Донское казачество в XVII веке взяло на себя основное бремя забот по строительству русских ВМС в Азовско-Донском бассейне задолго до того дня, когда у московского царя Алексея Михайловича родился младший сын — Петр. В 1646 году из Кремля последовало распоряжение — строить суда в Воронеже. Но не силами холопов и в спешке нанятых иноземцев, а «вольными, охочими людьми». То есть в старой Москве понимали, что кораблестроение требует вольного работника, и готовы были отдать эту отрасль промышленности в руки нарождающегося капитализма. Планировалось построить первоначально 100 судов и еще столько же пригнать с Волги готовых. Но из этой затеи ничего не получилось. Московиты плохо были знакомы с кораблестроением. На рубеже XVIII века Петр I в этой ситуации сделал ставку на иностранных специалистов. Его отец — на донских казаков. Когда в 1659 году в русском городе Козлове началось активное строительство судов, то кликнули донских казаков во главе с Кириллом Петровым. Станичники срубили три струга, да увидели, что московские дворяне, руководящие судоверфями, заставляют рабочих гнать брак, а сами в отчетах перед Москвой занимаются, как сказали бы сейчас, очковтирательством. Казак-корабел Петров был грамотным инженером и потому написал в Москву грамотку. В которой раскрывал нерадивость царевых слуг: «…велели сооружать наскоро, в мерзлом и сыром лесу[18] в зимнюю пору в два дня струг. А у нас, государь, делают недели по две и больше… морские струги делают, государь, в летнюю пору».

Донских специалистов заставляли «по царскому указу» гнать брак, нарушать технологии производства. Заниматься штурмовщиной — один морской корабль в два дня! Вместо положенных двух недель. (Как это напоминает «пятилетку в четыре года».) Петр I такой подход к морскому делу поощрял на деле. Но можно представить себе, учитывая его маниакальную жестокость, что было бы, получи он подобную грамотку году так в 1703-м? Не сносить бы головы и доносчику! И тем, кто виноват — царской тростью по спинам дворян, да в Сибирь — это было бы самым мягким наказанием. Хотя, можно предположить, что ничего бы никому не было. Одним некачественным кораблем больше, одним меньше… Протестанты-собутыльники довольны и ладно!

Царь Алексей Михайлович на грамотку казака отреагировал по-государственному мудро и эффективно. Виновных в постройке бракованных судов он повелел оштрафовать. За счет их вотчин отстроить новые, качественные суда. И впредь слушаться дельного казака. Ему был нужен эффективный флот в море, а не одобрительные тосты лукавых европейцев.

И интенсивность русского судостроения возрастала. В 1663 году у села Романова, на Дону, было отстроено 175 парусно-гребных стругов для морских походов. В 1673 году было заложено еще 200 стругов. И не амстердамские протестанты, а православные донские казаки — корабельных дел мастера: Лукьян Высоцкий, Григорий Кириллов, Никита Яковлев — вот кто ладил русский морской флот. И не под конвоем гвардейцев, как скот, а по вольному найму шли на царские судоверфи охочие люди. Не из-под палки, думая только о том, как удрать, а по трудолюбию и таланту русские корабли строили плотники, кузнецы, канатчики, оружейники, парусных и весельных дел мастера из 41 уезда Московии. Они были одной веры, понимали язык друг друга. А главное, морское судостроение не требовало от них отречения от национальных, культурных традиций. Оказывается, морские суда можно было строить и в кафтанах и бородатыми, и без париков. Только за 1673 год они успели отстроить 130 вооруженных судов, с пушками на борту. И этот флот, спущенный на воду, вышел в Азовское море и действовал против Турции у берегов крымского побережья в 1674 году.

В 1674 году возвели уже 465 боевых стругов и транспортных судов. А год спустя — еще 250 транспортных, когда потребовалось организовать снабжение царских войск в низовьях Дона. Получалось, что за три года на воду спустили 1270 кораблей и судов. Русский флот вырос, как гриб, на изумление мусульманскому миру Турции и Крыма. Без Петра I! Без иностранцев! По воле и труду русских людей.

Надо полагать, что такие толпы кораблей двигались не хаотично. Первый «Морской Устав» русские моряки получили в 1647 году. «34 статьи артикульные» — о корабельной науке и практике содержались в 7-й главе переведенной на русский язык книги Иоганна Вальхаузена — «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей». Переведенная глава книги предназначалась для русских моряков судоверфи в Дединове, что в Коломенском уезде. Но в генерал-адмиралы русского флота производить автора этого трактата никто и не думал. Своими выдающимися флотоводцами была богата русская и донская земля! Да не только она.

Вот вопрос для знатоков телеигры «Что? Где? Когда?». Когда русские моряки одержали первую победу над шведами в Финском заливе? Нет, не при Петре I. А в июле 1656 года стольник московского царя Потемкин (может, и предок основателю Черноморского флота князю Потемкину-Таврическому), командуя галерой, настиг и потопил немецкий полукорабль. А как русская галера в Финском заливе оказалась? А через Неву! По Столбовскому миру 1613 года между Московией и Швецией разделяющая граница проходила по реке Неве. То место, где сейчас Смольный, — шведская земля. Напротив — русская застава. А по реке, в Финский залив, русские суда для торговых дел выходили свободно. Видимо, стычка галеры Потемкина и немецкого торгового судна и произошла — кто-то кого-то обидел. Но что же тогда нового принес на невскую землю Петр I?

И вот еще странность. В Воронеже, в Таганроге, в Азове высятся памятники Петру I как основателю русского флота на юге. Очевидно, что эта слава приписана ему незаслуженно, это отцовская слава. Но нет в России ни одного памятника истинному основателю русского флота — московскому царю Алексею Михайловичу Романову, которого почему-то считают «Тишайшим». Несправедливо. Правильнее назвать его «Морским». С Божьей помощью и опытом донских казаков.

Определение — «морской флот Терского Войска», кажется еще менее правдоподобным, чем — «казачество — морское сословие». Казак-терец в массовом сознании — это всадник, на лохматой лошадке, с кавказской шашкой и кинжалом, смуглый и горбоносый джигит, в мохнатой папахе, в черкеске с глазырями на груди. Словом, горный кавалерист, но уж никак не моряк.

И тем не менее Терское казачье Войско зарождалось и формировалось как вольная община смелых и удачливых мореходов. В их морской истории есть своя «казачья Атлантида» — столица морского Терского казачества, за несколько часов навсегда скрывшаяся под морскими волнами. И наконец, в отличие от всех иных казачьих войск Российской империи, в начале XX века низовые терцы имели в своей собственности, утвержденной законом, прибрежную акваторию моря. Такого не имели даже донцы и кубанцы.

Когда же казаки появились и осели на берегу Каспийского моря? Откуда пришли? Ответы на эти вопросы искали пытливые историки Терского Войска: Потто, Караулов, Писарев… Но единого мнения так и не сформировали.

По одной из версий, терские казаки — потомки казаков волжских. В 1577 году стольник московского царя Мурашкин с отрядом стрельцов разгромил «воровское гнездо» волжских казаков. Уцелевшие, почесав затылки и перевязав раны, разделились на три ватаги. Одна — ушла за атаманом Ермаком Тимофеевичем в Сибирь… Вторая — спустилась по Яику (Уралу) к устью реки и основала Усть-Яицкий городок, положив начало Яицкому (Уральскому) казачьему Войску. А вот третья, с атаманом Андреем, добралась до одного из рукавов низовья реки Терек, до Баклакова урочища. Там и вырос Трехстенный Городок, названный так потому, что имел три оборонительные стены, а четвертую сторону, обращенную к морю, — защищал казачий флот. Терские казаки явились, таким образом, авангардом православного московского царства на берегах Каспия, за что в 1586 году получили из Московского Кремля царскую грамоту, подтверждающую их права на занятые земли. Вот с этого года и ведется старшинство Терского казачьего Войска.