– Да, но сначала душ, – Харальд отпихнул руку Дэнеля.

Горячая вода помогла немного расслабиться. Харальд стоял, уперев руки в стену. Холод медленно стекал по коже. Пыль, набившаяся в лёгкие, растворялась в горячем паре. Дэнель тщательно вымыл и вытер глубокую царапину на плече.

– Харальд, – едва слышный шёпот. Юноша коснулся губами обожженной кожи. Провёл кончиком языка, слизнув капельку крови. Я заберу твою боль. Мышцы напряглись под тонкими пальцами.

– Как ты смеешь, – Харальд резко ударил Дэнеля по губам, – делать такое. Да как ты…

Сердце билось где-то в горле. Как он посмел себя так вести? Он же… Он. Это же… Почему? Юноша провёл руками по груди мужчины, прижался ухом, на миг замер. Сердце. Бьётся так сильно. Руки скользнули по плечам.

– Всё хорошо, я больше не буду, – еле слышный шёпот. Разбитые губы пахнут кровью. Касаются, едва ощутимо. Да. Смеет. Прости, я так устал. Мужчина ловит губами губы. Целует, медленно, нежно. Ладонь, скользит по груди. Сердце. Твоё. Так бьётся. Не спеши. Ты прав. Всё хорошо. Ты можешь. Всё, что захочешь. Ладони скользнули вниз. Кафель толкнулся в колени. Да, ты прав. Так лучше. Медленно. Губами по ключице. Ты чувствуешь. Под ладонями. Как пульсирует моя кровь. Как мне хочется. Прикоснуться. Не отпускать. Твои глаза. Не закрывай. Нэль. Ты один. Для меня. Всё. Нэль. Нэль. Нэль.

– Нэль, прости. Я устал. Просто вымотался сегодня, – Харальд приподнялся на локтях, заглянул в глаза юноши.

– Это просто ты. Такой, – Нэль улыбнулся, коснулся пальцами щеки, – ты такой. Не страшно. Делай, что хочешь. Если тебе станет легче.

– Я всегда срывался на тебе, – Харальд убрал прядку волос с лица юноши, – ты меня спасаешь.

– Пусть так, я согласен, – Нэль коснулся кончиками пальцев губ мужчины, – ведь это ты. Настоящий. Без маски. Без лжи. Я спровоцировал тебя. Ты был таким напряжённым. Последнее время сдерживаешься.

– Не хочу причинить тебе боль, – Харальд коротко поцеловал юношу, – с тобой так хорошо. Я боюсь потерять тебя. Нэль, даже если я сам прикажу, не смей умирать.

– Не умру, – Нэль, не отрываясь, смотрел в глаза Харальда, – и не брошу.

Вильгельм сидел за столом на кухне. Когда пришёл Харальд, он кинулся разогревать ужин. Сейчас он уже почти остыл. Сколько же можно сидеть в ванной? Глаза слипаются. Весь день он разбирал книги Харальда, помогал брату с документами. Перерыл кучу медицинской литературы, книг по химии и биологии. Они искали то соединение, которое информатор Отто нашёл в крови. Голова была такой тяжёлой. Ужасно хотелось спать. Сегодня ему почти удалось выяснить у брата, что они расследовали. Сейчас Отто спал. Солнышко просила не будить его, даже если вернётся Харальд. Он так устал. Вильгельм подтянул к себе кружку с остывшим чаем.

– Прости, что разбудил и заставил ждать, – Харальд вошёл на кухню, – спасибо, что подогрел мне ужин, Вильгельм.

– Ну, я же обещал, что разогрею, когда вернёшься, – Вильгельм улыбнулся, – ничего, что разбудил. Мне всё равно пока заняться нечем.

– Врешь ведь, – Харальд усмехнулся, – ты брату полдня помогал. Видно же, что устал. Иди спать.

– Ты сам справишься? – Вильгельм встал из-за стола, – ты прав. Я, наверное, пойду.

Харальд налил себе чай. Вильгельм так переживал за него. Сзади беззвучно подошёл Нэль. Кажется, моя семья растёт. Моя настоящая семья.

– Нэль, ты ведь мог уйти, – Харальд обхватил ладонями кружку, – у тебя есть линзы. Ты не будешь привлекать внимание. Ты мог уйти. Стать свободным.

– Зачем? – Нэль подошёл сзади, положил руки Харальду на плечи, – я не хочу принадлежать никому другому. И никем не хочу владеть. Я не могу уйти. Я последую за тобой. Даже если прикажешь, я не оставлю тебя, Харальд.

Сиг стоял у окна. Тускло мерцали огни ночного города. Здесь, вдали от центра, от власти, от армии жизнь не останавливалась ни на минуту. По крыше дома напротив скользнула чёрная тень. Наёмник. Вульгарный смех оборвался грубыми голосами. Вдали шумят машины. Ближе к центру тоже не прекращается движение. Ночная жизнь города, где всегда идёт дождь. Одни маски сменяются другими, ярче раскрашенными, такими же непроницаемыми. Сиг поднял бокал. Терпкое красное вино, приятное послевкусие. Выкрашенные в алый цвет губы изогнулись в улыбке. Глаза как колючие кусочки голубого льда.

– За этот город, – Сиг приподнял бокал, салютуя своему отражению в стекле залитого дождём окна, – за город, проклятый людьми и оставленный богами.

Прости, Харальд. Ты ввязался в чужую войну. Я могу поддержать тебя. Но за тобой не последую. Тем, кто расправляет крылья, их вырезают из спины ножом. Без наркоза. Это больно. Ты даже представить не можешь, насколько. Ты хочешь знать, ты жаждешь правды. Это горький плод, и вкусивший его не будет знать покоя. Друг мой, ты вступил на дорогу, что залита кровью. Я помогу тебе, но не последую за тобой. У тебя есть крылья. У меня остались шрамы.

Сиг отвернулся от окна. Он уже закончил с делами клуба на сегодня, можно было отдохнуть. Под ногами, на первом этаже, пульсировала музыка. Охрана была усилена, незаметно для посетителей. Незачем их пугать. Сиг поставил пустой бокал на стол. Ты затеял интересную игру, мой милый. Что ж, сыграем.

Вильгельм разрезал булочку пополам. Сейчас. Надо расспросить их обо всём. В конце концов, он им не домохозяйка. И любопытно. Очень. Анализы, над которыми они вчера с братом работали. Чья это была кровь? Что за расследование они ведут? Зачем такая секретность? Вопросов много. Пора получить на них ответы. Вильгельм решительно сжал ложечку.

– Отто, так не честно. Ты должен мне рассказать! – Вильгельм посмотрел брату в глаза, – даже Солнышко знает. Дядя Харальд, ну хоть ты. Я могу помочь. Я уже помогаю, только не знаю в чём. Я умею хранить секреты. Я же всё понимаю!

– Вильгельм, это слишком опасно, – Отто покачал головой, – я не хочу тебя втягивать.

– Знаешь, Отто, я уже втянут, – Вильгельм упрямо сжал губы, – я хочу хотя бы знать, во что.

– Он прав, – Харальд посмотрел на Отто, – но решать тебе. Знать ему об опасности и рисковать ещё больше или попытаться выяснить правду самому. Отто, ты же знаешь, какой у тебя упрямый брат.

– Знаю. Но всё-таки… – Отто развёл руками, – Вильгельм всё равно узнает. Харальд, расскажешь?

– Я перечислю факты. И некоторые выводы, – Харальд сплёл пальцы, – факт первый. Мы расследуем убийство Индиго.

– Индиго? – Вильгельм подался вперёд, – это такие…, которые живут в Башне и дают мудрые советы Канцлеру? Ты их видел? На кого они похожи?

– На детей. С ярко-синими глазами, – Харальд откинулся на спинку стула, – а чем отличаются? Хотел бы я знать.

– На детей? Надо же. Как убили этого Индиго?

– На месте живота у трупа была оплавленная дыра. Выстрел из плазморужья.

– Застрелили, значит, – Вильгельм разочарованно вздохнул. Индиго были тайной. Про них почти ничего не было известно. Только то, что они есть, и что они – благо для Империи. Их почти никто не видел. Он даже завидовал Харальду, который бывал в Башне достаточно часто. Индиго казались чем-то… чем-то величественным и бесконечно мудрым. Они похожи на людей…

– Нет, выстрел её не убил, – Харальд покачал головой. Индиго всегда держались в тени. Даже мысль выступить против них была невозможна. Как можно сражаться против врага, о котором ничего не знаешь? Так было раньше.

– Так это была девушка?

– Это была Индиго. После выстрела она сделала ещё несколько шагов.

– Тогда что? – Вильгельм уже догадался, но не хотел портить брату и Харальду удовольствие.

– Тот коктейль, что мы нашли в её крови, – Отто снял и протёр очки, – нейротоксин парализовал её. Гепаринообразное вещество не дало крови свернуться. Белковое соединение послужило промотором и разрушило нервную систему. Тот, кто ввёл ей эту смесь, знал все слабые места Индиго. Знал, как убить.