Сглазил. В тот же миг туземцы выскочили из леса, с дикими воплями и визгом устремились на моряков. Затренькали тетивы. Тридцать шагов – не расстояние. Передовые склеринги уже перепрыгивали через ветви дерева, обходя защитников сбоку.

– Копьями их, копьями! – взревел Белян. – И ножи готовь, ребя!

Копья копьями, ножи ножами. Но и стрелы свое сделали – свалили двух склерингов наповал. Остальные, не добежав, повернули в сторону и скрылись среди ветвей.

– Неужто отбились? – Ленок мелко дрожал побелевшими губами.

– Кажись, так, – определил Белян. – Однако надо уходить. Не то вернутся с подмогой. А до берега далеко. Сбирайтесь, ребя. Ребя? Веф, ты чего?..

Веф скорчился на снегу, закрыв лицо руками. Не отзывался и только слабо покачивал плечами. Руки разнять не мог. Сквозь пальцы сочилась кровь.

Склеринги, получается, тоже горазды в стрельбе из лука…

Силой разняли руки Вефа. Стрела косо пронзила глаз и вместо него теперь зияющая рана. Лицо в крови, борода слиплась в комок бурого цвета.

– Эх ты! Угораздило тебя, лекарь! Как же это? – Белян сокрушенно покачал головой.

– Ничего, это без руки или ноги трудно! А без одного глаза сто лет жить можно. Другой зорче станет, – успокоил как мог Сивел и снегом отер лицо.

– Тряпицей давай замотаем, – засуетился Ленок. – Баб тут нет, и до свадьбы далеко. Так что заживет. Ты, Веф, еще нас всех полечишь! И переживешь!

По прежним следам потянулись назад. Об охоте уже не думали, а больше оглядывались назад да прислушивались к звукам. Ленок шел трудно, опирался на палку, но не ныл. Его оставили замыкающим – дорога малость лучше будет после остальных. Веф придерживал тряпицу и часто натыкался на деревья, не привыкнув смотреть одним глазом. За все время он не проронил ни слова и беспрерывно трогал тряпицу на лице. Торд же шел как-то боком, оберегая перебитую руку. М-да, воины…

Надвигалась ночь. Тени густели, ветер усиливался. Тянуло сыростью близкого моря, лес шумел таинственно и грозно.

– Надо искать место для ночлега, – сказал Сивел шагавшему впереди Беляну.

– Да вот думаю, не настигнут ли нас ночью склеринги?

– Не похоже. Раз засветло их не видать, значит, за подмогою им далеко идти. Пока туда-сюда – и ночь пройдет.

– Все ж надо на пригорке открытом устроиться. Обзор дальше. В кустах да чащобе враз накроют.

– То верно. Поищем.

Уже почти в темноте набрели на поляну, обрывавшуюся заснеженным оврагом в переплетении сучьев и веток. Дальше нечего искать. Ночью не наищешься. Располагаться надобно.

– Глянь-ка, Веф с Ленком отстали далеко, – приметил Сивел. – Не пропали б в темноте. Пойду подмогну.

– Давай. Только осторожней, братка.

Белян стал рубить тонкие деревья и таскать к лагерю, устраивая примитивную ограду. Торд как мог одной рукой укладывал лапы хвои для постелей. Ветер пробирал холодом. Подтянулись Ленок с Вефом, влекомые Сивелом.

– Костер придется не разжигать, – сказал Белян с сожалением.

– Думаешь, они без костра нас не сыщут? Склеринги кого хочешь найдут и ночью. Следопыты, чай… А без костра пропадем, закоченеем. Чему быть, того не миновать. Если уж найдут нас, так пусть попробуют взять нас тепленькими, а не холодненькими! – И Сивел, не дожидаясь ответа, стал собирать сушняк.

* * *

Ночь прошла спокойно. Никто не появлялся. Удалось подстрелить рысь и пару тетерок. Вот и вся добыча.

Близился конец пути. Ленок тащился на плечах то Сивела, то Беляна. Нога распухла. Только на голых от леса полянах он ковылял, опираясь на палку. Скрипел зубами, но молчал. Веф вообще шел едва-едва. Он то и дело оглядывался, причем по инерции незрячим глазом. Самое странное, что он-то первый и приметил за спиной:

– Склеринги!

Мелькнула тень, прыгнула в кусты.

Да, они, склеринги… Леший их забери! Догнали!

– То разведчик, не иначе, – определил Сивел. – Значит, и остальные недалече. Поспешать надо.

– Перейди назад, братка, – сказал Белян. – Если что, отбивайся стрелами и кличь нас. Только не отставай!

– Море! Наконец-то! – выдохнул Торд, углядев в просветах ветвей серое бескрайнее пространство. – Море видно! Поспешай! Пришли!

Он кособоко припустил вниз по склону.

И тут сзади раздался визг склерингов.

* * *

Падая и спотыкаясь, задыхаясь от усталости, моряки скатывались с пологого холма и неслись к усадьбе. До нее еще с полверсты.

Склеринги верещали шагах в трехстах позади. Но уже в двухстах. Уже в сотне…

– Красные настигают! – крикнул Сивел брату. Он с Беляном перестроился в арьергард, прикрывая раненых

– Много ль их, братка?

– Пока трое к нам рвутся! Остерегись, братка!

Трое краснокожих, воздев каменные топорики, с криками и визгом кинулись на братьев.

– Сивел! Топор держи, а я встречу копьем!

Белян ткнул в живот первого склеринга, бросившегося на него. Не стал вытаскивать копье из поникшего тела, а взялся за топор.

Сивел уже отмахивался своим:

– Держусь, братка! Еще как!

Он метнул опасное орудие в набегавшего склеринга. Угодил в грудь. Склеринг рухнул. Единственный оставшийся краснокожий кинулся на противника, но сзади на него навалился Белян и пронзил диким по силе ударом ножа.

Эх, если б тех склерингов было всего трое!

– Сивел, не мешкай! Побежали! Да топор подбери!

Тяжело дыша и спотыкаясь, братья побежали к усадьбе, все никак не догоняя раненых, ушедших вперед. Вослед неслось свирепое улюлюканье набегающих склерингов числом поболее. Рядом ударила стрела.

Выскочили на ровное место, после которого в двухстах шагах темнела усадьба. Торд, Ленок и Веф уже добежали до ограды. Из-за нее уже выбегали навстречу свои, размахивая копьями и топорами.

– Ого-го! – прокричал Белян, привлекая к себе внимание. Ноги задеревенели, в груди не хватало воздуха.

Шагов пятьдесят отделяли их с Сивелом от преследователей. А таковых было теперь не менее полусотни, раскрашенных черной и красной краской. Но моряки из усадьбы, человек тридцать, уже набегали.

В общем, Белян и Сивел оказались, как всегда, в центре. И как всегда, не очень-то и хотелось.

Началась свалка. Волей-неволей пришлось в ней поучаствовать. Битва нарастала по мере прибытия все новых и новых воинов с обеих сторон.

Но любая самая жестокая битва заканчивается победой кого-либо. Моряки дружно встретили разрозненную толпу туземцев, и те быстро сообразили, что встретили сильного противника. Каменные топоры разлетались на куски при встрече со сталью. Длинные увесистые копья быстрее доставали склерингов, а стрелы пронзали тела почти насквозь с такого расстояния.

И не успели братья толком вступить в схватку, как склеринги с воплями и завываниями бросились назад в лес, унося раненых и убитых.

Моряки бросились было в погоню, но склеринги оказались проворнее, растворились в наступавшей вечерней темноте.

Отбились!

Отбились-то отбились. Однако что там назавтра? А послезавтра?

Запаса продовольствия нет. Охотники ничего не принесли. Хорошо, хоть сами уцелели. А ведь измором могут взять краснокожие…

Осада – дело долгое. Краснокожие сначала попробовали нахрап.

На другой день толпа склерингов в две сотни человек выбежала из леса и бросилась на ограду. Моряки успели выпустить по две-три стрелы и взялись за копья и топоры.

– Не давай спрыгивать внутрь! – орал Белян, носясь вдоль ограды, рубая топором на длинной рукояти.

– Да как не дать! Их много! Не успеваем!

Туземцы настойчиво лезли через ограду. Несколько окровавленных тел уже висели на кольях, но это не останавливало остальных.

– Дом горит! – раздался отчаянный голос.

Кто-то из склерингов пустил стрелу с подожженной смолой. Попал.

Как всегда при битвах, получилось бестолково. То ли пожар тушить, то ли от наседающих отбиваться. И ни того, ни другого не получается сделать. Но в конечном счете, что интересно, получается и то, и другое. Вопрос, какими силами? Но то вопрос уже для летописцев, которые все равно приврут.