Выслушав нашу довольно сбивчивую речь, командор задумчиво покачал головой.
— Странно… Никого в коридоре? Так как, ты говоришь, сумел открыть дверь?
— Мне бы не хотелось рассказывать об этом, — помрачнел Джаспер.
— И все же?
Мой приятель несколько секунд молчал, а я тоже вся обратилась вслух.
— Мальчишкой я связался с плохой компанией, — сказал он наконец, — меня научили открывать разные замки… Замок в той двери был совсем простым и не доставил мне проблем. Но я бы хотел, чтобы эта часть истории никогда не покидала этого кабинета.
— Конечно, — помолчав, ответил Шеман, и еще через секунду добавил: — Нет большого смысла в вашем аресте, так как вы и так пережили достаточно. Но иначе дисциплина на шаттле может пошатнуться. Поэтому ближайшие несколько дней вы проведете запертыми в своей каюте.
Пожалуй, наш арест можно было воспринять как незапланированный отпуск. Только вот лекций будет не хватать.
— Юнга Платино!.. — начал было командор, но осекся и, ничего не сказав, вышел.
Уже сквозь сон я услышала гул двигателей и краешком сознания поняла, что мы летим. Летим к Пандоре…
***
Хотя мы и были под арестом, посещения не запретили, поэтому в ближайшие сутки после ареста к нам потянулась вереница посетителей: хорошие знакомые, мало знакомые, совсем незнакомые люди, среди которых затесалась даже парочка молоденьких офицеров, приходили послушать нашу историю. Конечно, некоторые детали пришлось заменить, ведь моя тайна по-прежнему не должна была быть предана огласке, поэтому правду о возможности продать меня ка-ринтам пришлось заменить на не далекий от действительности вымысел: продажи нас в рабство, а дверь в комнату, где нас удерживали, оказалась открытой по счастливой случайности. Постепенно, примерно на десятом посетителе, история начала обрастать невиданными доселе подробностями, например о том, что Джаспер сцепился с одним из мордоворотов и одержал победу. Эту деталь неожиданно для себя самой добавила я и краешком глаза посмотрела на своего приятеля, как он оценит. Он подмигнул и тут же рассказал о том, как я отважно вывела нас к вокзалу, не заплутав на извилистых и не поддающихся никакой логике улочках. К вечеру мы стали героями. Историю наших приключений передавали из уст в уста. Может, это было не совсем правильно, но несколько положительных моментов от нашего вранья, несомненно, было. Во-первых, я совершенно успокоилась после произошедшего, переделанная до неузнаваемости история нашего приключения перестала настолько походить на правду, что я перестала вздрагивать и бледнеть, едва вспомнив о событиях минувшего дня. Во-вторых, экипаж нашего шаттла, как мне показалось, испытал прилив сил и надежду на благополучный исход экспедиции, потому что если юнги вышли сухими из воды при встрече с настоящими бандитами, то на Пандоре уж и подавно бояться нечего.
На второй день нашего ареста я уже немного заскучала. Еще одним неприятным открытием стало то, что нам отключили местный канал. На «Экспрессии» было свое телевидение — крутили старые фильмы, проверенные временем и обязанные вызывать у экипажа положительные эмоции, концерты и познавательные передачи. Думаю, таким образом командор Шеман хотел дать нам возможность обдумать свой поступок. Что же, пришлось смириться и коротать время с книжкой, которая обнаружилась в шкафу.
Джаспер почти все время дрых на своей койке, в разговоры вступал неохотно, перетрудив свой речевой аппарат в течение предыдущего дня, когда бесконечное количество раз рассказывал историю нашего похищения и побега.
— Джаспереныш, — не выдержала я после того, как дежурный офицер принес нам обед и я, без аппетита пожевав холодную пюреобразную массу с неким куском чего-то призванного заменить мясо, но безуспешно, — что молчишь, как партизан перед расстрелом?
И поразмыслив над тем, что может вызвать интерес у приятеля и заставить его со мной поболтать хотя бы немного, задала провокационный вопрос:
— А теперь, когда ты знаешь, что я девушка, скажи, как я тебе!
Джаспер с удивлением посмотрел на меня так, будто в первый раз увидел.
— Ты мне в подружки, что ли, набиваешься? — спросил он, но, заметив, как я покраснела и пошла пятнами, хихикнул: — Ладно, ладно, шучу.
Потом мечтательно откинулся на подушку:
— А что, если тебя принарядить, подкрасить, паричок там нацепить…
Ему пришлось прервать монолог, потому что на лице у него оказалась подушка, а сверху подушки я, мечтающая его придушить. Джаспер, хохоча, схватил меня за руки, извернулся (вот сильная зараза) и внезапно оказался сверху. Аккуратно сложив мои руки у меня на груди, чтобы я не трепыхалась, он наклонился к моему лицу и сказал уже не таким противным голосом:
— Дорогой мой Финик, я твой друг, и, честно, мне глубоко безразлично, девчонка ты или парень. Мне с тобой не скучно и приятно общаться. Так что давай на этом и остановимся.
После этого Джаспер сполз с меня, правда, как мне показалось, опасливо косясь на подушку, потом все-таки решил, что мало надо мной поиздевался и добавил:
— Но, если хочешь, могу чмокнуть тебя в носик.
После этого он так противно захихикал, что у меня немедленно возникло искушение придушить его еще раз, но помня, чем это только что закончилось, я вздохнула и с деланным равнодушием уткнулась в книжку. И что я к нему, правда, пристала… Ведь не хочу же я в самом деле, чтобы он был моим парнем. Я внимательно прислушалась к своим ощущениям: нет, не хочу. Придушить его слегка, это с радостью. Пощипать, поколотить, обругать и посмеяться вместе с ним — с удовольствием. Но поцеловать, или еще больше… Однозначно нет. Мне стало легче. Вот мы и расставили все точки над «и». Еще одна полузабытая поговорка, употребляемая моей бабушкой. Никогда не видела над буквой «и» никаких точек.
Вечером третьего дня нас посетил сам командор. Сначала постоял в дверях, словно раздумывая, стоит ли входить, потом все же вошел. Мы с Джаспером вскочили и вытянулись по струнке. Я мысленно застонала, представляя, какой у нас помятый видок после долгого валяния на кровати. Нечесаные волосы стоят дыбом, а рабочая форма помялась. Критически осмотрев Джаспера, я поняла, что я выгляжу не лучше, и мне очень захотелось провалиться сквозь землю. Шеман, однако, сделал вид, что не видит нашего неподобающего для членов команды вида и стал интересоваться, все ли нас устраивает. Хорошо ли нас кормят, нет ли претензий. Немного обалдев от такого внимания начальства, мы честно ответили, что нас все устраивает, только вот, сильно смущаясь, добавила я, очень скучно. И нельзя ли разрешить нам посещать хотя бы лекции. Шеман взглянул на меня немного удивленно, вероятно размышляя о том, какие наглые пошли юнги, но ничего не сказал. Мы тоже молчали, переступая с ноги на ногу. Командор, вспомнив, зачем, собственно, приходил, откашлялся и официальным голосом сообщил, что так как шаттл через несколько часов совершит прыжок и окажется в малоисследованном районе галактики и так как каждый член команды на счету и должен заниматься своей работой, он считает, что можно освободить нас от наказания в надежде, что подобное больше не повторится. Мы клятвенно пообещали, что НИКОГДА! После этого нам снова были выданы браслеты-коммутаторы взамен тех, что навсегда остались на Палладисе, и было приказано привести себя в приличный вид перед выходом на ночную смену. Командор решил нас еще немного проучить напоследок: ночная смена — это ужас. Я вообще с трудом переношу ночные бодрствования, начиная с двенадцати ночи я страдаю, борясь со сном, зеваю в кулак, а настроение портится с каждым часом, проведенным без сна.
Но сегодня будет особенная ночь. Сегодня «Экспрессия» совершит прыжок в гиперпространстве, и это будет мой первый прыжок. Я много читала об этом. Самое интересное, что физически он никак не ощущался, но разум вел себя странно, причем каждый человек испытывал что-то свое. Чаще всего это было почти незаметное искажение сознания, когда находишься словно на грани между явью и сном и даже как будто видишь сны, но потом ни за что не вспомнишь, о чем они были. Но иногда, очень редко, случались странные феномены. Кому-то казалось, что время замедлилось до бесконечности и несколько секунд казались вечностью, кто-то слышал странные шепоты, которые неразборчиво, но настойчиво просили о чем-то, с каждой минутой все громче и громче, пока из ушей не начинала течь кровь, кто-то разговаривал словно наяву со странными сущностями… Это только малая часть из того, что я читала.
