– Не так. По-другому.

– Ты что, свинья рыжая, еще условия диктовать нам будешь?! Ты погубил мое судно! Будешь отвечать!

– Да где доказательства того? Не трогал я твоего корыта!.. Но если ты думаешь иначе… Что ж, сам сейчас сказал мне: «Будешь отвечать!»

Я готов ответить. Оружие мои люди не выбросят и не выйдут к вам. Вы же их, безоружных, сразу перебьете.

– Не суди о других по себе!

– Что ты знаешь обо мне?!

– Хотя бы то, что это ты, ты, свинья рыжая, погубил мое судно!

– Ну, а я узнаю какого цвета твоя кровь, молокосос!

– Ты что, свинья рыжая, еще грозиться вздумал?

– Нет. Поединок предлагаю. Только ты и я, Орм! Я выйду один и оружный. Мои люди останутся в доме. Все по-честному. Как?

– Выходи! – в запальчивости крикнул Орм. – Будем биться!

Зажгли факелы, и двор осветился прыгающими космами пламени.

Аульв вышел в кольчуге, в шлеме, с топором. И сразу попер на Орма, прикрываясь щитом.

– Э, нет! – заступил Аульву дорогу Белян. – Вооружение должно быть равным. Дай Орму кольчугу, щит и шлем. Тогда и начнем.

– Каждый бьется в своих доспехах! – рыкнул Аульв. – Прочь с дороги! – замахнулся топором.

Белян едва успел увернуться, лезвие мелькнуло в дюйме от плеча. Он встал в боевую стойку, пока тяжеловесный Аульв разворачивался по новой и вздымал топор. Меч в руках Беляна обозначил дистанцию между ними.

– Повторяю! Вооружение должно быть равным!

– Повторяю! Каждый бьется в своих доспехах! – в голосе Аульва была издевка.

– Тогда начни с меня, боров! – прогремел Белян.

– Тогда начну! Давно напрашивался, чужой!

Аульв сделал выпад. Белян легко ушел от удара. Снова обозначил дистанцию мечом наперевес. Чутко следил за противником. Любое касание его тела топором – и поединок, считай, закончен. Доспехов-то на Беляне не было. Он стал крутить мечом над головой, не подпуская Аульва к себе.

Грузный и моментально взопревший Аульв пытался и так и сяк достать ненавистного чужака, но тщетно. Тогда рыжий предпринял маневр, который ему почудился изрядно хитрым. Он вдруг нырнул в ноги Беляну, пытаясь топором подсечь того под щиколотки. Не получилось у него. То есть упасть он упал, и топором махнул умело, подсекающе.

Однако Белян при всей своей кажущейся массивности ловко подпрыгнул – лезвие просвистело мимо. Белян утвердился на ногах. А рыжий боров… сам ведь по себе оказался на земле, подставив затылок.

И Белян со всего маху хрястнул по этому затылку мечом.

Все?.. Нет. Удар был плашмя. Намеренно плашмя. Оглушил, но не угробил. Шлем Аульва покатился по земле.

Белян грубо, обдирая кожу, сдернул с противника кольчугу, отобрал щит. Хлестнул по заросшим рыжим щекам, приводя в чувство. Аульв очнулся, булькнув горлом, глаза горели животным гневом.

– Вот теперь, Аульв, можешь биться. На равных… – буднично сказал Белян и отошел к зрителям, уступая место Орму.

Аульв подобрал топор с земли. Перебрасывая его из ладони в ладонь, рыкнул, маскируя досаду от промежуточного поражения:

– Орм! Ну?! Молокосос! Молись! Но и это тебе не поможет!

Орм вышел вперед. Он заметно робел – изначальный всплеск эмоций, при котором и мышь способна одолеть матерого кота, иссяк. А весовые категории все же сильно разнятся. Да и боевого опыта у Аульва поболее, чем у вчерашнего юнца. Меч против топора. Ну?!

Аульв ударил – тяжело, с оттягом. Орм отскочил, но ответить не успел. Попятился по кругу. Аульф грозно засопел и, как тот матерый кот, пошел за потерявшейся мышью.

Зрители загомонили. Давай-давай, Орм! Не робей! Рыжий неповоротлив! Рыжий устанет! Загоняй его, Орм!

– Эх, будь я на месте Орма! – в сердцах шепнул брату гибкий и умелый Сивел.

– Да хоть бы и я! – ответствовал Белян, с напряжением следя за поединком.

– Ты уже был! – вякнул Ленок, оказавшийся тут же. Ну, а как без него! – Чтоб тебе этого увальня долбануть не плашмя, а… как надо!

– Не я вызвал на поединок, не мне и разить, – отрешенно сказал Белян, не спуская глаз с двух мечущихся фигур внутри импровизированного круга.

Аульв пер и пер, Орм отступал и отступал. По сути, тактически верно – рыжий боров и впрямь на глазах утомлялся. Но Орм-то уклонялся от прямого столкновения не из соображений тактики, он… просто уклонялся. И… уставал уже не меньше, а то и больше соперника. Все-таки пятясь много не находишь.

Вот и нате! Орм оглянулся за спину, запнувшись о бугорок.

Аульв поймал запинку, тяжело прыгнул и ударил. Но Орм уже падал навзничь, и топор угодил не в грудь, а в бедро. Кровь хлынула.

Аульв издал победный клич, еще прыгнул, чтобы добить. И…

Вот и нате! Победа обернулась поражением. Падая, Орм на одном инстинкте взмахнул мечом снизу вверх. Как раз Аульву меж ног острием. Тот и остановился, хватая воздух ртом, топор выпал из руки. Руки сами потянулись к паху, рыжий рухнул, согнувшись. Мужики вокруг судорожно дернулись.

Лекарь Веф пользовал травяными настоями подраненного Орма, каждый день менял повязку. Рана оказалась глубокой, но не такой и опасной. Мясо и есть мясо – зарастет. Больно, конечно, но терпи, Орм, и это пройдет.

А вот что касается рыжего борова – никогда, более никогда не познать Аульву женщины.

Лекарь Веф наотрез отказался способствовать его выздоровлению. Сослался на то, что никогда не сталкивался с подобными тяжелыми травмами. Почему-то хихикал при этом непрестанно.

Ну да старица Крючок оказалась отменной лекаркой, а блуждая по угорам и оврагам имела цель сбора лекарственных трав и корешков. Знала, какой и когда надо срывать стебель или цветок, как сушить и заваривать. Что к чему прикладывать и сколько. Вот и прикладывала Аульву – туда … Хоть плохонький, да родственник.

А судно латали уже объединенными усилиями. Бывшие люди Аульва с небывалым рвением включились в работу. И уже не мешали, а и впрямь помогали. Оно и верно. Долг платежом красен. Их-то, людей Аульва, выпустили. Разоружили, само собой. Однако ведь не загнобили!

Худой мир лучше доброй ссоры. А все же это мир худой. Что, впрочем, выяснилось много позже.

Судно залатали, спустили на воду. Получилось если не лучше прежнего, то и не хуже. Пора отплывать.

Могли бы, конечно, и ранее это сделать. Например, как предлагал злопамятный Сивел, просто обменяться. Взять судно Аульва, а ему оставить им же порушенный кнорр. Сам порушил, сам и чини, а мы пока поплыли. Все по-честному! Смысл в таком обмене был. И судно у Аульва быстроходней, и вообще…

Но Торд категорически был против, прикипел душой к своему кнорру – как-никак, но сам строил!

Могли бы, конечно, перед отплытием проломить в назидание Аульву его судно. Как ты с другими, так и другие с тобой. Особенно Ленок на том настаивал, балаболил горячо.

Но тот же Торд, моряк Божьей милостью, категорически был против. Как так – хорошее судно и поломать!

Орм на правах предводителя мог бы решить споры одним своим голосом. Но впал в беспамятство, метался в горячке. Его рана, да, была не опасна, однако неприятная она была. Загноилась, воспалилась. Время лечит все. Раны в том числе. Но для этого нужно время.

Так что все споры решали сообща, и каждый норовил высказаться. А споров много. И не только насчет обмена одного судна на другое.

Но и насчет того, оставлять ли при отплытии людям Аульва хоть какое оружие.

Но и насчет того, забирать ли с собой весь запас вяленого мяса или оставить хоть долю малую людям Аульва.

Но и насчет того, надо ли предлагать людям Аульва присоединиться к отплывающим – если такие желающие найдутся.

Потому судили-рядили не один день. В конце концов пришли к зыбкому согласию.

Поплывем на своем. Рушить чужое не станем.

Мяса на берегу оставим – долю малую. Потом пусть сами добывают, благо есть чем.

Оружие потому что оставим, поделимся по справедливости.

Желающие, если найдутся, пусть присоединяются. За исключением, само собой, новоявленного скопца Аульва.