Милая приводила меня в чувство. Однако даже эта крайняя мера вряд ли бы помогла, если бы она не взяла под контроль мои конечности.

Я по-прежнему лежал распластанный на полу, когда ноги сами собой согнулись, колени подтянулись к груди, а затем резко распрямились...

Нечеловеческой силы удар пришелся в стык сустава, начисто сломав ногу несостоявшемуся философу. Осколок кости вышел наружу, и мгновение спустя, когда нервные окончания донесли до сознания тяжело-кровавый сгусток боли, санитар страшно закричал.

Следующий удар ногой пришелся ему в голову, после чего он замолчал – если не навсегда, то надолго. Как минимум тяжелое сотрясение мозга было гарантировано. Я уже не раз отмечал: Милая не одобряла полумер. Ее жизненным кредо было никогда не оставлять за спиной врагов.

Еще один удар достал второго санитара, и грузовой отсек автомобиля оказался полностью в наших руках.

Мы неслись с бешеной скоростью, оглашая улицы города воем сирены, поэтому водитель только сейчас услышал шум, доносившийся из салона.

По-прежнему балансируя на грани сознания, я попытался было встать, но в этот момент человек, сидящий за рулем «скорой», ударил по тормозам. От резкого толчка я завалился назад и, в очередной раз ударившись головой, окончательно потерял сознание.

В какой-то мере это было даже на руку Милой.

Обернувшись, водитель увидел нелепую, противоестественную картину. Двое санитаров без чувств валялись на полу в луже собственной крови, а прямо над ними возвышался оживший мертвец, спина которого была неестественно прогнута назад, а голова безвольно свешивалась набок. Дополняли картину смотрящие в пустоту белки глаз (зрачки закатились глубоко под веки) и бледно-синяя кожа совершенно голого тела.

Несколько секунд шофер оцепенело лицезрел этот оживший кошмар, казалось, не в силах шевельнуться. Но когда Милая, издав низкий утробно животный рык, сделала моим телом шаг в его направлении, человек наконец очнулся. Дернувшись, как будто получив удар электричеством, он резко открыл дверь и выпрыгнул на проезжую часть. К счастью для водителя, скорость наша была уже почти на нуле и поблизости не оказалось машин.

– Просыпайся. – Болезненный импульс привел меня в чувство. – Нет времени рассиживаться. Садись за руль – и поехали.

Сплюнув скопившуюся в полости рта кровь вместе с осколками зуба, я вытер рукой окровавленные губы. У этого санитара отлично поставленный удар... Был... Наверное, я бы не слишком удивился, узнав, что он имел немалый боевой опыт.

– А почему бы нам просто не уйти? – Склонившись к одному из тел, я начал стаскивать с него одежду – в сложившейся ситуации было не слишком разумно продолжать изображать из себя воинствующего нудиста. – Хотя... Кажется, сейчас я не в состоянии не то что передвигаться самостоятельно, но даже вести машину...

– Знаю, но через пятнадцать минут ты будешь уже в приемлемой форме. Кроме того, – добавила Милая, – машиной управлять намного легче, чем просто идти, это во-первых, а во-вторых, у нас незваные гости – вертолет наблюдения.

– Проклятье, – выругался я. – Откуда он взялся?

– Только что появился. Вероятно, они решили подстраховаться. Проконтролировав маршрут «скорой» до пункта назначения. Я лишний раз убеждаюсь, что нам противостоит очень серьезный противник. Мы обманули военных, но кто-то, стоящий над ними, проанализировал ситуацию и, судя по всему, вычислил нас.

– Мы сможем от него оторваться? – Голова моя в отличие от тела работала нормально.

– Попробуем... Хотя это будет и непросто.

В салоне автомобиля неожиданно включилась рация.

– Двадцать четвертый, отзовитесь... Что у вас происходит? Почему остановились?

– Выключи сирену, это красный тумблер справа от рулевой колонки, положи меня на приборный щиток и заканчивай быстрее свое переодевание – нам нужно двигаться.

Я сделал все, как она сказала.

– Какая-то собака бросилась на проезжую часть, прямо под колеса. Ее хозяйка...

Милая синтезировала голос водителя на основании анализа его крика. Неизвестно, насколько хорошо ей это удалось, потому что нас и без того подозревали, держа под колпаком.

– Немедленно продолжить следование по маршруту...

– Вас понял. Конец связи.

– Готов? – Этот вопрос был уже обращен ко мне.

– Да.

– Тогда поехали.

Я с трудом протиснулся на водительское сиденье – тело все еще не вполне подчинялось командам.

– Куда едем?

– Прямо, до конца этой улицы, потом направо, некоторое время наши маршруты будут совпадать. Это должно их успокоить. Затем резко поменяем направление.

– Может, поделишься со мной своими планами? – Я понятия не имел, как можно отделаться от вертолета наблюдения.

– Включи радио.

– Что?

– Я сказала, включи радио.

Спорить было бессмысленно. Она явно знала, что делала.

Палец вдавил пластиковую кнопку, и из динамиков полились звуки незамысловатого мотива.

– Эта волна?

– Да.

– Ну и в чем... – Закончить фразу мне не удалось.

– Мы прерываем нашу музыкальную программу экстренным выпуском новостей. – Голос диктора выдавал его явное волнение. – Из достоверных источников мы получили информацию, что буквально несколько минут назад на городском стадионе «Валлтоун» прямо во время матча неизвестными террористами была взорвана бомба с отравляющим веществом. По неподтвержденным пока сведениям, имеются многочисленные жертвы. Возможно, этот взрыв продолжает череду террористических акций, начавшуюся атомным ударом по Таллоу. Следите за нашими дальнейшими выпусками.

Из динамиков вновь зазвучала прерванная мелодия.

– И?.. – Мне не удалось связать это сообщение с решением нашей проблемы.

– Я выпустила в эфир информацию сразу по нескольким радиоканалам. Очень скоро родственники болельщиков начнут названивать на сотовые своим близким, чтобы узнать, в порядке ли они. Еще через несколько минут после этого начнется массовый исход зрителей с трибун. Возможно, стадион захлестнет паника. Я уже сделала три десятка вызовов «скорой помощи» к стадиону... Пока на радиостанциях разберутся, что к чему, пока сделают опровержение, которому уже никто не поверит, пройдет не меньше получаса. Дальше объяснять?

– Не стоит.

– Тебе хватит пятнадцати минут, чтобы восстановиться... А затем мы уйдем от преследования, растворившись в толпе.

– Но они же могут бросить туда войска!

– Не успеют. У нас будет фора минимум в несколько минут.

Больше вопросов у меня не было. Сам по себе план не вызывал особых нареканий, однако за последнее время я уже успел привыкнуть к тому, что блестящие на первый взгляд замыслы рушились из-за какой-нибудь незначительной ерунды.

Кара, ЛСД и Вспышка работали в группе. Из всех людей полковника Фабела только Зеро и Альфа не нуждались в партнерах. Остальные были разбиты на группы таким образом, чтобы органично дополнять друг друга.

До сегодняшнего дня им это прекрасно удавалось, но потеря трех высококлассных команд поставила под сомнение целесообразность использования групп против Чужого.

Однако, несмотря на весь предыдущий негативный опыт, Фабел не рискнул послать на очередное задание одиночек Альфу или Зеро, предпочтя задействовать последнюю полноценную команду. Одновременно подстраховавшись – отведя Альфе роль независимого наблюдателя, который, не вмешиваясь в действия коллег, должен был в случае непосредственной опасности помочь им.

Последний из двенадцати избранных – Зеро – оставался в резерве. Полковник не мог поставить на кон сразу все. Ему нужно было иметь хотя бы призрачную возможность маневра.

После короткого инструктажа трое бойцов, погрузившись в вертолет, отправились на задание.

Альфа, получив отдельные инструкции, сел в машину одноглазого шофера, несколькими часами раньше доставившего группу Гончей к месту её последней битвы.

– Куда едем? – Правый стеклянный глаз, обращенный к пассажиру, не выражал ничего, кроме неодушевленного безумия.