— Зайди, Мурка, не стой на пороге, — сказал он, и у меня отлегло от сердца: по голосу я узнала прежнего командира шаттла, уверенного и волевого, с которым не страшно полететь на край света.

Я села на краешек знакомого кресла. Шеман сел напротив, он молчал. Я поняла, что разговор начинать мне.

— Что, уже можно заказывать белые тапочки? — неуклюже пошутила я. –– Когда конец света?

Шеман грустно улыбнулся уголком рта.

— Мой адъютант никому не скажет, к тому же он давно уже в курсе, как и твой друг.

— То есть?.. Не поняла… А! Я совсем не про это хочу поговорить! И перестань… те… наконец, уходить от разговора.

Его губы дрогнули в какой-то болезненной улыбке, но заговорил он все равно о другом.

— Зачем ты так меня назвала?

— Как?

— Юлиус… Я старше тебя на целую жизнь…

Я почувствовала, как щеки мои горят. И начала болтать чепуху.

— На жизнь кого? Собачки? Вряд ли вы старше меня больше, чем на десять лет.

Юлиус, теперь мне нравилось называть его мысленно именно так, наконец-то улыбнулся искренне, и я еще никогда не видела этой его улыбки. Открытой и смешной, как у мальчишки, в его глазах засветились лучики, и я невольно улыбнулась в ответ.

— На 15 вообще-то, глупый ты ребенок.

— Ну да, ну да… Между нами пропасть… — я продолжала улыбаться, но тут мысли сделали круг и вернулись к началу разговора. –– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Я думаю, что именно сейчас настал тот момент, когда надо все рассказать. Если нам реально грозит опасность, люди должны знать. И как бы ни было тяжело, надо сделать этот шаг… Начните хотя бы с меня. Вдруг я смогу помочь?

— Ты уже помогла… И ты права, конечно… Только сначала давай выпьем чаю, мне надо собраться с мыслями. И еще надо сделать кое-что.

Шеман вышел в крошечную кухню (на шаттле старшим офицерам полагалось иметь кухню) и поговорил с кем-то по браслету-коммутатору. Разговор я не слышала, но догадалась, что командор связался с многострадальным адъюнктом, который, наверное, уже собрался созывать совет корабля. По интонации голоса можно было догадаться, что Шеман пытается шутить. «Хочет внушить ему, что все гораздо проще, чем показалось», –– догадалась я. Закончив разговор, он зазвенел кружками, послышался звук закипающей воды, и командор вплыл в комнату, неся на подносе не то чтобы тазики с чаем, но что-то близкое к этому.

— Я столько не выпью, –– невольно вырвалось у меня.

— Ну, мы же никуда не торопимся.

Оглядевшись в поиске подходящего места для подноса и не обнаружив ничего подходящего, Шеман, недолго думая, воткнул его прямо на подлокотник кресла, на котором я сидела. С опаской покосившись на дымящиеся кружки с кипятком, я все-таки выбрала себе одну поменьше, забралась с ногами на кресло и сделала маленький глоток. Было потрясающе вкусно. Командор, видимо, знал толк в чае, чего я совершенно не ожидала. Улыбнувшись моему удивленному лицу, Шеман сказал:

— Тебя бы пледом укутать, и получится совсем по-домашнему… Я так давно уже не сидел с чашечкой чая просто так…

И тут же без всякого перехода:

— Мурка, и зачем ты отстригла свои прекрасные волосы?

— Отрастут, — буркнула я, чувствуя, что снова заливаюсь румянцем. Нет, командор все же немного не в себе сегодня…

Командор вдруг, словно фокусник, достал как будто из воздуха горсть конфет и высыпал мне на колени. Так мы и сидели какое-то время, я хлюпала чаем и шуршала фантиками, Шеман же просто держал свою чашку в ладонях, лишь иногда делая маленькие глотки. Я понимала, что он собирается с силами, чтобы начать рассказ. И начал, когда я была совсем не готова.

— Ты слышала, что-нибудь о первой экспедиции на Пандору?

— Да, — немногословно ответила я.

— И о том, что почти весь мой экипаж погиб, конечно, тоже?

— Да.

— Никогда бы я не рассказал тебе то, что ты сейчас услышишь, но обстоятельства заставляют.

— Я был командиром шаттла «Искра», это не военное судно, а научно-исследовательское, поэтому большая часть экипажа были штатскими, и лишь небольшая горстка военных их сопровождала. Ты же знаешь, что даже научные экспедиции совершаются только военными суднами? Для этого есть много причин, главная, конечно, в том, что слишком часто в экспедициях экипажам приходилось сталкиваться с враждебными мирами. Цель нашей экспедиции в этот раз была более чем мирной: по данным разведки в отдаленной части нашей галактики вокруг звезды спектрального класса G, то есть такой же, как наше светило, вращается планета, предположительно пригодная для колонизации. Нашей задачей было изучить ее по всем аспектам и решить, является ли она перспективной для дальнейшего освоения, или ее время еще не пришло.

Из космоса планета, первоначально мы назвали ее Жемчужинкой, выглядела совершенно мирно. Похожа на Альфу. Из-за необычного цвета облаков, они отливали перламутром, мы ее и назвали так первоначально. Кто же мог знать, что внутри, как в шкатулке Пандоры, кроется боль, ужас и смерть.

Мы совершили посадку в экваториальной зоне, потому что наш зонд показал, что по первоначальным данным здесь находятся сооружения, похожие на творения разумных существ. Ты же помнишь, что если планета заселена исконными жителями, или ее колонизировали раньше, то Альфа теряет права на ее собственность. Поэтому в первую очередь надо было проверить, свободна ли она.

Шаттл опустился в нескольких километрах от предполагаемого поселения, небольшая боевая группа выдвинулась в его сторону пешком. Многие вышли их проводить. Я помню, был чудесный день, светило солнце, люди улыбались и шутили. Я помню эти необыкновенные жемчужные облака над головой, и по ним, как тени, скользили незнакомые пестрые создания, похожие на птиц. И все казалось таким дружелюбным. Семеро моих товарищей ушли в сторону поселения и через несколько минут они достигли первых строений. Лейтенант, его звали Харди, сказал по внутренней связи:

— О, это похоже на замок!

Спустя еще некоторое время все члены экипажа услышали в своих браслетах-коммутаторах громкий и страшный крик. Я даже не знаю, кто это кричал, голос было не узнать. Только один крик… И больше мы их никогда не видели.

Ночью никто не спал. Решали, стоит ли снарядить спасательную экспедицию или бросить все и немедленно покинуть планету.

Тут Шеман прервался, поставил чашку с недопитым чаем на поднос, потому что не мог больше держать ее в руках, они дрожали.

— Я признаю, что это полностью моя вина… Я командир, и решающее слово было за мной. И я решил… Ты понимаешь, меня сбил с толку тот единственный крик… И мне трудно было поверить, что семеро хорошо подготовленных ребят так просто расстались со своими жизнями. Возможно, им удалось уйти, спрятаться в этом враждебном городе. Или они в плену и надеются на нашу помощь. Я принял решение не улетать, пока мы не выясним их судьбы.

Следующим утром в поселение выдвинулись все мои бойцы, на шаттле я оставил лишь пятерку самых ответственных ребят, приказал загерметизировать корабль, открывать только по условному сигналу.

Мы выдвинулись в полном боевом облачении, так что жар солнца, которое пекло все немилосердней, уже не радовал. Я уже не видел ни жемчужных облаков, ни сиреневых цветов, похожих на огромные незабудки. Мы безжалостно давили их ногами. Планета превратилась в жестокий и коварный мир, и я не видел больше ее красоты. Но когда мы подошли к городу, буду называть это место городом, даже у меня захватило дух. Словно сделанные из темной слюды, замки устремлялись своими тонкими вершинами в небо как стрелы. Они были все немного асимметричны, словно были не выстроены, а выросли здесь, как растения. Но, несомненно, это были творения разума. Нечеловеческого разума. Прости, мне трудно описать странную красоту этих зданий, некоторые из них были гигантскими, другие совсем небольшими. Может быть, они и правда росли сами? И все это переливалось в лучах утреннего солнца каким-то темным, завораживающим пламенем.