость стала проясняться, и он в своем радио к Джеллико сообщает: «Противник находится от меня на расстоянии 10–11 миль по пеленгу NWW». Таким образом, очевидно, видимость все время менялась.

В 19 ч. 45 мин. Битти поднимает сигнал: «Пеленг головного линейного корабля противника NWW. Курс приближенно SW. По этому донесению можно предполагать, что видимость в северо-западном направлении была достаточно ясной, если можно было приближенно определить курс корабля на расстоянии 11 миль.

Однако, так как «Лайон» тогда не был виден для наших главных сил, этот визуальный сигнал пришлось передавать через броненосный крейсер «Минотаур». В донесениях других линейных крейсеров не имеется никаких указаний на то, чтобы противник находился в то время у нас в видимости, и в донесении командира «Лайон» от 19 ч. 32 мин. читаем: «Противник все еще не был достаточно видим, чтобы открыть по нему огонь». Это продолжалось до 20 ч. 21 мин.

В 19 ч. 50 мин. Битти сообщает по радио главнокомандующему: «Рекомендую головные линейные корабли послать за мной. Мы сможем тогда отрезать весь линейный флот противника».

Этому сигналу было в свое время уделено значительное внимание в прессе, в особенности после опубликования официальных документов. Поэтому не безынтересно будет остановиться на нем несколько более подробно.

Если принять во внимание, что наши главные силы не были видимы для «Лайон», то совершенно непонятно, каким образом Битти мог знать, в каком направлении они тогда шли. Он мог бы это легко установить, запросив посредством визуальных сигналов один из промежуточных кораблей, что и было им сделано в 20 ч. 15 мин.

Так почему же он не мог это сделать и в 19 ч. 50 мин.? Затем столь же непонятным является значение слова «отрезать». Он говорит здесь о возможности отрезать не часть флота противника от его главных сил, а весь линейный флот в целом. По всей вероятности, здесь идет речь о том, чтобы отрезать флот противника от его баз. Но положение, курс и скорость наших главных сил не могли быть изменены для этой цели. На самом деле в то время, когда был дан этот сигнал, головные корабли линейного флота шли по одному курсу с «Лайон». Они следовали за линейными крейсерами и, находясь на правой раковине «Лайон», были даже ближе к противнику, чем сам «Лайон». Поэтому изменение курса, чтобы следовать за линейными крейсерами в тот момент, когда был дан сигнал, означало бы большее отклонение английских головных линкоров от курса противника, чем это фактически имело тогда место.

Таким образом, данное донесение явилось совершенно излишним и легко могло ввести главнокомандующего в заблуждение.

Это шифрованное радио, посланное в 19 ч. 50 мин., было получено на «Айрон Дюк» в 19 ч. 54 мин. Джеллико, прочитав его через несколько минут после расшифровки, вывел, по-видимому, заключение, что линейные крейсеры, которых он не мог видеть, идут по совершенно другому курсу, чем главные силы. Джеллико немедленно сигнализировал головному кораблю «Кинг Джордж V», чтобы он следовал за линейными крейсерами, и это приказание было получено адмиралом Джерремом в 20 ч. 07 мин.

Между тем в 20 ч. 00 мин. главные силы изменили курс на W еще на 4 румба по направлению к противнику, сигнал об этой перемене курса был дан флагами и по радио и был, таким образом, принят всеми кораблями без задержки. Однако линейные крейсеры не повернули сразу, а продолжали в течение четверти часа идти курсом SW и только потом легли на курс W по направлению к противнику, сообразуясь с курсом главных сил.

Таким образом, полученное приказание следовать за линейными крейсерами, вероятно, весьма озадачило Джеррема, так как они не были видны с «Кинг Джордж V». Они не могли находиться у него с правого борта, так как в этом направлении был наш линейный флот, а малейшее отклонение влево отдалило бы 1-ю эскадру линейных кораблей от противника. Поэтому Джеррем сделал лучшее, что было возможно: он продолжал идти прежним курсом.