— Они его не поймают, — сказал он своим тихим голосом.

— Кого? Почему? — спросили мы с Джаспером одновременно.

— Этого… Это существо, — ответил он Джасперу. — Потому что невозможно поймать ветер.

У меня мороз пробежал по коже и зубы застучали, как будто резко похолодало. Зря он напомнил. А я уже почти стала забывать.

— Бакли! — возмущенно крикнула я. — Перестань! Накликаешь беду! И вообще, ты странный!

Бакли снова втянул голову в плечи.

— Я знаю, — прошептал он печально. — Все говорят…

Джаспер неожиданно проявил человеколюбие и похлопал парнишку по плечу.

— Наплюй! — посоветовал он. — Финик вот тоже странный! Да и я, если подумать…

— Поэтому я к вам и попросился… — прошептал Бакли чуть слышно.

Я покатилась со смеху, глядя на ошарашенное лицо Джаспера.

— Чем это я странный?! — апеллировал он к первому попавшемуся офицеру, проходившему за его спиной. Этим офицером оказался командор, спешивший на совещание. Но услышав такое, он притормозил, оглядел Джаспера с ног до головы и ледяным тоном произнес:

— Хотя бы тем, юнга, что обращаетесь к вышестоящему офицеру, не представившись и не отдав честь. На гауптвахту захотели?!

Долго я потом сползала по стеночке и билась в истерических судорогах от хохота. Юлиус посмотрел на меня издалека строго, но в его глазах я тоже уловила веселые искорки.

В гидротерриуме наши опасения оправдались: грязи по колено, и лица у фермеров очень уж подозрительно довольные.

— Тащи ведро, — сумрачно сказал мне Джаспер.

— А ты еще два, — обратился он к Бакли.

Незаметно мы углубились в работу, и время побежало очень быстро. До обеда оставалось не больше получаса, когда Джаспер плюхнулся на ближайшую грядку и вытянул ноги. Он был с ног до головы перепачкан землей.

— Удивительно! — сказал он, оглядев Бакли. — Как можно остаться таким чистым после всего этого…

Он широким жестом обвел небольшие, в общем-то, грядочки, которые, однако, так хорошо были удобрены, что жирная грязь пропитала всю нашу рабочую форму. Мою и Джаспера, но не Бакли. Он смущенно пожал плечами.

— Просто я такой аккуратный. Извините, — пояснил он и извинился непонятно за что.

Я оглядела себя критически с ног до головы, вздохнула и, решив, что терять нечего, примостилась рядом с Джаспером. Бакли продолжал стоять. Работать уже совершенно не хотелось, по крайней мере, до обеда. Тем более что парнишка-фермер притащил нам по большому блату пучок молоденькой морковки, которой мы тут же радостно захрустели.

Нашу идиллию неожиданно прервало появление нового посетителя.

— Эй, кто тут за старшего? — крикнул кто-то, появляясь в дверях. Секунду спустя я его узнала. Это был брюзга и зануда О'Тул. И, как я поняла несколькими минутами спустя, большой негодяй.

— Старший здесь Ник Фаррел! — крикнула я. — Но он уже ушел в столовую. И мы сейчас тоже туда отправляемся.

О'Тул посмотрел на меня так, словно к нему обращалась навозная куча.

— А! Ты тот самый тупенький юнга. Выглядишь еще хуже, чем обычно!

Не могу выносить такую открытую грубость, потому что теряюсь и не знаю, как себя вести. Но глаза сразу заблестели.

— Извинись! — сказал Джаспер, вставая. Он оказался на голову выше капитана, и возвышался над ним очень грозно.

О'Тул отступил на шаг в сторону и оказался совсем рядом со мной.

— Мерзкие вонючки! — процедил он сквозь зубы. — Дегенерат, аутик и…

Он смерил меня таким взглядом, что странно, как я не окаменела.

— И бесполое создание, к тому же тупенькое! Перед кем я тут должен извиняться?!

Капитан весь побагровел от бешенства. На лбу у него вздулась жила и так пульсировала, что даже становилось страшно, что О'Тул взорвется. Но он совершил что-то совсем неожиданное: не в силах справиться со своей яростью он размахнулся и залепил мне такую оплеуху, что я покатилась по земле, сбив с ног Бакли. В ушах звенело, перед глазами все плыло, так что в первые секунды я даже не понимала, что происходит, лежала, схватившись за ушибленную скулу и слышала, как сквозь туман, шум борьбы. Немного пришла в себя только после того, как Джаспер поднял меня с земли и пытался поставить на ноги. Но ноги подкашивались, пришлось ухватиться за куртку Джаспера. Тут только я заметила, что рукав его рабочей куртки оторван с мясом, а на костяшках пальцев кожа содрана.

— Удрал, гад! — сокрушенно сказал он. — Больно, Финик?

Я потрогала кожу на щеке, там была здоровенная ссадина. Я помотала головой, не в силах сказать ни слова. Джаспер усадил меня обратно на землю, поняв, что сейчас я, как неваляшка, совершенно неустойчивая.

Бакли тоже не спешил подниматься, сидел, ухватившись за голову, наверное, и ему досталось, когда я его сбила с ног, падая. Теперь он от нас не сильно отличался, такой же грязный.

— Ты живой? — подала я слабый голос.

— Кажется живой, — неуверенно отозвался он.

К нам со всех ног спешили работники гидротерриума, те, которые не успели уйти в столовую.

— Мы все видели. Нужно пойти к командору! Этого мерзавца надо отправить под арест! Как ты, Финик? — заговорили они наперебой.

Вот это здорово, теперь с легкой руки Джаспера уже все на корабле зовут меня Фиником.

— Я Феникс, — слабо выразила я свое негодование. — Вроде цел.

Джаспер протянул руку Бакли, поднимая его с земли. Потом потянул меня за рукав.

— Идти можешь? — спросил он с тревогой в голосе.

— Конечно! — заверила я его бодро, хотя совсем не была уверена в своих силах. Но эти переживательные нотки в его голосе! Сразу начинаю чувствовать себя маленькой, слабой девчонкой. Это не к лицу отважному покорителю космоса. «Я в порядке! Я в порядке!» — мысленно уговаривала я себя, ухватившись за рукав моего чрезмерно заботливого друга и пытаясь подняться. Кончилось это тем, что рукав окончательно оторвался, а я плюхнулась обратно.

Джаспер прошипел что-то сквозь зубы, подхватил меня под мышки, а потом поднял на руки.

— Мы в медицинский отсек, — бросил он через плечо. — Бакли, ты как? Дойдешь до столовой?

— А мы к командору! — решительно сказал парнишка-фермер, тот самый, что угощал нас морковкой. — Такого спускать нельзя.

— Ты что? Не хочу! — я попыталась вырваться из крепких объятий, но руки у Джаспера словно из железа были сделаны. А на вид такой худенький.

— Тихо, Финик! Не дергайся! А то сейчас рана разойдется и останется шрам. Пусть Джаспер тебя отнесет. Джаспер, тебе помочь? — подал голос Бакли. — Шрамы, конечно, украшают мужчину, но…

Я снова провела ладонью по ссадине, и ладонь коснулась очень мокрой щеки.

— Кровь? — прошептала я. В глазах снова потемнело, мир закружился, и я, кажется, упала в обморок.

Пришла в себя я от того, что кто-то пихал мне под нос вонючую ватку, открыла глаза и увидела нашего врача, который хмуро смотрел на меня сверху вниз.

— Поздравляю, юнга, с первой дракой! — хмуро сказал он и отошел, бормоча под нос что-то вроде: «Наберут шантрапу зеленую, а я их потом лечи!»

— Но… — попыталась слабо возмутиться я. Пока собиралась с мыслями, доктор исчез в маленьком операционном отсеке.

— Заживлять будем, или пусть шрам останется? — крикнул он оттуда.

— Заживлять! — пискнула я, стуча зубами. Надеюсь, что зашивать не придется.

— А где Джаспер? — крикнула я, оглядевшись.

— Тот чумазый юнга? Притащил тебя и ушел, ни слова не говоря. Это с ним вы подрались? Герои, нечего сказать. Ну, пошли, будем лечиться!

Вопреки самым моим страшным прогнозам и виду операционного отсека, где в закрытых боксах лежали какие-то жуткие на вид инструменты, лечение свелось к тому, что врач намазал мне щеку липкой гадостью, залепил все сверху лейкопластырем и сказал:

— Все, завтра будешь как новенький!

— Все? — не поверила я. — И никаких шрамов?

Врач развеселился, глядя на мое счастливое лицо.

— Да, к сожалению, никаких! Или передумал?