Петька вздохнул и, покоряясь судьбе, поплелся к Гардану. Тот лелеял саблю, любовно точа ее оселком. Сталь отсвечивала голубизной, рукоять посверкивала серебром и каменьями. Агат, бирюза и гранат украшали ее, а Гардан любовно протирал их тряпочкой, возвращая свежесть и блеск.

– Гарданка, отец посылает меня на тот берег за образцами товаров. Через полчаса я должен быть на пристани.

– Когда ты вернешься? – спросил Гардан, не отвлекаясь от работы.

– До захода вернусь, – Петька помолчал немного. – Гарданка, а может, ты останешься, а? Вместе поехали бы по весям. Интересно. Останься, а?

– Нет, Петька. Я решил уже давно. Мне здесь надоело, и домой уж так охота. К теплу, солнцу, родным. Больше не пойду служить царю московскому. Буду купцом. Дядька мой обрадуется. Плавать по Каспию буду в Персию, к туркменам, в Дербент и дальше. Караванами ходить в разные далекие страны. Интересно, Петька…

– Интересно, – эхом отозвался Петька. – А мне так и оставаться в этих местах… Ну да так угодно Господу нашему. Все в руках его…

Они продолжали еще говорить, когда Сафрон прикрикнул на Петьку, напоминая о поручении. Тот встрепенулся, намотал онучи и помчался на пристань, опасаясь, что заставит немца ждать. Так оно и получилась. Миттенхаузен уже торчал возле лодки, где скучал гребец с рыжими волосами и голой спиной, подставляя ее нежаркому весеннему солнцу, которое уже клонилось к зубчатым стенам крепости.

– Однако, отрок, ты не спешил, – встретил юношу немец, широко улыбаясь и приглашая занять место в лодке.

Петька засуетился, спешно занял лавку на середине лодки, немец разместился на корме, и рыжий детина налег на весла.

Гардан сразу же после ухода Петьки встрепенулся, подумал немного и, захватив кинжал, бросился следом. Он увидел, как лодка с немцем и Петькой уже плыла на середине реки, а в груди Гардана шевельнулось что-то недоброе, что сжало сердце тоской и страхом.

Он сел на берегу, отойдя подальше от суеты пристани. Мысли теснились в его голове, но все какие-то безрадостные. Он раздваивался и никак не мог определить, что ближе ему из того, что он испытывал сейчас. Ему вдруг стало тоскливо и неуютно на берегу. Он с грустью почувствовал, что завтра останется один, что Петька засел в его сердце довольно прочно и ему жаль расставаться с ним.

Гардан поднялся, окинул взглядом далекую крепость, лес мачт и суету на реке и, тяжко вздохнув, поплелся домой.

Солнце уже село, долгие сумерки опустились на реку, а Петька все не возвращался. Сафрон, а Гардан видел это, маялся в волнении, поглядывал из окна на ворота, на Гардана, топтавшегося тут же, и наконец попросил, не скрывая беспокойства:

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru