Но тут посвежел наконец ветер. Ах, если бы всего пару часов назад! Гяуры прокляли бы этот день! Но было уже не до мести. Уцелевшие три корабля его эскадры наконец наполнили свои паруса ветром и, «отплевываясь» орудийными залпами от наседавших казачьих стругов, в панике уходили в открытое море. Казаки отстали. За кормой флагманского корабля удалялась картина разгрома его флота. Мамед-хан в отчаянии рыдал в свою черную бороду. Плакал не разбитый адмирал, плакал безутешный отец. Он мечтал только об одном — броситься в ноги шаху и умолять, умолять, умолять — дать новый флот. Чтобы догнать, отбить, отомстить…
Победа флотилии донских казаков была полной. Их потери: 18 стругов. Зато они захватили 47 персидских кораблей с 33 орудиями и с припасами. С улюлюканьем и тычками победители сгоняли на берег пленных — вещь для обмена и продажи. Много пленных жались у прибоя — сотни. И еще один трофей.
«Гляди, атаман! — весело крикнул Разину лихой казак, таща за волосы юную девушку в богатой одежде. — Каков тебе мой подарок! Персидская княжна!»
Девушка, рыдая, встала на ноги. И Степан Тимофеевич увидел ее тонкий стан, густые черные косы, скользнувшие по мраморно-белым плечам. И взглянули в сердце грозного атамана ее огромные карие глаза, налитые слезами боли, ужаса и мольбы…
Посчитав трофеи и потери, казаки решили, что нужно уходить немедля. Оружия и провианта у них было, хоть до Дона плыви. Зато папа «княгини» (быстро выяснили, чья дочь оказалась у них в гостях) очень быстро пожалует с новым флотом. За реваншем и дочерью. А у казаков осталось всего 22 струга. И с ветром второй раз так не повезет. В планы Разина никак не входила встреча с «тестем», каковым стал ему разгромленный адмирал той же ночью. И через несколько дней казачья флотилия взяла курс на северо-запад. Уже в начале августа 1669 года весла казачьих стругов вспенили пресные воды устья Волги. В ее камышах можно было не бояться мести озлобленного Мамед-хана. Но соратников атамана стало беспокоить другое…
Гребцы казачьих стругов заметили, что атаман как-то присмирел. Его уже не увлекали планы захватывающих своей удалью походов. Более того, впереди было решение труднейшей задачи — прорыв мимо Астрахани, а его это как будто не волновало. Он стал чураться братских пирушек, стараясь больше времени проводить наедине с брюнеткой-персиянкой. «Атаман стал не тот», — бурчали недовольно ветераны. «Саблю забудет, кур разведет», — зубоскалили молодые гребцы. Ропот шелестел со струга на струг, словно речной ветер. Вердикт был единогласным: виновна юная полонянка. Околдовавшая, очаровавшая, смирившая их вожака. А может, он и увел их из Каспия после удачного сражения, уступив ее мольбам. Может, ее слова не позволили казакам еще вдоволь погулять по Персии? Может, продал и предал казаков проклятым нехристям-персиянам Разин, поддавшись чарам восточной женской красоты? Этот ропот и насмешки слышал грозный атаман…
Сюжет знаменитой картины и песни — не вымышлен. В морском сражении у острова Свиной, в июле 1669 года, флотилия Разина захватила в плен дочь персидского адмирала Мамед-хана. И вероятно, не одну «ночь провожжался» с ней атаман. Народный эпос превратил дочь адмирала в княжну, хотя хан — аристократический титул в странах Азии. Правда, можно гадать, в действительности ли Разин утопил даму в Волге, при одобрении товарищей? В качестве подтверждения своей преданности идеалам вольного казачества. Либо ее постигла иная, менее мрачная участь. Во всяком случае, когда в начале октября 1669 года оставшиеся от некогда грозной флотилии девять стругов вошли в родной Дон, дочери персидского адмирала на них не было. А может, Разин, натешившись, уступил княжну по-братски товарищу?
Недалеко от Новочеркасска в начале XX века было местечко со странным названием — Персияновка. Будто бы место жительства персиянок. Были так называемые Персияновские военно-учебные лагеря Донского Войска. О происхождении этого названия мнения расходятся. Но вот одно из них любопытно… Якобы с персидского похода, с Каспия, не один только атаман Разин привез пленницу. «ППЖ» — «походно-полевые жены» были у многих донцов, а поскольку православные каноны двоеженства не допускали (это не ислам!), то в родных местах казаки поселили своих спутниц отдельным селением. Сделав их полулегальными женами «выходного дня». Время прошло, поколения сменились, а игривое название сохранилось. Может, дочь персидского адмирала и не была брошена в Волгу как жертва казачьему братству? А стала одной из «новоселок» Персияновки? Но красива и ужасна легенда. Впечатляет художественное полотно живописца, завораживает мелодия старинной русской песни…
Легенда легендой, а если проанализировать деятельность Степана Тимофеевича Разина не с точки зрения уголовного кодекса, а с сугубо военно-морской? Серия успешных десантов на побережье противника, удачный штурм ряда прибрежных крепостей. Три открытых морских сражения с флотом неприятеля — в устье Яика, у Решта и у острова Свиной… Два Разин полностью выиграл, в одном спас свои силы от разгрома. Во всех открытых морских сражениях его враги имели численное преимущество. Два года его партизанская эскадра действовала в чужих водах, без баз, на абсолютном самоснабжении. В военно-морской истории Европы XVII века трудно найти флотоводца со столь удачным опытом походов.
Как и у любого выдающегося человека, у адмирала Разина сразу же нашлись последователи и продолжатели — среди земляков. В мае 1677 года, ровно через десять лет с начала «разинского» похода на Каспий, по его маршруту отправилась ватага, донского атамана Василия Касимова (возможно, это был один из ветеранов эскадры Степана Тимофеевича). Три сотни казаков прорвались из Волги на Каспий, достигли устья Яика. Захватили в казачьем городке яицких казаков оружие и провиант и взяли курс к персидским берегам. Именно дублирование разинского маршрута и приемов погубило весь план. Копия всегда хуже оригинала. И воеводы московского царя, и адмиралы персидского шаха, едва оправившиеся от последствий походов десятилетней давности, единодушно решили, что «второй Разин» для такого маленького моря, как Каспийское, — это чересчур. Сначала отряд Касимова серьезно потрепали московские стрельцы. У туркменского моря его также ждали. Без соли и хлеба. Донцы атамана Касимова с огромным трудом перезимовали на островах Святом и Жилом. А весной попытались напасть на Баку. На подходе казачьи струги перехватил персидский флот. Ветер был хорош — он туго надувал его паруса. Разгулявшиеся волны расшвыряли стаи стругов. В этом сражении часть стругов была перетоплена, экипажи взяты в плен. Уцелевшие, пометавшись некоторое время по побережью, без еды и оружия, сдались на милость победителей. Путь на родной Дон был отрезан, и казаки, приняв мусульманство, стали мирными рыболовами в Шемахе и подданными персидского шаха.
Последний поход донских казаков на Каспий был предпринят в 1682 году. Атаманы Калина Родионов и Максим Скалозуб, с эскадрой в 60 стругов, пошли на устье Яика. Как и их предшественники, заняв его, зазимовали. Но по весне на юг не пошли. Зима выдалась холодная и долгая, суда прочно вмерзли в лед. Узнав, что приближается сильный отряд стрельцов, решили не искушать судьбу, а, плюнув — на этот поход, вернулись домой на Дон. «Наследников Разина» из них не вышло.
И последнее — о Разине-флотоводце. Петр I в 1695 году прибыл на Дон и повелел привести к нему еще живых участников каспийского похода атамана. С увлечением слушал царь их рассказы. И хотя этого самодержца обзывают «основателем русского флота» совершенно незаслуженно, его страсть к военно-морскому делу была неподдельна. Что же увлекало «бомбардира» в воспоминаниях «разинцев»? Неужели смакование прелестей персидской княжны? Или пересчет взломанных сундуков из казны его отца? Говорят, что Петр I прерывал рассказчиков искренними сетованиями: «Как жаль, что я не застал Разина! Уж я бы привлек этого человека к делу!» Надо полагать, что не грабежом персидских городов восхищал его атаман. Ведь, кроме этого, Разин умел еще грамотно воевать на море с вражеским флотом. Как и подобает атаману донских казаков — граждан морского сословия.
