– На одну, – поправила его девушка-собака поставив на кон все свои фишки.

Ее неумолимо влекло к бездне.

– Значит, этот сет станет для кого-то решающим, – легко согласился весельчак в соломенной шляпе.

Паук был в трансе. Для него одновременно существовало две реальности. Та, которую он сотворил в своем воображении, и настоящая – где было очень темно и сыро. Приборы ночного видения рассеивали тьму, но не спасали от влаги и чудовищного запаха. Если бы не присутствие Темного, то, пожалуй, стоило бы испугаться. Канализация все-таки не самое безопасное место для прогулок.

– Крыса парализована, – в радостном возбуждении сообщила Гончая. – Сейчас самое время засунуть ее в мешок.

Ноздри девушки раздувались, как у собаки, почуявшей запах крови, и общее состояние было в чем-то схожим с состоянием борзой, изготовившейся к решающему рывку.

– Я возьму его? – произнесла она полувопросительно-полуутвердительно и обернулась к напарникам.

Сказать ей «нет» в этот момент было бы верхом неуважения. Заслуга обнаружения Чужого, по сути, принадлежала ей. И отказать Гончей в праве последнего решительного броска было просто невозможно.

Паук и Темный молча кивнули, и охотница устремилась навстречу добыче.

Это была вторая и, возможно, последняя моя ставка: если карта девушки с собачьей головой перебьет мою, я проиграл.

Паук и Вампир не стали рисковать, оставив на столе прежнее количество фишек.

Я начал раздачу.

Ситуация первого сета повторилась практически один к одному.

Вампир остановился на тринадцати (восьмерка и пятерка) – он все так же ничего не боялся, играя из расчета на перебор крупье.

Пауку по-прежнему везло: двадцать (две десятки).

А у девушки на руках оказалось всего четырнадцать (две семерки). Я практически не сомневался, что она не остановится, – и не ошибся в прогнозе.

– Карту, – не сказала, а почти рявкнула она. При этом глаза ее лихорадочно блестели, а ноздри широко и часто раздувались.

Сидящее напротив меня существо было явно на пределе концентрации всех своих жизненных сил.

В этот момент я почему-то подумал, что неумолимо приближается кровавая развязка – охотница должна либо прямо сейчас впиться клыками в горло добычи, либо умереть от перевозбуждения.

– Не стоит так волноваться, – совершенно бесцветным, лишенным всяких эмоций голосом посоветовал я. – Это всего лишь игра.

Рука перевернула карту, и еще одна семерка легла на стол, рядом с двумя предыдущими.

– Браво!!! – вскричал Паук, одновременно громко захлопав лапкой о лапку. – Три семерки – двадцать одно!!! По неписаным правилам казино – шампанское всему столу за счет заведения!

Практически мгновенно вслед за этой репликой прямо из ниоткуда на столе появились изысканные фужеры с благородным напитком.

Счастливые игроки подняли бокалы, протянув их навстречу друг другу. В момент соприкосновения раздался характерный звук.

«Хрустальные», – чисто автоматически отметил я.

– Друзья мои! – Паук буквально лучился от радости. – Давайте же выпьем за нашу прекрасную и смелую охотницу! Сегодня она как никто другой заслужила подобное право – не только считаться, но и называться лучшей из лучших.

Даже лицо беспросветно-мрачного Вампира на какое-то мгновение озарилось почти человеческой улыбкой.

Они выпили до дна, после чего все трое бросили бокалы оземь.

– На счастье!!! – прокричал жизнерадостный предводитель застолья под звон разбиваемого стекла.

– На счастье!!! – эхом отозвались его соратники.

Один из бокалов остался целым.

Он принадлежал охотнице, в честь которой произносились все эти пышные речи.

– Плохая примета, – позволил я себе короткое замечание.

– Ах, ерунда, – отмахнулся Паук. – Все эти приметы не более чем глупые суеверия, уверяю вас...

Глаза мохнатого весельчака были скрыты солнцезащитными очками, а голос по-прежнему оставался бодрым, но мне почему-то почудилось, что прямо сейчас в глубине его сознания промелькнула едва заметная искра тревоги.

– Итак, у крупье десятка, – так же беззаботно, как и прежде, продолжал он. – Чисто теоретически вы можете даже победить. Так что давайте не будем оттягивать решающий момент, а скорее посмотрим, удастся ли вам хоть чем-нибудь удивить трех старых друзей...

Следуя пожеланиям играющей публики, я вытащил из бокса карту, но не перевернул, чтобы все могли увидеть ее номинал, а оставил лежать на столе рубашкой вверх.

В мгновенно наступившей напряженной тишине раздался мой отстраненно-спокойный голос.

– Не стоит настолько серьезно относиться к игре, – сказал я, повернув голову к девушке-собаке. – Когда-нибудь это может разбить вам сердце.

Затем наконец перевернул карту, и все увидели то, о чем я, сам не знаю откуда, знал...

Туз червей.

– «Блэк Джек», – произнес крупье стандартную формулировку и смел со стола все фишки игроков.

Девушка-собака выбыла из игры в тот момент, когда уже считала себя победительницей. Червовый туз действительно разбил ей сердце.

Зет продолжал работать, не прерываясь ни на мгновение. Даже когда он сидел, откинувшись на спинку своего глубокого мягкого кресла с закрытыми глазами, и тогда его мозг в лихорадочном темпе прокручивал всевозможные варианты развития событий. Он строил планы и контрпланы, охватывал, казалось бы, невозможные для простого смертного объемы информации, вычленяя из них только самое необходимое и отбрасывая все лишнее или попросту несущественное. У аналитика была великая цель, и он должен был достигнуть ее во что бы то ни стало. Потому что, кроме него, в этом мире не было никого, кто бы мог справиться с этой задачей – найти и обезвредить Чужого.

Три с половиной миллиона человек, погибших в аду ядерного взрыва, безмолвно взывали к отмщению, и если Зет не выполнит своей миссии, то просто сойдет с ума еще до того, как эта вселенная растворится в бесконечном потоке мироздания.

Он знал это наверняка, так как был всего лишь человеком – сильным, неординарным, можно даже сказать, гениальным, но человеком... Противостоял же ему в этом нелегком поединке искусственный разум самого Чужого или его напарницы.

Голова опять начала болеть. Аналитик знал, что это последствия передозировки психостимулятора и потом будет еще хуже, но ничего не мог сделать – тело не было подвластно разуму.

Он потянулся было в карман уже за пятой по счету таблеткой, но передумал. Последствия подобной перегрузки были непредсказуемы, а он во что бы то ни стало должен был находиться во главе операции.

– Кофе, – коротко приказал Зет, с какой-то отчаянной решительностью вдавив до упора кнопку селектора. – Крепкого, – без всякой паузы добавил он.

Секретарь прекрасно изучил пристрастия своего шефа, поэтому кофе был не просто крепким, а чрезвычайно крепким.

Аналитик чисто автоматически выпил полчашки, по-прежнему полностью сконцентрировавшись на решении текущей проблемы, когда почти одновременно, с интервалом меньше секунды, зазвонили два телефона: один – по внутренней линии, другой – по прямой связи с генералом Коррелом.

– Минуту, – попросил аналитик и продолжил: – Слушаю вас, генерал.

– У нас серьезные проблемы с Терри Баррелом, – сухо отрапортовал собеседник. – Его сын погиб, а это очень влиятельная фигура, имеющая связи во всех сферах, включая военные и политические. В небоскребе, где проходила операция по задержанию Чужого, проходил банкет...

– Генерал, – голос аналитика звучал жестко, можно сказать, грубо, – меня не интересуют подобные мелочи, я занимаюсь сейчас делами более насущными. Если у вас проблема с каким-то влиятельным человеком – решите ее. Бросьте своих людей на штурм, можете положить их всех – все равно пользы от них никакой, но ликвидируйте этого Терри или как там его...