Такое глубокое чувство может порождать только такое же чувство ответное. Я точно так люблю свою Анечку! Мы всегда вместе. Мы пронесли свое чувство через такие испытания, которых не вынесла бы ни одна знакомая мне пара. Я с благоговением вспоминаю все наши трудности за то, что они закаляли наши чувства. Не разрушали, как обычно происходит от бытовых неурядиц, а наоборот, усиливали, взращивали. И чем сложнее были преграды, тем теснее мы прижимались друг к другу. Конечно, в этой стойкости великая заслуга моей Аннушки. Она нежностью и заботой, а самое главное — верой в мои силы поднимала меня на подвиги. Ничто не может придать столько уверенности, как надежда на тебя любящей женщины, как ее убежденность в твоих способностях и талантах. И еще — моя ответственность за нее, за них, за нас. Любовь порождает любовь! И чем больше ты готов отдавать свою, тем больше будь готов принять ее в ответ. Я знаю у Есенина слова: «Тот, кто любил, уже любить не сможет!». Ошибался поэт! Видимо, он просто не успел дожить до этого счастья. Да многим и не дано испытать того чувства, которое переполняет наши с Аней сердца. Мы любим честно, во всей глубине понимания этого слова. Любим души и тела друг друга. Не положения, не мнения, не финансовые состояния, а друг друга. Не хочу, чтобы мой рассказ напоминал сказку. Мы любим не просто, потому что любим, мы любим друг друга с благодарностью за встречную любовь. Конечно, если бы кто-то из нас был хамом или гулякой, вряд ли мы могли бы сохранить свою восторженность, да и невозможно было бы возникнуть такому взаимоуважению на неблагодарной почве отношений. Наши чувства возможны лишь благодаря полному доверию, непреувеличенному взаимному уважению и готовности на бескорыстную самоотдачу и даже самопожертвование. И если кто-то, отбросив все сомнения и иллюзии, захочет понять наши с Аней чувства, то пусть просто прочитает следующую фразу: МЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИМ ДРУГ ДРУГА, Я И МОЯ АННА!»

Вадиму было обидно, когда его рассказ не прошел конкурс. Он слушал выдержки из других авторов и удивлялся примитивности их слога и простоте историй. А может быть, его письмо просто потерялось где-то на почте? А может, просто непрофессионалы там, на радио, работают? А может, просто не везет?

В кабинет Бойченко — заместителя губернатора вошел Андрей Копылов — владелец заводов.

— Привет, Володя, — с порога поздоровался гость, — ну как, освоился уже на новом месте?

Он повесил на вешалку черное кожаное пальто и белый шелковый шарф, сел в кресло за стол, приставленный буквой «Т» к столу первого зама, достал сигареты и закурил. Пепельница стояла тут же на столе. Прикуривая, он вдруг опомнился и с улыбкой спросил разрешения. Бойченко одновременно утвердительно качнул головой и махнул рукой, мол — не задавай глупых вопросов.

— Вова, — полушепотом спросил Копылов, — здесь можно свободно разговаривать? — и он обвел глазами кабинет.

— На нормальные темы — да! Вчера проверял на жучки — не обнаружил! Удивительно! Ну, рассказывай, что у тебя нового.

— Я с Денисовым созвонился, он сказал, что с тобой можно напрямую решать все вопросы. Дело вот в чем: у нас есть несколько заводов, которые зависли между судом и фондом госимущества. Суд вынес постановление, а в фонд документы еще не переданы. Я хочу довести их до аукциона и выкупить. Только потихоньку! Оценщик у меня свой есть. Дам объявления где-нибудь в Васюках, так чтоб никто не узнал, ну, как обычно делали, и выкуплю за свою цену.

— Андрей, ты же знаешь, какое сейчас время. Прокуратура и СБУ только и ждут удобного момента, чтобы выслужиться. Опасно сейчас мудрить!

— А в чем обман? Все законно! Я еще своих пару фирм подтяну, чтобы в протоколе аукциона видны были торги. Оценщик у меня железный. Мне нужна только твоя команда начальнику фонда.

— Андрей, я не могу понять, зачем тебе это надо? У тебя ведь и так уже полгорода выкуплено. Ну, куда еще? Я понимаю, если бы борьба шла за крупный комбинат, но ведь ты все подряд гребешь!

— Вова, я себе обеспечиваю старость! «Криворожсталь» или «Завод Ильича» я не потянул бы даже при поддержке админресурса — денег не хватило бы. А двадцать маленьких заводов будут мне давать вполне приличную прибыль и никому не будут мозолить глаза. Крупное хотят все, а мелкое пока никому не нужно. Пройдет пару лет, закончатся крупняки, и все кинутся на мелочь, а тут я уже побывал. Вот и вся арифметика! И еще я тебе скажу, лучше быть первым на деревне, чем последним в городе. Я к вам не собираюсь переезжать. Меня вполне устроит у себя место мэра. Отработаю срок, а то и два, отдам вам долги, которые поднакопятся, и на свои заводики вернусь. Так что, Вова, давай загоняй меня в долги — звони начальнику фонда!

— Так! С тобой все понятно — ты неисправим. Расскажи мне сначала, кто там останется обиженным и обделенным.

— По двум заводам не будет никаких вопросов. Там акционеры без зарплат уже по два года сидят. Я половину работников оставлю у себя и пообещаю им выплатить задолженность. Они все будут счастливы. Директоров тоже оставляю замами. А вот по третьему заводу снова к тебе меня тропка ведет. Бывший его директор пытался несколько лет мутить, оформляя то аренды, то продажи. И самое главное, что завод еще пять лет назад должен был отойти фонду по постановлению арбитражного суда, но он заносил исполнителям в юстиции и кому-то здесь в фонде, так что до сих пор решение суда не выполнено.

— За пять лет завод не вернули государству?! Ну, такое только у вас там может быть! Вот беспредельщики! А ну-ка, давай мне все поподробнее с названиями, датами и фамилиями.

— Давай, записывай. — Копылов открыл свой блокнот и начал диктовать. — Закрытое акционерное общество «Завод «Восток». В девяносто девятом году арбитражным судом приватизация признана недействительной и принято решение вернуть имущественный комплекс государству. Исполнительная служба описала все оборудование и здания, но дело не передала в фонд госимущества. В это время налоговая начинает терзать завод за долги перед бюджетом, а уволенные ранее рабочие подают заявление в суд, требуя невыплаченную зарплату. Председатель правления ЗАО, видимо за взятки, решает вопрос сначала в суде, затем выходит на областной фонд госимущества и через него отписывается от налоговой, мол — завод переходит в распоряжение фонда, а при продаже деньги все равно лягут в бюджет, неважно — от налоговой или от фонда. В это самое время он делает искусственную задолженность завода перед частным предприятием, якобы оно, поставляя в долг продукцию, не имело представления о внутренних делах завода, и по договору о залоговом имуществе, накопив приличную сумму кредиторки, переводит заложенное оборудование в собственность ЧП.

Он ошибся только в том, что по приказу президента от девяносто девятого года предприятие, задолжавшее в бюджет, не может отторгать свое имущество, пока не расплатится с государством. Тогда он заключает еще и договор аренды и начинает договариваться с фондом о закрытом аукционе и о своем первоочередном праве на выкуп — как арендатора.

— Кто же этот умник?

— Да я с ним в одной бурсе учился. Он на два года младше. Никто! Лох! Просто он местный — многих знает, и наглый. Деньги заносит всем, а у нас требования небольшие. И менты глаза закрывают, и налоговая. А юстиции я просто поражаюсь — как они не побоялись пять лет продержать завод. Ведь сейчас только копни — все головы полетят!

— Вова, так нам ведь только это и надо! Ты мне сейчас такую темку подкинул, что это не ты, а Денисов будет твоим должником. Ты же знаешь, что Байрамов до сих пор не решил свой вопрос в министерстве. И Денисов ничем не может ему помочь. Так на хрена ему биться за автодор, если мы его можем пересадить в кресло начальника фонда, а прежнего, который пока что притаился как мышь и ходит, прогибается перед Денисовым, мы раскрутим за коррупцию. И показатель, и доброе дело товарищу! Как фамилия директора «Востока»?