– Боже мой! – захныкала кассирша Карла.

– Заткнись, или умрешь, сука! – зарычал на нее Карл.

Кассирша Сесила проявила большую готовность к сотрудничеству и тут же вытащила холщовую сумку, набитую уложенными в пачки законными платежными средствами.

– Спасибо, – вежливо произнес Сесил, когда она поставила сумку на стойку.

– Конни, ты что, с ума сошла? – прошипела вторая кассирша.

– Неужели мне этот дурацкий банк дороже жизни?

– Накрылось твое условное освобождение, парень, – сказал Пепе.

– Прости, друг, я только на секунду. – Это вернулся байкер. – Послушайте, мэм, – проговорил он, протиснувшись между Сесилом и стойкой, – я пересчитал деньги, и вы… Что за…

Сесил ткнул его в рот стволом пистолета, выбив несколько зубов и порвав верхнюю губу. Кровь, брызнувшая на рубашку Сесила, была того же цвета, что и монограмма на нагрудном кармане.

Далее события стали развиваться с молниеносной быстротой.

Пепе сказал:

– Да ты совсем псих, парень! И Сесил велел ему заткнуться.

Кассирша Карла завизжала и нырнула под прилавок.

– Черт! – выругался Карл.

Байкер покачнулся от удара, а затем, поняв, что ему помешало, храбро потянулся за пистолетом Сесила.

И тогда Карл выстрелил ему в шею.

Тут начался настоящий ад. До сих пор, кроме непосредственных участников, никто не знал, что происходит ограбление. Теперь же и мужчины, и женщины стали визжать и прятаться под стойки. Женщина с коляской закричала и закрыла своим телом ребенка. Ребенок начал плакать.

– Майрон! – крикнул Карл.

– Да, Карл?

– Дай нам сумку.

На голове у Майрона под бейсбольной кепкой был пышный черный парик, скрывавший его необычные волосы, а солнечные очки прикрывали его странные глаза. Если бы охранник не отвлекся на шум возле кассы, Майрон, возможно, и не пронес бы мимо него спортивную сумку со спрятанным там обрезом дробовика, который он сейчас достал, прежде чем отдать сумку Сесилу.

Размахивая пистолетом, Карл прыгнул на стойку и приказал, чтобы все оставались на своих местах, в то время как Сесил стал сгребать в спортивную сумку содержимое кассы. Слава богу, здесь не было никаких взрывпакетов со специальными чернилами.

Майрон в эту минуту прикрывал банковского охранника, которого, казалось, тянуло вырвать прямо на свои блестящие ботинки.

– Эй, ты! – окликнул его Карл. – У тебя есть пистолет?

– Да, сэр, – стуча зубами, ответил охранник.

– Возьми у него пистолет, Майрон. Майрон сделал то, что ему велели.

– Если он дернется, убей его, – проинструктировал Карл.

– Хорошо, Карл.

Но когда в здание вошли двое местных полицейских, Майрон немного растерялся. Позднее в специальном выпуске городской газеты, целиком посвященном ограблению, говорилось, что один из прохожих сообщил этим двоим патрульным, что в банке происходит что-то неладное.

Храбрые, но неосмотрительные полицейские не стали ждать подмогу и направились к месту происшествия. Сразу оценив ситуацию, один из них потянулся за пистолетом. Но прежде чем он успел достать его из кобуры, Майрон выстрелил из обреза, и дробь разорвала противника чуть ли не пополам. Увидев, что случилось с его напарником, второй коп обмочился и, упав на колени, закрыл голову руками. В припадке несвоевременной храбрости банковский охранник рванулся вперед, и Майрон уложил его из второго ствола.

– Черт побери! – выругался Карл, с отвращением глядя на лужу крови, разлившуюся по мраморному полу. – Перезаряди, Майрон.

– Хорошо, Карл.

Сесил застегнул «молнию» на сумке.

– Готово. Пора выбираться отсюда.

– Я так не думаю.

Кассирша Конни держала в руках пистолет. Но целила она не в Сесила, Карла или Майрона. Она направила пистолет на второго копа, который вновь обрел мужество и схватился за оружие.

Конни попала ему прямо в сердце.

Эззи поливал густолиственное растение, стоявшее на окне в гостиной. На африканские фиалки он уже махнул рукой. Им все равно конец. Про это раскидистое деревце он не знал ровным счетом ничего: ни названия, ни того, стоит ли его вообще поливать. Может быть, он его уже полил слишком обильно. Но когда Кора вернется, гибель африканских фиалок она наверняка воспримет легче, если хоть одно из ее растений выживет.

Эззи всегда употреблял выражение «когда она вернется», а не «если она вернется». Он не разрешал себе думать, что она может не вернуться.

Также он не позволял себе и чрезмерно переживать по поводу вчерашнего бесплодного путешествия к Паркеру Джи. По крайней мере он убил время.

Но этот визит утвердил Эззи в окончательном решении: он бросает дело Маккоркл.

Все кончено. Последние двадцать два года он бегал за собственной тенью. Он устал. Хватит. Довольно. Он хочет вернуться к жизни. Он хочет, чтобы вернулась жена. Пора забыть об этом деле.

Сегодня утром он проснулся преисполненный решимости изгнать его из своего сознания. Конечно, Эззи понимал, что это будет не так просто сделать. С двадцатидвухлетней привычкой порвать нелегко. Для этого надо заняться чем-нибудь другим.

И теперь он ходил по дому из комнаты в комнату, пытаясь вспомнить тысяча и один проект из заветного списка Коры, который он до сих так и не удосужился претворить в жизнь.

Он уже починил лампу в кабинете, смазал петли на задней двери, заменил колесики на ножках дивана и убедился, что сам не сможет исправить потолочный вентилятор в спальне. Придется вызвать электрика.

Беда заключалась в том, что Кора неплохо вела хозяйство, так что запас подобных проектов скоро истощился.

Полив неизвестное растение, Эззи заскучал. Пожалуй, он проголодался. Может, пойти пообедать в «Трудолюбивую пчелу»? Но там будет все та же толпа. Те же назойливые вопросы. Нет, не стоит.

Поэтому Эззи разогрел себе банку фасоли, взял тарелку и пачку крекеров и отнес все это в кабинет. Желая услышать хоть какой-нибудь человеческий голос, он включил телевизор – просто ради фона. Вспомнив о том, что давно не читал, он взял старый номер «Ридерз дайджест» и принялся просматривать содержание в поисках чего-нибудь интересного.

Он как раз изучал историю о человеке, которого проглотил кит, когда начались местные двенадцатичасовые новости. Главной новостью было ограбление банка, стоившее жизни двум полицейским, банковскому охраннику и одному из клиентов. Грабители скрылись вместе с неустановленной суммой денег. Хотя город был маленьким, банк оказался богатым из-за расположенного неподалеку шинного завода.

Камеры слежения помогли установить личности нападавших.

Ими оказались беглые заключенные Майрон Хаттс и Карл Херболд, а также брат Херболда Сесил, условно освобожденный заключенный, который жил и работал в этом городе.

Что удивительно, в ограблении также участвовала банковская служащая Конни Скэггс. Эта тридцатидвухлетняя женщина, разведенная, без детей, которую коллеги называли «вполне нормальной личностью», застрелила из пистолета одного из полицейских.

– Мы уверены в том, что поймаем этих убийц и передадим их в руки правосудия, – заявил взволнованный начальник полиции, потерявший при налете половину своих подчиненных – двоих из четырех полицейских. – В этом городе нельзя безнаказанно стрелять в копов.

Херболды и их сообщники были признаны вооруженными и чрезвычайно опасными. Фасоль стыла на столе, в то время как Эззи слушая сообщения о поисках преступников в Арканзасе, северо-западной части Луизианы и северовосточном Техасе.

Репортаж с места события сменился передачей из студии, где ведущий предоставил слово психологу. Доктор Как-бишь-его начал монотонно читать лекцию о том, какой травматический эффект оказывают подобные происшествия на психику свидетелей и членов семей пострадавших.

Эззи выключил звук. Механически поглощая остывшую фасоль, он смотрел на молчащий телевизор. Выступление психолога сменила реклама подгузников. Затем какая-то женщина демонстрировала озабоченной соседке свой сияющий чистотой туалет.