– Что?
– Александр Юрьевич, я не хочу тебя стеснять…
– Мы же договорились, что уйдёшь ночью!
– Я не о том. Хлебушка бы.
– Выбирай! – Хлопин открыл крышку хлебницы.
Сидор взял буханку, поклонился и вышел. Не хотелось говорить с хозяином, хотя в голове было много мыслей: нужных и важных. Но все они не для ушей трезвого человека.
Выпив кофе, Хлопин решил почитать книжку, лёжа в кровати. Подойдя к книжной полке, он посмотрел на диван. Гость сидел себе на краю дивана и жевал хлеб. В бутылке оставалось около четверти!
– Не пьянеешь?
– И не насыщаюсь. Сам не знаю, впервые со мной такое.
Хлопин покачал головой. Мол, всё когда-то бывает впервые.
– Александр Юрьевич, убрал бы ты бутылку, а?
Хлопин пожав плечами, закрутил пробку и унёс водку из комнаты. Возвращаясь, он чуть было не столкнулся с несущимся во весь опор гостем. Сидор, не извинившись, влетел в туалет и захлопнул дверь.
Хлопин пожал плечами и завалился в кровать с раскрытой книгой. Он включил телевизор без звука, чтобы не мешал чтению. Сквозь непроизвольно закрывающиеся веки Хлопин смотрел на печатные строчки. Теряя нить повествования, он возвращался назад на страницу и снова читал.
Настенные часы отбили полдень. Хлопин дёрнулся, раскрыл глаза. По-прежнему без звука молотил телевизор. Что-то бурно обсуждали депутаты, ёрничал корреспондент, царапая микрофон свежеотрощенной бородкой. В туалете горел свет.
– Сидор!
Никто не отозвался.
Хлопин встал с кровати. Куда делся ночной «братец»? Выйти из квартиры он не мог. Доцент заглянул в зал. Никого. На всякий случай Хлопин проверил замок. Защёлка-фиксатор оставалась вдавленной внутрь.
– Сидор! Ты что, канат проглотил?! – Хлопин дёрнул за ручку, дверь в туалет была закрыта. Бывает, алкоголики запираются и…
– Типа того, – ответил Сидор вымученным голосом.
– Заснул?
– Лучше б заснул. Сейчас-сейчас освобожу плацкарту!
Хлопин в плацкарте не нуждался. Он вернулся в спальню, завалился на кровать. Читая о том, как герои обедают в ресторане, Хлопин решил, что неплохо бы сходить в кафе, заморить червячка. Как только быть с Сидором? Можно ли оставить его одного в квартире? Хлопин прошёлся по комнатам. На первый взгляд ничего не тронуто. Даже на стеклянной полке с «никудышным парфюмом» равномерный слой пыли.
– Сидор! Ты снова уснул? – Хлопин дёрнул за ручку.
– Нет. Скоро уже освобожу. Приношу самые искренние извинения!
– Принимаются. Вот что, ты сходи в душ. Или прими ванну. А я схожу до магазина, – сказал Хлопин. Подумав, добавил: – Тебе что принести?
Сидор с шумом выдохнул.
– Водки, коньяку, виски?
Молчание. Оскорблённое молчание.
– Пивка? – продолжал Хлопин.
– Н-ничего, только хлеба!
– Хозяин-барин, – пробурчал Хлопин и хлопнул дверью.
Выходя из подъезда, Хлопин поздоровался с бабульками, сплетняющими на лавочке. Они торопливо ответили, не глядя на соседа. Хлопин сделал вывод, что во дворе он пьяным не шатался. Спасибо Сидору, брату названному! Доцент чуть было не сплюнул, но сдержался. В супермаркете на него также никто не обращал никакого внимания. Пришёл себе человек за продуктами, пусть набирает да топает своей дорогой.
Хлопин положил в корзинку пару банок тушёнки, копчёную салаку, подумал: – «Чем ещё питаются люди, живущие в подворотне»? Улыбнулся своему изображению в мониторе. Как же они питаются, да как и всякие холостяки! Он взял пару батонов хлеба, десяток яиц и длинную палку колбасы «салями». Возле кассы Хлопин зацепил бутылку водки и пучок зелени. Вздыхая, доцент поплёлся домой.
Ничего за его отсутствие не произошло. Сидор продолжал занимать отхожее место.
– Опять заснул?! – Хлопин ткнул дверь.
– Скоро, теперь уже скоро.
– Если тебе плохо, выходи! – посоветовал доцент. – Окажу первую помощь.
Сидор шумно вздохнул. Хлопин махнул рукой и прошёл на кухню, готовить поздний завтрак, точнее, второй обед. Доцент решил вымыть посуду. Раковина оказалась пустой!
– Так ты выходил, получается?
– И снова вышел.
Хлопин оглянулся. Перед ним стоял не вчерашний гость, а какой-то другой человек. Щетина на лице Сидора увеличилась раза в три! Другой бы удивился, Хлопин понял, причиной тому – обезвоживание. Хозяин посмотрел на живот Сидора. Мяч сдулся и распластался над позвоночником.
– Так не бывает! – вырвалось у доцента.
– Вы алхимики и не такую дрянь синтезируете, – пробурчал под нос Сидор.
– Думаешь?
– Уверен на все сто! Литр водки вылакал уж, ни в одном глазу в итоге, раз! – Сидор загнул палец. – На горшке просидел три часа, думал, все кишки наружу выйдут, два!
– Выпил ценный для науки препарат, три! – вспылил доцент.
– Александр Юрьевич, тебе этот раствор получить, как два пальца об асфальт! А у меня жизнь, можно сказать, насмарку. Да и жрать хочется так, будто за все три года бомжевания нужда добрать положенный вес.
– Кушай на здоровье! – Хлопин пододвинул широкую тарелку на противоположный край стола.
Сидор прошёлся к раковине, принялся мыть руки.
– И пей, пока не дойдёшь до состояния своего…
– Скотского?
– Не ёрничал б ты, Сидор! – сказал Хлопин подняв кверху указательный палец.
– Молчу! – с полным ртом ответил Сидор.
Хлопин налил полную кружку водки, подвинул гостю.
Как компотом гость запил, не поморщившись.
Хлопин сидел напротив, сложив руки. Аппетит у него пропал. Гость продолжал опустошать щедрый хозяйский стол так, что после второй кружки водки остались пустые тарелки.
Сидор виновато улыбнулся.
– Ещё?
– Пожалуй, только хлеба. Никогда не думал, что батон может быть настолько сладким.
Хлопин покачал головой. Он заставил себя съесть бутерброд, нетронутый Сидором. Запил чаем и, потеряв терпение, раскланялся. Доцент упал на кровать, взял книжку, но воспринимать текста не мог. В голове бурлило. С одной стороны, в собственном доме живой контейнер неведомого науки химического вещества. С другой, рано или поздно, Сидор вернётся в прежнее состояние. Период полураспада каждого компонента не более 74 часов. Но каждого по отдельности. Кто знает, что сотворили студенты, в каких пропорциях смешали важные компоненты? Всего из четырёх аминокислотных остатков складывается генетический код ДНК – а даёт какое разнообразие видов организмов на нашей земле?
Хлопин подскочил, озарённый идеей.
– Слушай, Сидор! – выкрикнул он, забежав на кухню.
– Чего? – гость даже не оторвал головы от тарелки. Он кушал рыбу и старался не пачкать стол.
– Собери для меня анализы!
– К-ха! К-ха! – изо рта смеющегося Сидора вылетели крошки, успевшие слепиться клейкой слюной из-за копчёной рыбы.
– Вот, тара! – Хлопин вынул два пузырька из кухонного шкафа.
– Приходи вчера, Александр Юрьевич!
Хлопин посмотрел в глаза гостю. Никакого пьяного блеска, как чаёк попивает водочку!
– Извини, зарываюсь. Но, в самом деле, ничего во мне уже нет.
– Собери, что есть.
– Если таким образом послужу науке…
– Сидор, тебе бы надо думать, как послужить мне.
– Прости, хозяин, зарвался. Сказывается бичёвская жизнь. В другой жизни я пообещал бы расплатиться за все эти блага, – Сидор обвёл рукой стол, – но да ладно! Отработаю.
Хлопин стоял, сложив руки на груди и скрестив ноги. Затылком он потирал дверной косяк.
– Сдам я тебе мочу и кал! Хочешь, крови возьми пол-литра!
– Это мысль, это мысль! – Хлопин почесал за ухом.
– Ну вот, видишь, – попытался улыбнуться Сидор. Но рот его был вновь переполнен, от чего губы не могли полноценно растянуться. Вместо открытой улыбки получилась мятая гармошка.
Но Хлопин уже бежал к телефону.
– Наталья! Вы дома?
– Да, Александр Юрьевич.
– Извини за вчерашнюю пьяную выходку!
– О чём вы, Александр Юрьевич? – продолжала Наталья бесстрастным голосом. Хлопин смутился, старшей лаборантке пришлось продолжать разговор самой: – Вы позвонили, наговорили кучу комплиментов, а я должна извинять за это?
