Но Галина, проигнорировав приглашение полакомиться деликатесом, отодвинула чашку с недопитым чаем и тему продолжила.

– От кого услышали? Наверное, от Дарьи? Только говорит она словами Катерины! Это та исподволь своей хитростью против вас всю семью настроила, и не только мать, но даже братьев и сестёр. Я ведь, сами видели, с Вершковыми в соседях живу и подчас знаю даже то, чего и знать бы не хотела.

– Катерина?!

Ирина едва не опрокинула чашку с горячим чаем себе на колени. Да ведь сестра Егора их и познакомила! А как искренне радовалась она, когда у Ирины и её брата завязались отношения! Правда, после того, как Егор объявил о своих серьёзных намерениях, Ирина с ней не виделась, но чтобы Катерина, ставшая за этот год лучшей подругой, оказалась настолько подлой… Разум отчаянно не хотел верить сказанному Галиной.

– Да, именно Катерина! – подтвердила та. – Когда сплетни-то про вас по посёлку загуляли? – спросила Галина и сама же ответила:

– После того, как Егор решил жениться. Вот с этого момента и пошло-поехало. А раньше всё было тип-топ. Получается, что ходить к вам, спать с вами ему можно, а жениться, так это ни-ни! И думать не моги!

Ирина покраснела и не знала, куда приткнуть свои глаза, предательски набухающие слезами.

Заметив это, Галина махнула рукой и произнесла:

– Да бросьте смущаться-то! Дело житейское, и никто вас не осуждает. Вы с Егором не дети и притом свободные люди.

Ирина опять вспыхнула, но промолчала, только по лицу пошли багровые пятна. Вовремя закипевший во второй раз чайник сгладил неловкость

– Так вот, я и говорю о том, что пока Егор о женитьбе не заикался, и Катерина вас обхаживала, и Дарья. Но ведь с Егором у вас не вчера завязалось, а почти год назад. Почему же только теперь Катерина вас чуть ли не гулящей девкой честит, которая хочет захомутать её брата и своего ребёнка ему на шею посадить?

Не пара вы ему, вам сказали? Только дело-то вовсе не в вас.

– А в чём?

– Не знаете? Ну, тогда я вам скажу, чего они именно теперь взвились – работника терять не хотят! Ведь если у него своя семья будет, то вряд ли их семье что-то от его зарплаты перепадёт, а если и перепадёт, то много ли? Сейчас же они имеют её всю целиком, Егору только папиросы покупают. Пока Катерина не закончит учёбу, они ему не дадут жениться ни на ком. Ещё раз говорю: не в вас дело! Парень в семье пристяжным при отце-кореннике ходит. Неужели вы сами не видите, во что он одет-обут и как разнаряжена их студентка? Вот когда Катерина диплом получит, они вас с Егором, возможно, и благословят, но в тайной надежде, что станете вы, дорогая моя, при вашей-то открытости и доверчивости второй пристяжной.

– Но мы же не с ними жить будем, а своей семьёй, у нас своя упряжка образуется, – попыталась возразить Ирина, но сделала это так робко и неуверенно, что и сама себе не поверила.

– Ой, ли? – с иронией протянула Галина, но добавила вполне серьёзно: – Даже если и своей семьёй, но в Радужном, от этого ничего не изменится.

– Я не знаю, что там говорит обо мне Катерина, на что она рассчитывает, только давайте не будем ставить знак равенства между ней и матерью.

– Не будем, – согласилась Галина. – Сама-то мать ни до чего такого бы и не дотумкала, однако дочь ей, что хошь, втемяшит. В этой семье Катерина всеми верховодит, она – всему голова.

– А Николай Семёнович тогда кто?

– Кто Николай, спрашиваете? А он просто добытчик, работник. В семейные дела не встревает, там без него всё решается.

Повертев чайную ложку в руках, Галина продолжила свою мысль:

– Егор – неплохой парень, лучшего мужика желать не надо. А уж что касается работы, так в механизмах он царь и бог! – в голосе явственно чувствовалась гордость за соседа. – В общем, смотрите сами, Ирина Павловна, вам жить. Но лично мне будет жаль, если вы свою голову в ярмо засунете и будете вместе с Николаем и Егором воз тащить. Люди уже и так смеются, мол, Вершковы не только за прошлые долги парня терапевту отдают, но и за предбудущие вознаграждения.

По лицу Ирины вновь пошли багровые пятна, и, заметив это, Галина пояснила:

– Не над вами смеются – над ними.

Она вздохнула и завершила разговор:

– Спасибо ещё раз за маму и за чай.

Помолчав, виновато добавила:

– Не обижайтесь, что не смогла умолчать. Я старше вас, родилась здесь и почти состарилась, так что всё про всех знаю. Да и кто, кроме меня, вам глаза откроет? А если и откроют, то могут и Егора выставить в неприглядном виде, хотя он того не заслужил. Ладно, пойду. Скоро светать начнёт. Подумайте над тем, что я сказала. Крепенько подумайте! Уезжать вам с Егором надо подальше от его родных.

Заперев за гостьей дверь, Ирина, раздавленная и опустошенная, долго сидела возле тёплой печки. Слишком насыщенными были минувшие сутки: разговор с матерью Егора, подлый удар в спину от Катерины…

Неужели всё, что Ирина узнала от Галины, – чистая правда? Похоже, да. Во всяком случае, насчёт денег.

Ирина слепой не была и, конечно же, видела, что у Егора и в пир и в мир была только итээровская куртка да старая кроличья шапка, а его сестра-студентка одевалась не в пример ей, работающей Ирине. Видеть-то видела, да как-то не придавала этому значения. Было правдой и то, что весной Дарья занимала деньги у Ирины, чтобы купить для дочери кожаную куртку, очень модную в этом сезоне. Ирина, понадеявшись на обещанный скорый возврат долга, тогда почти всю свою месячную зарплату отдала, а сама сидела на воде и хлебе. Хорошо хоть сынишка в садике нормально питался. А долг ведь и впрямь не возвращён по сей день, хотя прошло полгода. Более того, о нём даже не вспоминают. Выходит, не без основания люди смеются, что Вершковы ей отдали Егора за долги? Выходит, правду говорит Галина, что корысть – основа отношения Дарьи и Катерины к ней, к Ирине?

Господи! Стыдно-то как! Почему она раньше всего этого не замечала? Почему даже тот случай со злосчастным подарком для её сынишки прошёл мимо сознания?

Однажды в день получки Егор, не заходя домой, прямо из конторы пришёл к ней. И не с пустыми руками – с шоколадкой и с игрушечным КамАЗом для Кирюши. А через час прибежала его сестра, десятилетняя Раиска, и залпом выпалила:

– Мама приказала немедленно идти домой, а то ты уже по магазинам шастаешь, тратишь деньги незнамо на кого.

Посёлок хоть и большой, но слухи там очень мобильны – весть о «преступном» деянии Егора, самовольно потратившего пару рублей, быстро дошла до его дома. Конечно, вряд ли Раиске было велено говорить то, что она сказала. Наверное, ей наказали просто позвать брата домой. Но ребёнок есть ребёнок, и произнесла она то, что запомнила из услышанного от кого-то из домочадцев. Возможно, даже не от матери. Возможно, это было ассорти из нескольких реплик. Кто знает?

Когда Егор месяц назад сделал ей предложение, она пообещала подумать. Любит ли Ирина его, она и сама не знает. Но он ей нравится. Уравновешенный. Добрый. Покладистый. Кирюша к нему потянулся. Где лучшего мужа сыскать? По любви она уже замуж выходила, может, теперь достаточно и симпатии?

Да, видно, не судьба… Сражаться за Егора с пятью золовками? Нет, это не для неё, это ей не под силу. Не борец она, не борец. Да и за что ей бороться? За любовь? Так, вроде, и нет её, любви-то. Но если нет любви, тогда почему ей так больно при мысли, что Егора может больше не быть в её жизни? А если взять и назло Катерине выйти замуж?

Ирина вымученно улыбнулась этой бредовой идее. Нет, это же надо до такого додуматься – выйти замуж, чтобы кому досадить! Она с детства уверовала в то, что родительское благословение – это не просто красивый обряд, а залог счастливой семейной жизни. Не будет его, не будет и счастья. А разве благословят родители Егора их брак? Как же! Мать уже «благословила».