Полученное известие настолько поразило и умилило Александра, что он сразу проникся к скромняге симпатией и стал время от времени наведываться с дружеским поклоном. В один из таких визитов Александру представился случай продемонстрировать свою гениальность. Приятели непринужденно беседовали на сугубо практическую тему – о роли эффектного названия в успешности дела. Александр непринужденно говорил, а Максим столь же непринужденно вставлял изредка словечко.

В ателье для животных – просторном стильном помещении – все было готово к приему первых посетителей, кроме самого главного – вывески. Максим никак не мог определиться с названием и наивно надеялся на творческое участие новоявленного приятеля-творца, жившего по соседству.

– Ателье «Кошка-модница». Как тебе мой вариант? – Максим смущенно потупился.

– А коты? – вскинулся Александр. – Не говоря уже о такой мелочи, как котята и о таком многочисленном племени, как собаки.

Максим поморщился и продолжил:

– «Мохнатые модники»?

– А если бедное животное лысо или просто гладкошерстно?

– «Четвероногие модники», – не моргнув глазом, перестроился Максим.

– Смахивает на название фильма о пришельцах.

– Твои предложения? – сдался портной.

– Ателье «Модкотпес», – отчеканил Александр, – то есть модный кот и пес.

Максим презрительно фыркнул:

– Звучит как какой-нибудь «Продмашпласт» или «Совкомфлот».

– «Модная котопесия»!

Максим потер виски, словно его внезапно настиг приступ мигрени.

– «Собака, кот и крошка енот»! – выкрикнул Александр.

От возмущения Максим укололся иголкой и теперь беспомощно озирался по сторонам, словно надеясь обнаружить в шаговой доступности медсестру с пузырьком йода.

– Вижу, тебе не нравится. Тогда назови контору «Псинокот». А девизом сделай такую фразу: «Собаки и коты одежде Максима верны!».

Портной тяжело облокотился о стол и с упреком взглянул на сочинителя.

– Тебе не нравится девиз? К чему печаль?! Возьми тогда такой: «Одежду от Максима полюбят кот и псина!».

Максим вздохнул:

– Ты издеваешься?

– А ты, ты не издеваешься? – Александр обличительно поднял вверх кошачий жакетик для выхода в свет – розовую тряпицу, расшитую блестками. – Шьешь кичуху! А кошка, может быть, мечтает о строгой блузке.

Портной с гордостью оглядел тряпицу.

– «Косо»! Но нет – почти как косой… Ага! «Соко!». Впрочем, тоже не годится: так и представляешь льющийся в стакан сок.

Максим положил тряпицу на стол и прикрыл ее рукой.

– Ателье «Котсо»! – воскликнул Александр, отчаянно жестикулируя. – «Кот» – от кота, «со» – от собаки.

Максим смотрел на приятеля во все глаза. Приятеля было не остановить:

– «Собко»! «Соб» – от собаки, «ко» – от кота. Коротко и непонятно – как раз то, что надо. Ну, каково?

– Бред.

– Ты прав. Забудь все прежние варианты. Меня осенило: ателье «Скот». «С» – в честь собак, остальная часть слова посвящается твоим разлюбезным котам. Стильно, не правда ли?

– Ты свихнулся! – Максим беспомощно поправил очки.

– На редкость удачное название! Емко и скромно. К тому же среди твоих клиентов могут появиться коровы, бараны и прочие представители скотского племени, – терпеливо объяснил Александр.

– И часто ты так прикалываешься? – вдруг улыбнулся портной.

– Чаще, чем не прикалываюсь, – признался издатель.

А через несколько дней Александр увидел строгую вывеску, где черным по белому было начертано: «Ателье для котов и собак «Котсо», и понял, что среди приколистов у него появился серьезный конкурент.

– Я остановился на варианте «Котсо», – сообщил ему улыбающийся Максим. – Есть в нем что-то японское.

Александр взъерошил волосы и пробормотал:

– Шутка оценена.

Максим Андреевич Галактионов, толстенький брюнет среднего роста, обладал пышной и непокорной каштановой шевелюрой. За его квадратными, слегка рыхлыми плечами имелись тридцать пять прожитых лет и диплом учителя английского языка, который он вместе с другими документами бережно хранил в пустом аквариуме.

Его большие карие глаза добродушно поглядывали на мир сквозь очки в гигантской коричневой оправе. Максим напоминал панду, и издатель испытывал к портному вполне объяснимую симпатию. Александру нравились панды. Да что уж там – он был их фанатом!

В списке главных предпочтений Галактионова значились кошки, собаки и книги – именно в такой последовательности. Еще Максим охотно коротал время за швейной машинкой. Шил он виртуозно, хотя и с некоторой ленцой.

Следуя традиции «сапожник без сапог», «врач без здоровья», портной оказался без костюма. Пренебрежение стильной одеждой и привязанность к старым джинсам приводили в отчаяние его маму, Нинель Ивановну Галактионову, владелицу прибрежных отелей, разбросанных по черноморскому побережью. Еще бизнес-леди расстраивал тот факт, что сын стал собачье-кошачьим кутюрье, а не человеческим, как она предполагала, когда дарила отпрыску помещение под ателье.

Максим с головой окунулся в новое дело и демонстрировал чудеса работоспособности ровно две недели и три дня. Потом он понял, что переборщил с производительностью труда, и вместо пяти дней приема посетителей без колебаний оставил два – субботу и воскресенье. В остальные дни Максим не торопясь выполнял заказы, шил «серийные» вещи для отделов в маминых отелях, а в оставшееся время валялся на диване. Когда же заказов становилось слишком много, владелец ателье повышал цены, стараясь сократить число покупателей.

Александра всегда поражало, с какой скоростью и уверенностью действовал Максим, обычно такой медлительный и нерешительный, если под угрозой оказывалось его законное право предаваться лени.

– Лень прекрасна, – объяснял портной, с победой возвращаясь на диван. – А все прекрасное достойно постоянства.

– Помнишь, я говорил, что люблю дождь? – спросил Александр Максима прямо с порога. – Так знай – это все в прошлом. Вместе с моими новыми роскошными туфлями, которые тоже ушли в прошлое. Две минуты похода в бурлящем потоке к дому – и все, вид у них, как у пятилетних!

– Такие ливни не каждый день случаются, – заступился за дождь Максим, с удовольствием усаживая на колени рыжего кота размером с подросшего поросенка.

– Твой друг потерял туфли, не говоря уже о том, что чуть не утонул при выходе из такси, а ты защищаешь смерч!

В ателье все утро только и говорили, что о небывалой буре. Правда, настоящих очевидцев разгула стихии среди присутствующих не оказалось. Разбуженные страшным ревом, подбежали они к окнам, но из-за стены ливня ничего не смогли рассмотреть и в ужасе вернулись к покинутым кроватям. А Александр кусочек потопа отщипнул, поэтому мог претендовать на роль бесстрашного борца с природными катаклизмами.

Ателье «Котсо» жило привычной, слегка безумной, жизнью.

Такса, дожидаясь своей очереди на примерку, радостно слюнявила в отсеке с игрушками синего носорога. Носорог, с выпученными косыми глазами, пользовался большой популярностью у собак, уступая лишь пищащему волку. Волк, кстати, имел заурядную внешность – серенький, невзрачный – но зато издавал пискляво-чмокающие звуки, что, конечно же, завораживало.

Хозяйка таксы, округлая дамочка средних лет в коротком платьице в крупный горох и наушниках, пританцовывала у уставленного пирожными чайного столика.

Охранник хозяйки таксы, рослый детина с кобурой на поясе, разъяренно смотрел на овчарку, шагающую по беговой дорожке в ожидании вышедшего покурить хозяина. Детину нанял муж хозяйки таксы – тщедушный миллионер-ревнивец – и выбрал, надо отдать ему должное, выдающийся экземпляр.

Узкий лоб охранника каким – то образом умудрился миновать крупный нос и осесть почти на подбородке. Александр однажды не выдержал искушения и подарил внешность охранника серийному убийце, когда писал детективную историю для своего журнала. «Вряд ли он умеет читать», – успокаивал себя Александр, и, скорее всего, не напрасно, поскольку был все еще жив.