— Механические, наверное, шумят? — спросили девчонки.

— Наоборот, — заверил продавец.

— Как вы думаете, — сказала одна из подруг, — стоит ли мне понты кидать и покупать электрическую, если механическая дешевле?

— Конечно, не стоит, — согласился парень.

— Да, а семь тысяч — это в рублях или в долларах?

— В рублях.

— Ясно.

Девчонки отошли и остановились рядом с Варей у стеллажа, где висели майки и топы.

— Куплю дорожку и приглашу Илюшу в гости, — сказала та, что интересовалась ценами. — Под видом установки. Чтобы рассказал, показал… Потом угощу чем-нибудь. Надо продумать. Скажу, что давно мне нравится. Оденусь как положено. И куда он денется?!

Они отправились дальше по залу, а Варя так и осталась стоять в полном ступоре.

Вот так надо завоевывать мужчин, подумала она. Прилагать усилия, не жалеть денег, проявлять фантазию. Даже таким молоденьким и хорошеньким. Урок ей, Варе. Ведь она всю жизнь считала, что все происходит само по себе. Что раз Сергей ее муж, то обязан любить вечно. Что ничего не надо из себя изображать…

Она опять вспомнила соседку Ирку… Как та старалась — и свечки расставила, и халаты повесила… Хотя… Успех-то у нее оказался временным! Ирка стала калифом на час. Неужели это можно считать ее победой?!

Варя с гордостью подумала, что есть что-то другое, более важное, не внешнее, нет, а нечто такое, что не поддается объяснению, но тянет людей друг к другу и не дает им разбежаться, успокоиться в новых отношениях…

И все-таки как же все сложно…

А нужна ли в отношениях мужчины и женщины правда? Если да, то Варя должна прийти и рассказать Сергею о Валентине. Только зачем? Что от этого изменится? Кому станет легче? Сергею, чье самолюбие страшно пострадает? Ей, которой сто лет не нужен этот Валентин? Или Валентину, которому Варя тоже не нужна?

Да разве можно прожить так, чтобы не совершить ни одной ошибки?

А Любаша? Достойная жена, мать и педагог! Что случилось с ней, когда она дрогнула не перед принцем на белом коне, не перед сказочным красавцем мужчиной, а перед вполне проходным вариантом, совсем не в ее вкусе? И теперь вспоминает, мучается чувством вины, не может понять, что на нее нашло… Ей что — бежать к Генке и, упав в ноги, каяться?

Не врут только больные, подумала Варя. А для здоровых — это форма защиты.

И хватит изображать из себя правдолюбцев! Никто правду не любит и никто ее слышать не хочет. Ложь порой оберегает наше спокойствие. А истина вообще не в устах говорящего, а в ушах слышащего. И нужно тщательно обследовать эти уши, чтобы понять, следует ли в них вливать полную информацию о себе и своих мелких проступках. В семье бороться за правду — значит обречь себя на постоянную борьбу. А два человека должны не воевать, а учиться дипломатии.

В супермаркете она купила кофе, курицу, нарезку для бутербродов, печенье. Зашла в винный отдел и взяла бутылку шампанского. Пакеты были тяжелыми, но ничего страшного. Зато Сергей обрадуется и сможет выпить наконец свой любимый кофе. Курицу она потушит, как он любит, — с шафраном, укропом, лимоном, чесноком…

Странное дело, но она с удовольствием подумала о том, что вернется домой, встанет у плиты и начнет кулинарить, вкладывать душу в приготовленное блюдо, как делала это когда-то… Она даже решила завтра с утра заняться генеральной уборкой в квартире, переложив временно все многочисленные заботы с агентством на Светины плечи…

Варя пронесла пакеты на кухню и стала раскладывать продукты.

— Куда ты пропала? — на пороге стоял Сергей, взлохмаченный после сна. — Я даже испугался… Мне и сон приснился, как будто я тебя ищу везде, а ты испарилась, нигде тебя нет.

— Я же записку оставила, — сказала Варя. — А тебе плохо спалось?

— Почему? Хорошо. Мне дома всегда хорошо.

— На улице такая погода… Давай съездим и искупаемся?

— Хорошая идея! — воодушевился Сергей. — И, может быть, успеем в мой аэроклуб.

— Куда? — не поняла Варя.

— Я тут от безделья учусь летать на самолете. Хочешь, и тебя запишу? — он открыл банку с кофе. — Там есть одна женщина, которая впервые села за штурвал, когда ей было за сорок, а теперь она мастер спорта.

— Правда? — Варя никогда не испытывала тяги к экстремальным видам спорта, но сейчас ей вдруг страстно захотелось попробовать. — Хочу!

— Отлично! — обрадовался Сергей. — Тем более мне туда нужно заехать и по другому поводу. Понимаешь, я решил работу сменить. Аэродром, где наш клуб находится, сейчас купили на аукционе новые хозяева. И мне предложили стать финансовым директором. Если договоримся, буду совмещать приятное с полезным.

Он начал взахлеб рассказывать о клубе, о новых знакомых, о том, что скоро получит аттестат летчика-любителя… Перед Варей был другой человек. Не тот — потухший, злой, убитый неприятностями, потерянный, каким он виделся ей в последние месяцы. А мужчина, знающий себе цену, сильный, увлеченный, распространяющий вокруг себя уверенность в завтрашнем дне.

— А где же все-таки Жанка? — вдруг растерянно огляделся он. — Она живет дома?

— Конечно, просто уехала купаться, — Варя поставила около мужа тарелку с бутербродами, которые только что сделала, отложив курицу на вечер. — У нее появился мальчик…

— Надо же, — сказал Сергей, но никакой злости в его голосе не было. — Быстро она как-то выросла… Наверное, — он подмигнул Варе, — ее поколению мы кажемся древними стариками… И уж точно они себе и представить не могут, что мы еще занимаемся сексом… В Египте был один ветеран-путешественник, ему под семьдесят, который говорил: «У меня на это дело уходит один час пятьдесят две минуты: пятьдесят минут — на подготовку, две — на секс, а час — на отдых».

Варя засмеялась и пошла искать свой купальник.

Завтра же она купит новый! Хотя… и старый, оказывается, еще ничего… Варя внимательно осмотрела себя в зеркало. Никаких следов старения… Ей вообще показалось, что за сегодняшний день она помолодела лет на двадцать.

Народ сновал взад-вперед: из помещения на улицу — чтобы вдохнуть свежего воздуха, с улицы в помещение — чтобы не пропустить очередь… В какой-то момент одна из больших групп принималась разыскивать исчезнувших именно сейчас, в самую нужную минуту, родителей, свидетелей, жениха с невестой… Кто-то из самых активных начинал выкрикивать своих, собирать всех в кучку… Остальные ожидающие непроизвольно включались в эту суету, крутили головами, определяя, из какой компании, к примеру, тот гость, что только что вошел в медведковский районный загс и потерянно теребит цветы, и теряли всякий интерес, когда тот прибивался к нужной группе…

Потом все выходили умиротворенные, довольные прошедшей процедурой, насыщенные ответственностью момента. Они доверчиво отдавались в руки поджидающих их фотографов-операторов, отсматривали видеосъемку, платили деньги, получали квитанции…

Веня и Инна должны были влиться в поток четвертыми…

Несмотря на то что в загсе яблоку было негде упасть, Любе удалось занять диванчик. И сейчас они сидели, прижавшись друг к другу, как сельди в бочке, и Анна Степановна, Венина мать, не замолкала ни на минуту.

— У нас с Семой, — делилась она воспоминаниями, — регистрация была назначена на три часа. Я сижу в общежитии, где жила, в чужом платье, чужих туфлях, взятых у знакомой. Десять минут третьего, пятнадцать… А жениха все нет. Вдруг Сема появляется, причем совсем не в праздничном виде. Я — в слезы: что такое, почему даже не одет… А он, оказывается, пока по общежитию шел — раздал девчонкам нашим костюм гладить: брюки — в одну комнату, рубашку — в другую… Ко мне буквально ворвался и спрашивает: «Ты машину достала? Свидетеля предупредила?» У меня от этих вопросов — еще больше слезы. Я-то думала, что он все сам сделает. Сижу, тушь течет… А Сема, ни слова больше не сказав, опять исчез. Потом выяснилось, что побежал соседнюю клумбу обрывать. Заодно разбудил свидетеля, который крепко спал после дежурства в котельной, — мы ведь студентами подрабатывали почти все, вместе они нашли какого-то частника. И ровно в три жених предстал передо мной при полном параде, в выглаженном костюме, с цветами и при свидетеле. После загса посидели в общаге, все быстро напились и разошлись. Сема захмелел и уснул. А я сняла платье, туфли и стала все мыть, убирать. Потом на соседнюю кровать прилегла и тоже заснула. Такая вот свадьба.