***

В то же время, как Ваня размышлял о тайнах леса, в конюшне Андрей самозабвенно расчёсывал гриву своей Звёздочке, напевая себе под нос колыбельную, которую некогда каждый вечер пела ему мама. Он отлично понимал, что из-за недосказанности их дружба на грани распада, но не был уверен, что хочет пускать посторонних в свою душу. Он видел, что Никола, несмотря на всю кажущуюся открытость, ведёт какую-то свою, известную только ему, игру. Иначе как можно объяснить эти странные отлучки? А искренний и простоватый Ваня имеет какие-то таинственные дела с наставником. И, конечно, тот случай с Тайной канцелярией, вступить в ряды которой их двоих пригласили, не прибавил доверия в их дружбе. И всё-таки обидно, что так хорошо начавший складываться дружеский союз трёх графов с каждым новым днём всё ясней норовил рухнуть.

Над этой же ситуацией размышлял и Никола, сидевший с ноутбуком на коленях, прислонившись к стене. Он так сильно верил в их завязавшуюся с приезда дружбу, что не заметил момента, когда она начала разрушаться. Он понимал, что это неправильно, так не должно было случиться, но не видел причину, из-за которой всё теперь шло наперекосяк. Они лишились самого ценного, основы любой настоящей и крепкой дружбы – доверия. Он так безоговорочно верил своим новым друзьям, что никак не мог отойти от того взгляда, которым одарил его Андрей, от какой-то горькой недоговорённости, что осталась после ухода Ивана. До приезда сюда у него не было настоящих друзей. То есть, он очень неплохо общался со всей семьёй Златовых, но этим его нечастое общение с внешним миром и ограничивалось. Он отлично знал семьи всех представителей выжившего дворянства, но их владения были слишком далеко от их замка. Он так жаждал встречи с новыми людьми, что до сих пор пребывал в восторге от столь удачного первого знакомства. Подумать только, их будто само провидение подтолкнуло друг к другу! Конечно, он знал от отца, представители каких семей будут учиться на их курсе, но и подумать не мог, что стоящий тогда как неприкаянный на остановке Иван окажется одним из графов. А Андрей так сам к ним подсел. И вот теперь какой-то злой рок так бессмысленно раскидывает их в разные стороны…

«А, может, Андрей прав, и это я во всём виноват? А Ваня знает, но просто не хочет меня расстраивать?» Как же не хватало сейчас мудрого совета Сиверса! Наставник всегда помогал ему разобраться в ситуации, какой бы трудной и неразрешимой она не казалась. Подумав, Никола решительно отложил компьютер.

Набросив капюшон и как можно выше подняв воротник, Николай направился в сторону скрытой за деревьями от посторонних глаз голубятни. На улице потемнело: солнце скрыли неизвестно откуда налетевшие тучи. На ветках деревьев, да и в небе, было полно грачей – вот-вот птичья стая отправится на зимовку. Ветер усиливался, срывая листья и кружа их в причудливом вальсе.

Обогнув южное крыло, Николка еле обнаружил тропинку, скрытую опавшей листвой. Голубятня показалась уже за первыми деревьями на небольшой лужайке. Рядом стоял стол, окружённый скамейками.

Смахнув рукой налетевшие на столешницу листья, Никола сел на скамейку, достал из кармана блокнот и ручку и задумался, как бы лучше обрисовать ситуацию своему учителю. В это время сильный порыв ветра смёл, казалось, все оставшиеся на деревьях листья, взметнув их высоко в небо. В это же мгновение раздался птичий крик и грачи, как по команде, поднялись с веток. Пожухлая листва всё кружила в воздухе, ветер не давал ей опуститься на землю, в небе кружилась огромная чёрная стая. Как завороженный Никола смотрел на птиц, которые стали выстраиваться клиньями. Вот первая группа устремилась на юг, за ними полетел второй клин, третий… И вот уже птицы летят сплошной тучей, оставляя родные края. А ветер всё играл с опавшей листвой, то взметая её до верхушек деревьев, то низвергая на землю.

– Улетели грачи, – как-то печально промолвил юноша, провожая взглядом ещё виднеющуюся над горизонтом чёрную полосу.

Внезапно его осенила мысль, как спасти их, казалось, потерянную дружбу. С какой-то неясной тоской, что появлялась каждый раз, когда он видел конец листопада и улетающих птиц, Никола наблюдал за летящими листьями. Он всегда хотел быть в центре этого осеннего буйства, но обычно вынужден был за всем наблюдать из окон замка, да и не каждый год природа одаривала таким чудом. Бывало, в тихую осень, последние листья и с первым снегом слетать не спешили.

Он не знал, что друзья тоже замерли, наблюдая это удивительное и необычное для них явление, и каждый принял точно такое же решение. А юный Муравьёв, довольный найденным ответом на мучавший его вопрос, отправил с голубем совсем другое письмо, нежели собирался:

«Мой добрый друг и учитель! Прости, что так долго не давал о себе знать. Уверен, отец давно в курсе моих приключений. У меня появились замечательные друзья, я всеми силами стараюсь освоить компьютер. Надеюсь, отец не серчает, что я почти не уделяю времени Ангелине, но, признаться, время здесь течёт намного быстрее, чем дома. Передай от меня сердечный привет моей милой нянюшке. Пиши, ты же знаешь, как мне вас здесь не хватает»

Наступили выходные. Утро субботы, как обычно, первокурсники провели в конюшне, помогая Захару Епифанычу приводить в порядок снаряжение. Через полчаса кропотливой работы, уже и Данил с Игнатом почувствовали то напряжение, которое царило в ничего не значащем разговоре однокурсников, обсуждавших недавний листопад. Теперь деревья казались мёртвыми, особенно на фоне бурной растительности окружающих таёжных гор. В воздухе витало волшебное предвкушение первого снега. Везде, но только не в этом здании.

– Вы поругались? – игнорируя предупреждающие знаки Данила, не выдержал Игнат гнетущей обстановки.

– Нет. С чего ты взял? Нет, конечно! – больше подтверждая слова однокурсника, нежели опровергая их, вразнобой стали заверять ребята.

– Это из-за Петра Анатольевича? – проницательно спросил Данил. Желание подтвердить догадку всё-таки пересилило.

– Причём тут наш наставник? – искренне изумился Иван.

Однако Андрей скептически фыркнул на его слова. Никола с недоумением переводил взгляд с одного на другого, силясь разобраться в ситуации.

– Ну, он же к тебе относится по-особенному, – обещая себе следующий раз держать язык за зубами и не впутываться в чужие конфликты, всё-таки пояснил свои мысли Данил. – Спрашивает только когда ты поднимаешь руку, за последний тест только тебе пятёрку поставил, о чём-то говорит с тобой после уроков.

– Это была честная пятёрка, – возмутился Ваня. – А оставил он меня после урока всего раз.

– У меня тоже была одна ошибка, как и у тебя. Но мне поставили четвёрку, – скрывая обиду за такую несправедливость, возразил однокурсник.

– Пётр Анатольевич сказал, что у тебя ошибка более грубая, – заступился за растерянного друга Никола. – У него была ошибка в обычном вопросе, а у тебя – на соответствие.

– Всё равно, количество правильных ответов одинаково, значит и оценка должна быть одна.

К их облегчению, дальнейших расспросов не проследовало. Оставшееся время Данил вполголоса что-то доказывал Игнату, который лишь согласно мычал время от времени. Ваня расстроенно натирал седло, припоминая уроки наставника и пытаясь понять, прав ли однокурсник в своих обвинениях? Никола утешающе похлопал его по плечу и молча вернулся к прерванному занятию, с пристрастием выискивая мельчайшие ворсинки, которые могли остаться на уздечке. Андрей слишком резко попытался счистить грязь с какой-то старой подковы, и чуть сам не травмировался, после чего стал более осторожным, но тоже молчал.

После обеда все трое, по-прежнему пребывая в безмолвии, поднялись в свою комнату. Никола, входивший последним, запер дверь на щеколду, чтобы им не мешали.

– Нам надо поговорить.

Фраза была сказана с какой-то решимостью и странным смирением. Ваня и Андрей потрясённо посмотрели на него, а затем – друг на друга: они только что собирались сказать то же самое.