Не прошло и часа, как они уже не могли понять, куда же им дальше идти. Узкие улицы были кривы и вели неизвестно куда. Им очень хотелось есть, а харчевни по пути не попадались. Наконец Гардан заметил, что подводы и люди идут в основном в одном направлении. Он остановился, подумал, потом дернул Петьку за рукав:

– Гляди, Петька, весь народ прет в одну сторону, видать, с рынка идут, коли кошелки их полны припасами. Пошли навстречу, авось и мы попадем на рынок. Там и поедим.

– И как ты домыслил до такого, Гарданка!

– Наблюдай – и ты домыслишь.

– Спросил бы, можешь ведь, а то блукать станем, а ноги уже гудят.

– Ладно тебе. Спрашивать неохота, еще засмеют нас.

Вскоре они действительно вышли на площадь, где располагался рынок.

Это было интересное зрелище, которого они еще не видели. Разные лавки, полотнища материи пестрели на шестах и перекладинах, горы снеди на лотках и лавках, кругом шум, гвалт. Собаки шныряли под ногами, выискивая отбросы. Зазывалы орали во всю глотку. Воняло навозом, отбросами, гнилой соломой.

– Вон, гляди, Петька, харчевня. Давай зайдем? А то пузо уже подвело.

– Пошли, лишь бы не обдурили нас там. Увидят, что иноземцы мы, и будут из нас деньги тянуть.

– А ты гляди в оба. Ушами не хлопай.

Они зашли по кирпичным ступеням в полуподвальное помещение, окунулись в чадную спертую атмосферу и остолбенели. В полумраке они увидели большой длинный зал. Столы, сколоченные из толстых досок, стояли вдоль стен. Мужчины в разнообразной одежде сидели и шумно пили и ели, не обращая внимания на забрызганные грязные доски.

Друзья боязливо огляделись, нашли свободное место за столом и протиснулись на него. Вскоре к ним подошел человек в грязном фартуке, что-то спросил. Гардан понял, что того интересуют деньги, вытащил пару монет и показал. Человек удовлетворенно кивнул и исчез за перегородкой, где, видимо, находилась кухня. Вскоре им на стол поставили две миски, в каждой были исходящие паром овощи и по куску мяса. Капуста аппетитно высилась внушительной горкой, а подлива шибала в нос таким ароматом, что аж дух захватывало. Два стакана из глины и кувшин с вином оказались тут же. Гардан глянул на подавшего все это человека и отрицательно покачал головой:

– Вино – найн. Вассер, – и он показал, что пьет.

Человек что-то говорил, но Гардан решительно отодвинул кувшин и сказал Петру:

– На кой черт нам вино. Мне оно шариатом запрещено, а ты еще не дорос, да и денег оно, видно, стоит немалых. Согласен?

– Ага. Не бери. Без него обойдемся.

Они быстро поели. Животы приятно отяжелели. Давно им так вкусно и сытно не приходилось покормиться. Гарданка внимательно приглядывался к остальным посетителям. Примечал, что едят, как платят. И когда к ним подошел человек за платой, а по манерам сразу видно было, что он и есть хозяин харчевни, Гардан вынул две монеты, но тот покачал головой и показал четыре пальца:

– Фир, фир, юнге!

– Хватит. Я видел, зеен, – ответил Гардан и указал на глаза. – Хватит.

Хозяин покраснел от гнева и, не долго думая, схватил Гардана за шиворот и приподнял с лавки. Его рот изрыгал слова, смысл которых уже не доходил до Гардана. Он выхватил монеты из вытянутой руки хозяина и спрятал в карман. Тот взбеленился еще пуще.

Гардан пристально глядел в свирепые глаза хозяина, потом достал одну монету и протянул ему. Хозяин глянул, постепенно успокоился и с недоброй усмешкой произнес:

– Гут, гут, юнге. – Потом он хлопнул Гардана по спине и показал на выход.

– Пошли, Петька, а то опять прицепится, – поторопил тот друга, и они поспешно пошли к лестнице, оглядываясь по сторонам с опаской и недоверием. Когда они вышли, Петька с недоумением спросил:

– А чего это ты ему сунул всего одну монету, когда он требовал аж четыре, а? И с чего тот так обрадовался?

– Разозлил он меня. Вот я и заставил его поверить, что монета золотая, а значит, и стоит много. Пусть теперь злится, скряга проклятый!

– Я ж видел, что монета та самая, что и в первый раз была, и всего одна! Как это у тебя получилось, что он поверил?

– Я и сам не знаю. Вдруг показалось, что так можно его облапошить. Он ведь тоже хотел нас надуть. Пусть теперь радуется, жадина!

– Ну и чудно! А ты и дальше так сможешь?

– Не знаю. Так оно само получилось, сам не знаю почему. Вдруг помыслилось, я и попробовал. Получилось. В другой раз этот гад не будет людей облапошивать. Аллах его наказал. Иншалла!

Ошеломленный Петька молча плелся за своим другом, в уме прикидывая, как можно сэкономить при помощи дара, которым Аллах одарил Гардана. Он даже с опаской поглядел на друга.

Они шатались по рынку. Торг уже заканчивался, и многие торговцы успели покинуть свои места. Гардан молча, сосредоточенно оглядывал каждого из тех, что еще занимались своим делом. Петька не выдержал и спросил:

– Что ты молчишь, Гарданка? Чего высматриваешь? Пошли лучше отсюда.

– Погоди, Петька, не мельтеши. Увидишь, коли получится у меня…

Петька сделал недовольную и недоумевающую мину и молча шагал рядом. Он уже устал, ему хотелось отдохнуть, потянуло даже обратно на судно. Потом он вспомнил, что там происходило с ними, и это желание сразу поутихло.

Наконец Гардан подошел к уставшей женщине, торговавшей снедью. Он потыкал пальцем в вареную курицу, лук в пучках и в ватрушки, спрашивая о стоимости. Торговка отвечала, недоверчиво глядя на грязного мальчишку.

– Гут, гут, – сказал Гарданка, пристально всматриваясь в лицо и глаза торговки. – Айн талер? Гут, фрау, зер гут.

Петька видел, как Гарданка вынул одну медную монетку и сунул ее в руку торговки. Та внимательно поглядела на денежку, кивнула в знак согласия и стала заворачивать в тряпицу купленную еду. Приветливо махая головой, она с довольным видом сунула монету под фартук.

– Гарданка, как это могло случиться? Как ты купил за одну медную монетку столько еды? Рассказывай! Ты же сам на талер вроде согласился, а дал медяк!

– Охолонись, Петька. Дай немного очухаться, голова заболела, и устал я как-то… Прилечь бы немного, а?

– Я тоже не отказался бы. Да где пристроиться? Кругом чужие.

– Пошли в порт. Там, может, найдем что-нибудь, а не то за город двинем, уж там-то обязательно сыщем местечко поукромнее. Пошли, пошли.

Они спешно двинулись в сторону порта, который уже угадывался по близкому шуму разноплеменной толпы.

Небольшое судно с двумя мачтами и косыми парусами медленно тащилось вдоль низменных берегов. Вдали еще виднелись дома большого города со шпилями главных церквей Николайкирхен и Петрикирхен. Краснела крыша университета, видны были готическая вязь Мариенкирхе, ратуша и целое столпотворение крыш старого города.

Устье Варнавы медленно расширялось, легкий западный ветер лениво шевелил паруса, а течение плавно подгоняло корабль ближе к морю. Кругом было тихо и спокойно. Лишь чайки ретиво носились над водой и выхватывали зазевавшихся рыбешек да оглашали окрестность пронзительными криками.

– Как здорово, что мы наконец-то плывем домой! – мечтательно протянул Петька.

Они с Гарданом стояли на баке, опершись о планширь, и смотрели на воду, медленно убегающую из-под форштевня с легким плеском и шипением. Поминутно оборачиваясь, ребята как бы прощались с городом, где они провели почти полторы недели в ожидании этой счастливой минуты.

– Да, Петька, не часто можно встретить такого хорошего человека, как Эрик, – в голосе Гардана чувствовалось какое-то сожаление.

– А я почему-то и не сомневался, что он не просто так говорил. Он мне сразу понравился, этот Эрик. Что бы мы без него делали? А теперь мы через месяц, а может, и быстрее, будем дома. Вот здорово, а! Отец, наверное, уже и перестал нас ждать. Жаль тятьку – переживает ведь.

– Что мне тогда говорить, а? Я уж скоро год как потерял всех своих родичей. Видать, они считают меня погибшим.

– Я все вспоминаю, как мы плутали по порту и городу, а, Гарданка?