В сказки г-н Морс, конечно, не верил. Особенно в рифмованные сказки А.С. Пушкина.

Выловил четырех карасей. Потом грамотно подсек золотую рыбку. Ярко отсвечивает литая чешуя. Крючком изувечил ей верхнюю губу. На ротике пузырится кровь.

Ай, была ни была! Он решил озвучить свои три желания. Хотя рыбка, понятно, ничего не предлагала.

Первое – пусть отрастет нога.

Второе – вернут бизнес.

Третье – обрести любовь.

Поцеловал на прощание рыбку в золотой лобик, да и воротил в пучину.

Сложил пойманных карасей в драный рюкзак, печально побрел восвояси. Сварит уху, покормит захребетника Бэмби.

Похлебал ушицу. Лег на раскладушку. Рядом прикорнул черный хряк.

А с культей вдруг начало твориться что-то неладное. На кромке будто завелись черви. Больно так зашевелились, премерзко.

Сеня встал, смазал обрубок спиртовым настоем полыни. Несусветная боль ударила в мозг, в позвоночник.

Г-н Морс рухнул.

Очухался и не верит глазам. Левая нога отросла. Кожа свежая, с рыжими волосинками. Пальцы точь-в-точь как на правой. Ногти отливают девственным перламутром. И, главное, что вообще непостижимо, аккуратно пострижены.

Айда, Пушкин! Айда, сукин сын!

Бэмби с изумлением обнюхал его удлинившуюся конечность. Громко вздохнул.

Сеня вскочил. Сделал шаг, другой. Присел. Подпрыгнул. Стал отплясывать «Яблочко», джигу. Аллилуйя!

– Жизнь налаживается! – захохотал во весь голос.

– Хрю-хрю, – ответил хряк, увы, не обладающий даром речи.

Морс потер ладони:

– Сейчас мы разведаем, что с моим бизнесом.

4.

И тут звонок. На проводе подполковник ФСБ, Андрей Асахов. Спрашивает елейно:

– Батенька, как там у вас? Давненько хотел позвонить, да все, блин, дела. Причем, государственной важности.

Сеня чуть не задохнулся от гнева. Но тут вспомнил о своей второй просьбе у золотой рыбки, взял себя в ежовые рукавицы.

– Ногу мне отхайдокало трамваем. Теперь отросла. Живу на жалкую пенсию инвалида. Бизнес вы у меня хамски оттяпали.

– С ногой я не понял… А с вашим бизнесом вышла осечка. Слишком уж мы пошли на поводу одной клеветы. Вот и рубанули с плеча. Можете заглянуть к нам на Лубянку, так сказать, на огонек, забрать все отнятые у вас документы. Перед Россией вы чисты.

– А кто донос настрочил?

– Зульфия Гибайдулина. Ваша секретарша. Поправьте меня, если я не прав, ваша любовница. Написала, мол, вы в плотном контакте с таджикским бандформированием.

– С каким бандформированием?

– Вот и мы так решили. Словом, попали вы, батенька, под горячую руку. Мы же сейчас с коррупцией ведем войну по всем фронтам. Как в Сталинграде. А требование с вас отката было лишь проверкой. И вы, молодец, не клюнули.

Документы г-ну Морсу вернули ясным весенним днем. Яростно орали воробьи. Заводили в подворотнях амурную песнь кошки.

Навестил свою фирму у Курского вокзала. Швейцар Гаврилыч, весь в золотых позументах, склоняет седую башку. Глаза старца вылазят из орбит, таращится на отросшую конечность.

Так же выкатывали очи и все консультанты-риэлторы. Особенно же таращилась г-жа Зульфия Гибайдулина, настрочившая ядовитый донос.

– С возвращеньецем, Семен Митрофанович! – выкрикнула Зульфия.

– С тобой, змея, будет у меня разговор особый.

– Конечно, особый! Как, однако, ловко сделали ваш протез. От настоящей ноги не отличишь.

– Да она и есть настоящая… – Сеня поддернул левую штанину, показал мускулистую икру, поросшую рыжеватым волосом.

Зульфия Федосеевна принялась икать.

– Значит так, дорогие мои сотрудники! – г-н Морс ударил кулаком по столу. – С консалтингом мы заканчиваем. Баста! Теперь будем строить дома для простых и надежных людей.

– Мудро! – зашлась кликушеским смехом г-жа Гибайдулина.

5.

Жажда мести, понятно, зашкаливала. Зульфию Федосеевну хотелось стереть в порошок. Вышвырнуть, мерзавку, на улицу. Глядя же на восстановленную конечность, успокаивался. Радовал и кабан Бэмби, за последние дни набравший 10 кг.

Вообще на Семена нашло странное умиротворение. Какая-то подспудная любовь просыпалась ко всему человечеству.

Швейцару Гаврилычу, например, он презентовал новехонький слуховой аппарат. Решил к тому же провести благотворительный бал с беспроигрышной лотереей для увечных. Одарить всех калек финской телескопической удочкой, пусть каждый из них поймает свою золотую рыбку.

Зульфия Гибайдулина застенчиво поскреблась к нему в кабинет.

– Семен Митрофанович, дорогой наш коллективный отец, даже мать, хочу предостеречь вас от жуткой ошибки.

– Что такое? – Сеня спрятал глаза, после доноса видеть Зульфию было невмочь.

– Слоган бала «Каждому инвалиду по золотой рыбке» может быть воспринят как издевка.

– В чем же она, госпожа Гибайдулина?

– Что-то здесь становится жарковато… – Зульфия расстегнула верхнюю пуговку белой сквозной блузки.

И в Семене вдруг заклокотала ярая сила орангутанга.

Он перепрыгнул к Зульфие прямо через стол. Мохнатым шмелем впился в ее губы.

– Дверь запри… – обморочно прошептала сексапильная барышня.

Через десять минут они сидели друг против друга.

Зульфия поправила лиловую бретельку лифа:

– Я тут официальную бумагу написала в Московский Патриархат.

– Что за бумага?

– Ваша отросшая нога. Это же чудо! Пусть вас причислят к лику святых. Я не шучу.

6.

После сюжета об отросшей конечности в передаче «Возможно всё!», страсти в обществе закипели серьезные.

Так ли это? Есть ли здесь божий промысел? Или г-н Морс ловко всем морочит голову?

Семена стали ангажировать на все популярные ТВ-шоу. Орды москвичей теперь сидели у пруда МГУ, чая изловить золотую рыбку.

После же того, как Семен на собственные деньги построил городок для сирот «Золотая рыбка», ему нарочный принес официальное письмо из Патриархии.

Игумен Пафнутий сообщал, что если спустя три года с его ногой не будет обнаружен подвох, то РПЦ всерьез рассмотрит вопрос о причислении его к сану святых еще при жизни.

– Вот оно как! – гоголем-моголем Сеня расхаживал по кабинету. – Выходит, икона с моей физиономией будет висеть в каждой церкви.

– Чего изволите! – вскричал швейцар Гаврилыч, увы, его нанотехнологичный слуховой аппарат именно сегодня дал сбой.

– Бэмби кормил? – строго глянул на замшелого старца г-н Морс.

– Да он же глухой, что тетерев! – гордо неся молодую грудь, вошла в кабинет Зульфия Гибайдулина. – А твой Бэмби уже поперек себя шире.

– Много на земле чудес, ой, много… – бормотал сокрушенно Гаврилыч.

– Закажи ему какую-нибудь старинную слуховую трубку. Без всяких нано! – нахмурился Семен Митрофанович. – И что там вытанцовывается с нашим свадебным вояжем?

– Все тип-топ. Совершим паломническую поездку в Гималаи. Прошвырнемся на Гоа, посетим Лаккадивские и Андаманские острова.

– Сам я из Магадана! – гулко рассмеялся Гаврилыч.

Зульфия улыбнулась:

– Сеня, подари ты этому глухарю счастливую удочку. Пусть вытащит, чурбан, личную золотую рыбку.

1.

У Валентина Бабушкина лучшая в России коллекция марок с изображением товарища Сталина. Еще отец Вали, контр-адмирал в отставке, начал собирать, а он, как преданный сын, продолжил.

Как же обожал Валентин листать кляссер с этими маленькими зубчатыми бумажками!

Какая отрада для истомленного жизненными передрягами сердца.

Тигриный взгляд мудреца. Могучие усы. Сдержанно властная ухмылка. Уж он бы, хозяин, одним росчерком пера вышвырнул всю зажравшуюся нечисть из отчизны.

Однако нет его… Закопали, как пса, в мать сыру-землю, хотя и в козырном месте, у Мавзолея. А теперь эти богатые уроды рассекают Атлантику и Тихий океан на золотых унитазах, под алыми, мать ети, парусами. Черную икру жрут половниками. Трахают за ночь по пять штук топ-моделей.