– Ты так считаешь? – зло сощурилась Лиза.

– Ну, не я же ей эту кость запихнул. Ты чего?

6.

И грезится Моте, будто он сидит за пиршественным столом. В Кремле! Напротив его – сам президент РФ, Юрий Абрамкин.

Вертикаль ему и говорит:

– Ты, брат, на дикий рис из Бомбея налегай. Поливай его от души манговым соусом.

Мотя кушает.

Рисинки тоненькие и длинные-длинные. Никогда еще такого не едал.

Абрамкин хлопнул в ладоши:

– Пора веселиться!

Тут из боковой двери выскочили шесть креолок в трусиках-стрингах, в страусовых радужных перьях.

Грянула жизнеутверждающая ламбада.

Какие же миленькие эти креолки! Сколько сексуальности в каждом их мускулистом подергивании!

– Всем танцевать! – президент РФ другой раз хлопнул в ладони.

Из потаенной боковой двери выскочила вся кремлевская администрация.

Как же лихо плясали чиновники. И все такие знакомые, почти родные, лица.

Мотя, слегка отяжелевший от еды, схватил миниатюрную креолку за голую талию. Жезл его любви вдруг наполнился торжествующей силой. Такого с ним не было лет уж двадцать.

В карих глазах креолочки он прочитал «Да!» Малиновые ее губы к нему потянулись.

Проснулся он от сладостно мучительной пытки эрекции.

– Что там тебе приснилось? – жена подозрительно глядела на вспученное одеяло. – Звони, милок, Жаркину! Пусть кликнет академика Фердыщенко. Он пособит переводу мамы в Склиф. Мне так сподручней их будет посещать дуплетом с Гришей.

– Почему именно Жаркин?

– А его влиятельные Рублевские дамы? Достаточно их одного словца.

Только изготовился нащелкать номер Вадимчика, ему звонок. Голос чухой и четкий.

– С вами говорят из Кремлевской администрации. Сможете к нам подъехать часа через два?

– Яволь… – от испуга перешел на иностранный Мотя.

Никогда не думал, что увидит Юрия Абрамкина так близко. Мускулистый, сухой, стремительный. Жестко пожал руку. Указал холодными голубыми глазами в кожаное глубокое кресло.

– Матвей Львович Пузиков?

– Он самый.

– Тут такие дела… Орлы из орготдела пошерстили мою родословную. Оказывается, вы мне приходитесь троюродным братом.

– Быть того не может!

– Ошибка исключена. Факты! Короче. Предлагаю вам завязать с вашей службой в «Насекомых». Так ваш журнальчик называется?

– Именно.

– Будете отвечать за газовую трубу под Магаданом, в районе Глубокая Щель.

Что говорить, жизнь Моти сказочно переменилась. Сидел он теперь на Краснопресненской набережной, в доме 12. Кабинетище взглядом не окинешь. В подчинении 375 человек. Зарплата со столькими нулями, что и считать лень.

Первым делом, конечно, перевел Варвару Филипповну и Григория Ефимовича в Кремлевку. Ангажировал для полостной экзекуции самого Фердыщенко. Сладкую парочку живо поставили на ноги. Теще заодно сделали пластику грудей, Грише ювелирную пластику мошонки.

Обедает и ужинает теперь Матвей в ресторане «Бомбей»? Здесь же, на Краснопресненской. Очень уж ему понравился дикий рис в манговом соусе.

Да что там рис?! В этом же ресторане присмотрел себе креолочку Ли Ли. Отплясывала она тут в группе бразильского карнавала.

От жены ушел. Снял, с правом дальнейшего выкупа, пятикомнатную квартирку на Кутузовском. С работы и на работу его теперь привозит «Бентли», со своим шофером-креольцем, троюродным братом Ли Ли.

Позвонил как-то Вадик Жаркин. Взаймы попросил денег. Много! Хочет расширить свое дело в Индии. Там тоже есть свои Рублевские барышни, только они вместо Христа верят в Будду.

Бабки корешу Мотя, разумеется, даст.

Спасибо ему за жучка!

В пятьдесят лет жизнь только начинается.

1.

Как-то в офис заглянул неизвестный. Среднего роста, спортивный, с седым ёжиком волос, с мучнистым лицом и остекленевшим взором. Протянул визитку. На ней: «Подполковник ФСБ. Андрей Асахов». Проговорил скорбно:

– Оторвались вы от своего народа. Ой как оторвались.

– Да я плоть от плоти его! – громко произнес г-н Морс, президент компании «Золотые купола». Он всегда говорил отчетливо и громко. Статус обязывал.

Асахов страдальчески сморщился:

– А кто же тогда вместо вас будет делиться с карательными органами? Пушкин? А.С.?

– Не вы ли теперь самые ярые борцы с коррупцией?

– Коррупция коррупцией, а делиться пирогом надо. Негоже в одиночку сжирать под одеялом.

Нечаянный разговор сбил мажор. Семен же Митрофанович в последние годы был всегда в мажоре. Цена московской недвижимости росла как на дрожжах. Его фирма риэлторского консалтинга становилась все круче. Правда, яхту с алыми парусами и золотым унитазом он, подобно пошлому Абрамовичу, себе не прикупил. Зато приобрел роскошный особнячок на Преображенской. Все стены в шелковых гобеленах. А на них, с ликующей радугой хвостов, павлины.

Супругу Семен Митрофанович не заводил. Свято помнил наставления царя Соломона: «Уста ее – силки, руки – оковы». Предпочитал девочек по вызову. Быстренько произвел необходимые манипуляции, и до свиданья.

Дома у Сени был лишь один кореш – черный поросенок Бэмби. Он выгуливал четвероногого на привязи. Заходил в топовые рестораны. Свинушка с аппетитом хрустела капустными листьями с блюда Фаберже, Сеня всегда таскал это блюдо в своем пуленепробиваемом кейсе.

Через пару месяцев подзабыл о корсарском налете подполковника. Богател. Выгуливал Бэмби. Февраль пах весной.

И тут с утречка звонок:

– Семен Митрофанович, я вижу, вы меня не поняли.

– Напишу о ваших вымогательствах в администрацию президента.

– Лучше бы вы это не говорили.

Подполковник положил трубку.

Вечером, выгуливая Бэмби, г-н Морс поскользнулся на льдинке. Левая его нога въехала под трамвай №37.

2.

Были ли это происки Лубянки, или синхрон по теории Юнга, Сеня не понял. Знал только одно: он лежит в Склифе, левая его нога короче правой.

Наведывались сослуживцы. Кланялись почти до земли. Одаривали непременными мандаринами и черной икрой. Желали выздоровления. Семен Митрофанович попросил навестить и накормить черного поросенка Бэмби.

Выписался с нанотехнологичным протезом от Чубайса. От настоящей ноги не отличишь. А ходить больновато. Приходилось вспоминать летчика-героя Маресьева.

Вернулся домой, а там подарочек. Официальные бумаги из Следственного Комитета РФ. Оказывается он, г-н Морс, своими «Золотыми куполами» обнес родное государство на 13 миллионов баксов. Сдержал-таки слово Андрюша Асахов. Семен лишился всего. И оказался в конце передряг в крохотной комнатушке на Воробьевых горах, рядом с циклопической башней МГУ.

Г-н Морс теперь почивал на раскладушке. В ногах голодно хрюкал поросенок Бэмби. Существовать приходилось на жалкую инвалидную пенсию.

Нанотехнологичный протез сломался. Прыгал на двух костылях. Пропал и его зычный голос. Теперь он говорил шепотом. Взгляд затравленный.

Не так он жил! Не так! Подполковник Асахов – карающий всадник неба.

Сеня стал попрошайничать еду на рынке, попутно поучая торгашей любви к ближнему. Сначала его чуть ли не били, потом попривыкли. Принялись одаривать заплесневелой колбасой, черными бананами, одежку скидывали со своего негоциантского плеча. Словом, гуляй, рванина от рубля и выше.

– Бабло заслонило вам божественные очи! – вещал возбужденно Сеня. – Плюньте на баксы-евро. Обретите Иисуса!

Иногда, правда, накатывали злобные чувства. Хотелось, чтобы весь мир прыгал на одной ноге. Косился на разжиревшего на халявных помоях Бэмби. Может, рубануть ему топором ногу. Взял себя в руки, пожалел товарища.

По весне появилась новая страсть. Он отправлялся удить на пруд МГУ. Вода на диво прозрачная. Как-то в этом пруду, в окружении серых карасей, увидел золотую рыбку.

3.

Золотой бок рыбехи блеснул на солнце. Крупная! С мужскую ладонь. Наверное, кто-то шутки ради, выпустил из своего аквариума. Зажравшийся олигарх, скажем.