– Если поможешь вызволить Петра – все мои монеты будут твоими, – ответил Гардан, и они снова слились в одно целое.

На исходе второй недели Анна сказала:

– Гард, сегодня мой хозяин уезжает. Может, уже и уехал, ведь ночь на дворе, а я занята с тобой и могла пропустить его отъезд.

– Так что же, ключ теперь у охранника? – с волнением спросил Гардан.

– Должен быть у него, мой милый. Вот отпустишь меня, так я и проверю. Он меня любит прямо как свою дочку и не откажет в нужных сведениях.

– Так поторопись, Анюточка! Мне не терпится!

– А деньги, мой голубочек?

– Не обману, моя голубка! Ты уж постарайся выведать про ключ, и часть их уже сегодня перепрыгнет в твою мошну. Одевайся, моя розовая!

Анна неторопливо оделась и вышла из чулана, где они проводили в любви ночи.

Гардан волновался. Неужели все так легко может свершиться? Неужели его мольбы дошли и услышаны Аллахом? Иншалла!

Он молился про себя, умоляя Всевышнего снизойти до него, заблудшего и грешного, помочь ему и его другу. Молитва за неверного смущала его юную душу, но поступить иначе он не мог.

Долгое ожидание прервала появившаяся Анна. Она сияла белозубой улыбкой, лицо было закутано в белокурые волосы, а отблески свечи плясали в ее глазах. Гардан невольно залюбовался ею, но мысли о Петьке оттеснили все на второй план.

– Ну как? – в нетерпении спросил Гардан. – Получила ты что-нибудь?

– А как же, мой ясноглазый! Слушай и запоминай. Хозяина не будет три дня – уехал в Дерм. Ключ у Фрица. У него есть дочь, которая не может выйти замуж за любимого человека – нет денег. Так вот. За хорошие деньги он даст себя ударить по голове, а там уже твое дело. Понял?

– А ты как же? – спросил Гардан.

– А я и вовсе тут ни при чем. Какое мне дело до всего этого?

– Ведь могут узнать, что тогда будет с вами обоими?

– Никто не может узнать. Однако решать тебе, Гард, мой дорогой.

– Когда? – резко спросил Гардан.

– Когда сам решишь и будешь готов.

– Завтра!

– Решено! – и она бросилась в объятия своего молодого любовника, зная, что это последняя ночь с ним.

На следующую ночь Анна после прощальных изъявлений любви растолковала ему, как и что надо делать. Она сказала:

– Собаки тебя пропустят. Фриц просит только об одном: не бей слишком сильно. Он же для тебя старается. Выйдешь за калитку, а там сам поступай как знаешь, милый. Я буду тебя долго помнить, мой Гард.

– Я тоже, Анна, – ответил Гардан вполне серьезно, хотя и знал, что это не так.

Ближе к утру, когда короткая ночь была на исходе, Гардан, в точном соответствии с указаниями Анны, пробрался в подвал. Перед второй дверью была небольшая комнатка, освещенная огарком сальной свечи. За столом дремал Фриц, алебарда стояла у стены. На поясе у него висел увесистый ключ, нарочно прицепленный на видное место. Гардан не таясь подошел к старику и с силой опустил на его голову палку, обмотанную толстым слоем тряпья. Перед ударом Гардан заметил, как голова Фрица медленно уходила в плечи. Толстая войлочная шапка смягчила удар, но Гардан не был уверен, что это спасет старика.

Трясущимися руками Гардан отцепил от пояса сторожа ключ и долго возился с замком. Наконец он открыл створку тяжелой двери и позвал:

– Петька, Петька, ты здесь? – Гардан прислушался. В углу зашуршала солома.

– Кто это тут? – голос Петьки показался ему уж больно мальчишеским.

– Это я, Гардан! Выходи по-быстрому. Бежать надо!

– Да ну?! Как это так? Откуда ты взялся, Гарданка?

– Не болтай, собирайся. Поспешать надо!

– Да я готов уже. Побежали! А сторож?..

– Потом про сторожа и про все остальное. Пошли быстрее, Петька!

Они торопливо проскочили мимо лежащего сторожа, не удосуживаясь даже определить его состояние – было не до этого. Петька испуганно и осторожно обошел тело, и друзья побежали вверх по лестнице. На дворе кобели было бросились с ворчанием на них, но признали Гардана, а он сунул им кусок бараньего легкого.

У калитки ждала Анна. Она вопросительно и настороженно глянула на Гардана. Тот все понял, достал все деньги, какие были у него, отсчитал на всякий случай с полдюжины монет, спрятал их и сунул остальные девушке в руки. Потом сказал торопливо и нерешительно:

– Прощай, Анна! Спасибо за все, я век буду тебя помнить и молиться за тебя. Прощай и не поминай лихом.

Небо светлело, и переулок, куда они вышли, хорошо просматривался во все стороны. Они оглянулись и потрусили к реке. Но Гардан вовремя вспомнил, что они находятся в кольце стен города, а ворота еще не открыты. Стража их не только не выпустит, но и еще задержит как подозрительных.

– Какой же я болван! – ругнулся Гардан. – Что же теперь делать? Нас могут заметить, а ты в таком виде, что сразу заподозрят в самом худшем.

– А давай сделаем вид, что я ограблен, а ты меня волочешь домой, избитого и почти голого! Ну как, сойдет?

– Да они сразу поймут, что тут обман. Какой ты избитый? Грязный и больше ничего.

– Так избей меня, долго, что ли!

Они стояли в тени дома и шепотом переговаривались, пока Гардан не признал, что это лучший способ до утра переждать опасность.

– Однако лучше нам это проделать вблизи таверны. Так оно будет вернее и правдивее.

Ребята, прячась и пугаясь, продвинулись еще квартала три, пока не встретили притихшую таверну, в тени которой они и расположились. Гардан достал кинжал и сказал:

– Терпи, Петька, буду резать. Бить нет резону. Надо кровь показать.

– Да не очень-то сильно режь, а то стражники на дознание заберут, что тогда? – Он разделся почти догола, одежду спрятал в кусты под камни и повернулся к Гардану: – Начинай, но побыстрей.

Гардан молча и очень осторожно полоснул несколько раз Петьку по плечу, лбу и руке. Кровь темными струйками засочилась из ранок. Гардан молвил хрипловатым голосом:

– Молодец, Петька. Ты мужик стоящий – даже не пикнул. Хвалю. А теперь размажь кровь побольше и зализывай раны. Да и я помогу, – и он принялся языком зализывать раны там, где Петька не мог дотянуться сам.

Пока они занимались этим неблаговидным делом, почти совсем рассвело. Небо порозовело, тучи стали реже, и день обещал быть погожим. Послышались шумы просыпающегося города. Ребята лежали в тени стены и с трепетом ждали, когда их обнаружат. Очень хотелось спать, юные организмы не выдерживали напряжения.

Наконец послышались близкие шаги. Петька с Гарданом, как по команде, завозились, забормотали на манер пьяных и вскоре услышали брезгливые замечания прохожего. Они ничего почти не поняли, но первая встреча прошла без последствий.

– Скоро можно будет идти к воротам, – сказал Гардан. – Будем прикидываться матросами с корабля. Авось пройдем незаметно. Ты бормочи несуразное и непонятное что-нибудь, а я буду отбрехиваться.

– Ладно, Гарданка. Я помолюсь за нас, да и ты тоже.

Они двинулись в сторону ворот. Люди попадались уже чаще, и все с недоумением и осуждением оглядывали подгулявших ребят. Вслед неслись насмешки и ругательства.

Было еще рано, и друзья решили переждать до открытия ворот. Они привалились к стене какого-то дома недалеко от ворот и стали ждать. Петька дрожал от холода, и Гардан прикрыл его своим зеленым полукафтаном. Здесь было опасно – стражники из ратуши могли забрать их в кутузку. Городские власти строго следили за порядком в пограничном городе. Потому Гардан напряженно стрелял глазами по переулкам, стараясь опередить стражников и вовремя скрыться.

Пока они ждали, Гардан понял, что страшно проголодался. Недалеко, он это помнил, находилась харчевня. Он сказал, обращаясь к Петру:

– Пошли перекусим, а то в животе свело от голода, тут недалече.

– Зачем напомнил, Гарданка! Теперь и мне невмоготу. Пошли, да и погреться охота. Ты вон тоже застыл.

После двух поворотов они набрели на харчевню, которая только что открылась. Рядом две тощие фигуры уже торопились опохмелиться.

На оставшиеся деньги Гардан заказал отменный завтрак и вина для отвода глаз – ведь они тоже жаждут опохмелиться. Вино ребята незаметно вылили на кирпичный пол, а завтрак мгновенно съели без остатка.