Отто вернулся домой, когда за окнами уже лило вовсю. Он промок и был ужасно голоден, но всё равно настроение у него было хорошим, хотя он и сам не знал, почему.

– Я дома! – он торопливо скинул плащ и промокшую обувь в коридоре, – ужинать буду в ванной!

Из кухни выглянула изящная девушка с копной огненно-рыжих волос. На ней не было ничего, кроме кружевного передника. Она улыбнулась Отто.

– Хорошо, я принесу всё туда.

Его девочка. Конечно, офицеры предпочитают парней, но Отто почему-то выбрал именно её. И ни разу не пожалел. Она была похожа на солнце, о котором он читал в книгах Харальда, но никогда не видел.

Девочка принесла в ванную поднос, заставленный едой, сняла передник и скользнула в горячую воду, потеснив Отто.

– Можно покормить тебя? Ты устал? – она взяла с подноса тарелку и зачерпнула ложкой розоватую массу. Отто кивнул и позволил ей покормить себя. Он думал о том, что Харальд опять нервничает, значит что-то опять произойдёт, что-то неприятное. У него иногда появлялось что-то вроде предчувствия. Нехорошее умение, опасное, рано или поздно кто-то ещё заметит, и тогда… тогда им заинтересуются, а это всегда плохо.

Отто позволил себе расслабиться. Чтобы не произошло, этого уже не изменишь. Девочка отставила тарелку, прижалась к нему и тихо вздохнула.

– Всё будет хорошо, обязательно, – откуда в ней эта уверенность?

– Да, всё будет хорошо, – Отто зарылся лицом в огненно-рыжие кудряшки и обнял девушку, – солнышко моё, конечно, будет, – тихо прошептал он.

Харальд стоял у шкафа и всё никак не мог решить, какие книги взять с собой. Мальчик стоял сзади, у него в руках уже было несколько особенно старых томов. Ему нравились книги. Однажды Харальд от скуки научил его читать и писать, но брать что-то из шкафа юноша не решался и читал только газеты, да и то украдкой. Наконец, мужчина взял с полки ещё два тома и пошёл в коридор, где лежали два чемодана, один уже наполовину собранный, второй пока пустой.

– Я хочу кое-что дать тебе, – Харальд взглянул на мальчика. В зелёных глазах мелькнули удивление и страх, а потом благодарность. Как так можно? Ему было не понять привязанности этого ребёнка. Он уже не ребёнок – одёрнул себя Харальд – совсем не ребёнок.

– Дать… мне? – по глазам понятно было, что он не ждёт ничего хорошего, но всё равно благодарен за это. Он примет от него даже смерть, любую боль. Преданный или даже… нет, этого не могло быть. Никогда.

– Да. Я хочу дать тебе имя, – у мальчиков и девочек не было имён, они были не более чем вещами своих хозяев. Имя может быть только у человека.

– Имя, – мальчик уставился на него заворожено, не веря, не понимая. Имя? Почему, что это означает? Зачем? Харальд улыбнулся, наслаждаясь замешательством юноши. Он ожидал как раз такую реакцию, – но… зачем?

– Тебя что-то не устраивает? – улыбка стала зловещей, мальчик испуганно пискнул и попробовал сбежать в спальню. Харальд поймал его за руку и притянул к себе. Жадно поцеловал, скользнул ладонями по талии вниз, сжал, вдавил в стену. Мальчик обвил руками его шею, судорожно выдохнул.

– Имя, – жарко прошептал Харальд ему в ухо, – твоё имя – Дэнель. Я даю его тебе, – он снова почувствовал, что тонет в бездонных зрачках и не может сопротивляться жгучему желанию, что хочет крови, боли и наслаждения, что они оба этого хотят, – Нэль, – беззвучно прошептал он, задыхаясь в поцелуе, – Нэль…

Харальд застегнул последний ремень на ногах Дэнеля. Теперь юноша не мог даже пошевелиться. Он лежал на дне второго чемодана, прижав колени к груди. Всё его тело стягивали кожаные ремни.

– Вот и хорошо, надеюсь, поезд придёт по расписанию, – Харальд коротко поцеловал юношу и закрыл крышку чемодана. Несколько незаметных отверстий, воздуха должно хватить, но из-за неудобной позы и неподвижности могло нарушиться кровообращение. С другой стороны, это был единственный способ взять его с собой. Оставлять мальчика дома одного ему почему-то не хотелось. Дэнеля. Надо запомнить, теперь у него есть имя. Красивое, новое и не длинное.

У входа ждала служебная машина. Дождь струями стекал по гладкой чёрной поверхности, тихо гудел двигатель. Водитель помог Харальду втиснуть чемоданы в багажник. Он заметно нервничал. Совсем мальчишка. Недавно на службе, ещё не привык к военным, ещё боится, вернее, позволяет увидеть свой страх. Это пройдёт. Со временем. Машина быстро неслась по залитому дождём городу. Харальд смотрел в окно невидящим взглядом. Его мальчик был так близко. И недосягаем. Он, кажется, становится сентиментальным. Опасная черта. Но дело не только в этом. Что-то ещё… Отдалившаяся от него сестра? Непонятная тревога? Или предстоящая поездка? Ему не нравились поезда. Или город? Слепые окна-глаза, бесконечное движение, неразличимые голоса, дождь, бесконечный дождь, смывающий кровь с мостовых, копоть со стен, эмоции с лиц, да и сами лица. Город перемалывает всех в однородную серую массу. Либо стань таким, как все, либо исчезни. Армия давала крошечный шанс сохранить частицу себя. Она была не серой, она была чёрной, блестящей, отливающей металлом. Военные были частью огромной машины, частью, но не однородной массой. Деталь должна работать так, как положено, не выбиваясь из ритма. Главное сохранить в этом ритме себя, при этом не нарушив его. Научится думать, не выходя за дозволенные рамки. Чем выше звание, тем больше возможности, тем больше опасность. Чистое происхождение обеспечивало офицерское звание, пусть и самое низкое. Хорошее начало, главное удержаться, не упасть, подняться, вырваться выше, где есть немного воздуха, и не потерять хотя бы часть себя. Харальду хотелось верить, что от него ещё что-то осталось. Отто и Нэль, Вильгельм, Гринхильда. То, что пока ещё есть. То, что он должен сохранить. Во что бы то ни стало. Должен.

Оставив водителя разбираться с багажом, Харальд направился в своё купе. Как офицеру Имперской службы безопасности ему полагалось отдельное, даже для частных поездок. Мягкие сиденья, предупредительная обслуга, любые удобства, которые только можно представить, окна, как дань традиции. Поезд начал мягко набирать ход, скользя по электрорельсам. В городе и рядом с ним он мог как следует разогнаться, электромагнитные поля держали его над поверхностью рельс, трение было снижено до предела, эти же поля давали ему скорость. Машинисту надо было только регулировать силу и направление тока в обратной обмотке. Ни грохота, ни тряски, как в старых конструкциях. Проскучав в купе несколько часов, Харальд отправился в багажное отделение. Проводнику он объяснил, что забыл взять из чемодана книгу. Тот лишь кивнул и пропустил его. Не важно, счел ли он его просто забывчивым или решил, что у него какое-то тайное задание. Обычным людям лучше не стоять на пути военных. Харальд взял книгу из чемодана с вещами и положил руку на тот, в котором был его мальчик. Ему показалось, что он может ощутить биение его сердца. Неужели их связывает нечто, кроме обычных отношений хозяина и мальчика? Когда же это началось? Неважно. Харальд вышел из багажного вагона. Он почувствовал взгляд проводника. В его руке была книга. Настоящая книга. Из бумаги. И причин проверять нет. В вагоне он тоже провёл не слишком много времени. Достаточно, чтобы отыскать нужную книгу в багаже, но слишком мало, чтобы найти что-то в чужих вещах. Конечно, он мог не взять, а наоборот положить. Но причин проверять не было. По лицу ничего не прочесть, только холодное безразличие и невозмутимость. Ну разве что лёгкое раздражение из-за кое-чьего назойливого внимания. Поинтересоваться, что ему нужно? Нет, пусть думает, он ли был причиной раздражения и придётся ли за это ответить. Так даже лучше. Харальд вернулся в своё купе и достал пачку сигарет. Курил он редко, но сейчас хотелось просто расслабиться. В пачке осталось всего две тонких бархатистых палочки. Надо будет купить. Харальд щёлкнул зажигалкой, затянулся и устало прикрыл глаза.