– Поясните, пожалуйста, про салфетки, – заинтересовался следователь.

– Кольцо у девчушки на руке болталось, очень оригинальное, в виде русалки. Она его как браслет носила, присандалив к серебряной цепочке. Здесь, кстати, все понятно: размер кольца рассчитан на огромного мужика. На палец малышка его надеть не могла, так что нацепила на руку, – не терпелось, видно, похвастаться. Другое дело – тяжелое золотое кольцо на тонкой серебряной цепочке смотрелось, как мамонт на собачьем поводке… Ну а перед тем как уходить собралась, решила русалку припрятать. Салфетки мои для упаковки использовала – кольцо в них завернула в несколько слоев, как кокон. Понятное дело: ночь на дворе, а цацка дорогая.

– Почему вы решили, что вещь дорогая?

Бармен снисходительно посмотрел на следователя.

– Через бар проходит туча женщин, обвешанных драгоценностями. Но я и без них неплохо разбираюсь в камешках. Кольцо девушки – кстати, прощу прощения, это никакое не кольцо, а мужской перстень, просто я не выношу слово «перстень», – так вот, ее кольцо выглядит как дорогая вещь, я бы даже сказал, что очень дорогая. Я украшение хорошо рассмотрел, еще когда русалка на руке болталась. На дурацкой цепочке – такая вещица! Девица, вообще, казалась на редкость безвкусной. Когда она заявилась в наш бар, я воскликнул про себя: «О Боже!». Ширпотребовская одежонка и вечерняя сумочка, тоже та еще дешевка – ни к селу, ни к городу! Юбчонка до пупа – просто аут! Одна в ночи – и в таком откровенном наряде… А тьма золота на серебряной цепочке меня совсем добила. Так вот, когда девчушка стала укутывать кольцо в кокон из салфеток, тут я и вовсе присматриваться стал, – поначалу мне показалось, что она тырит со стола кофейную ложечку. Мы кофейные ложечки знатные закупили – с виду позолоченные, – так народ повадился разбирать их на сувениры. А спрашивают-то потом с меня… Так что я теперь всегда начеку, когда кто-то что-то в салфетку под шумок заворачивает. Но нет – никакой кофейной ложечки. Да и откуда – блондиночка кофе не заказывала.

– Нельзя ли подробнее описать русалку? Хотелось бы представить себе перстень…

Бармен пожал плечами.

– А что тут описывать? Девка с губищами, наглым взором выпуклых глаз и длиннющим хвостом, усыпанным изумрудами, восседает на золотом троне – массивном перстне из темно-желтого, знаете, такого старинного вида, золота.

– Русалка тоже золотая? Или только, как вы выразились, трон?

– Золотая-золотая. Презренного желтого металла на колечко не пожалели.

– Золотая русалка, усыпанная изумрудами, – задумчиво проговорил следователь. – Вы уверены насчет изумрудов? С камнями легко ошибиться.

– Там еще имелись камешки помимо изумрудов. Русалочьи глаза, рот – все камешками прорисовано. За их идентификацию не берусь, но что-то, а изумруды я различить могу.

– Подделки бывают высочайшего качества.

Бармен деловито кивнул.

– Все может быть. Я просто высказываю свое мнение. На мой взгляд, русалка – настоящая. Она, конечно, кичушная, но незабываемая. Подделка вряд ли могла оставить такое впечатление.

Петр Петрович окинул хмурым взглядом толстую золотую цепь Дениса Щеглова. Если уж обладатель такой цепи говорит о кичушности кольца с русалкой, то так оно, скорее всего, и есть.

Больница, куда увезли потерявшего сознание незнакомца, находилась на другом конце города, и следователь отправился туда на автобусе, жалея, что уступил машину помощнику.

Юноша лежал в реанимации, к нему никого не пускали.

– Я понимаю, что вы должны делать свою работу, – заявила Петру Петровичу дежурный врач, когда он попытался с ее помощью проникнуть в палату. – Но поймите и вы нас: молодой человек очень болен. У него сильный воспалительный процесс, состояние глубокого стресса и травма головы. Мы накачали его лекарствами, но температура все равно чрезмерно высока. Пациент физически не сможет ответить на ваши вопросы! Приходите завтра, и то я вам ничего не обещаю.

– Но один-то вопрос не причинит юноше вреда, – в голосе Петра Петровича появились просящие нотки. – Я только спрошу, как его зовут – и все.

– Так имя и я вам могу сообщить! Молодой человек попросил медсестру позвонить по этому телефону, – дежурный врач кивнула на маленький листок с цифрами, – и сообщить о том, где он находится. Назвался Василием Денщиковым. Медсестра пришла за разрешением ко мне, но я решила позвонить сама, – она может сказать что-то не то и перепугать родственников.

– Вы уже позвонили? – нетерпеливо спросил следователь.

– Нет еще, когда? С вами пока разговариваю.

– Тогда, с вашего позволения, я сам займусь звонком. – Петр Петрович взял бумажку с номером и хмуро улыбнулся.

Дома, за тарелкой с овощным рагу и бараньими ребрышками, следователь раздумывал об отчете охранника, заступившего на пост у палаты Василия Денщикова.

Охранник, заслышав какие-то звуки в палате больного, заглянул внутрь. Звуки издавал раненый юноша: в бреду он метался по постели, бормоча что-то нечленораздельное. Охранник подошел ближе и наклонился над молодым человеком. Неожиданно тот открыл глаза, слабо улыбнулся и тихо, но четко произнес: «Я ее не убивал, я это знаю. Но вдруг кто-то мной манипулировал, вдруг кто-то влиял на мое сознание, и я все-таки убил ее?»

Бред, сущий бред!

Бред он отложит пока в сторону и подумает о нестыковках в показаниях бармена и охранника ночного клуба: первому девушка сказала, что идет на свидание, второму – что у нее нет свидания. Впрочем, и нестыковки пока подождут. Ведь есть еще перстень – губастая русалка на золотом троне.

Девушка вышла из бара с перстнем, тщательно упакованным в бумажные салфетки, но в сумочке погибшей украшения не обнаружилось. Смерть и исчезнувшие драгоценности – как часто они ходят рядом…

Завтра предстоит много работы. Нужно проверить перемещения всех людей, находившихся в баре в одно время с девушкой. Возможно, кто-то заприметил на ее руке дорогую вещь и последовал за блондинкой в ночное ненастье. А еще заняться теми, с кем она разговаривала по телефону.

Новенький мобильник – маленькая безвкусная штучка, вся в блестках и переливах, – не пострадал, поскольку находился в новеньком футляре, который не пропускал влагу. Чужие отпечатки не обнаружились, а список исходящих звонков состоял всего из двух номеров. С помощью оператора сотовой связи удалось выяснить их владельцев: один принадлежал Надежде Переверзевой, другой – Василию Денщикову. Третий звонок оказался входящим: девушке звонил некто Глеб Соловьев. С Василием и Глебом девушка выходила на связь незадолго до смерти. Она не удосужилась внести в телефон контакты, возможно, просто не успела, – трубка новехонька.

Мобильник был куплен на имя Василия Денщикова – того самого юноши, который и нашел тело. Он не только разговаривал с девушкой, но и отправил ей позже эсэмэску: «Ты подождешь меня там. Александр Гордеев».

Кто такой Александр Гордеев? Почему Василий Денщиков отправляет сообщение, подписываясь чужим именем? Или это его имя, и он вовсе не Денщиков?

Больше никаких сообщений в телефоне погибшей не обнаружилось – ни входящих, ни исходящих.

Девушка не прочитала эсэмэску, она осталась неоткрытой. Не захотела? Не успела? Не обратила внимание? Послание отправлено в половине пятого. Возможно, к тому времени она была уже мертва.

Петр Петрович доел ужин и допивал чай, когда ему позвонил судмедэксперт и сообщил результаты вскрытия.

Удар ножом, который пришелся на область под лопаткой, оказался сильным и точным. Лезвие пронзило сердце, и смерть наступила за несколько секунд.

Они сидели на диванчике в холле больницы уже больше часа. На все вопросы Клавдия Семеновна Токмакова отвечала охотно, но излишне пространно. Там, где вполне хватило бы короткого «нет», пускалась в лирические отступления.

– Кем вам приходится Василий Денщиков? – спросил следователь в самом начале беседы.