– Все-таки сон, – пробормотал он. – В реальности чудеса не происходят.

– Еще раз тебя покромсать? – жизнерадостно предложила Томара. – Я могу. Я не Кара, комплекс вины перед тобой не испытываю, только свистни.

Она растопырила пальцы, и ее ногти медленно приняли форму острых кошачьих когтей.

– Не надо, – Кулау опасливо отодвинулся, и Томара звонко рассмеялась, откинув голову. – Тома… Кара…

– Кулау, не говори ничего, – попросила Карина. – Просто подумай и попытайся осознать, что происходит. Ты не спишь, честное слово!

Доктор медленно выдохнул через надутые щеки и потер пальцами глаза. Откинувшись на спинку, он попытался вспомнить все по порядку с момента, как вошел в учебную аудиторию. Нет, все стройно и логично. Никаких провалов в последовательности и логике событий. Никаких прыжков с предмета на предмет. Самые мелкие детали восстанавливаются вполне отчетливо. И, самое главное, он не просыпается, хотя, как известно, невозможно удержаться во сне, если задумываешься, не сон ли тебя окружает.

Неужели все происходит в реальности? Ой-ёй… Он еще раз подергал клочья рубахи. Сколько лет ее носит, и все как новая… была. Теперь придется другую покупать.

Тьфу. О чем он вообще думает? Какая рубашка? Впрочем, понятно: защитная реакция. Сначала его психика воспринимала происходящее как сон, теперь начала цепляться за мелочи, лишь бы отвлечься от главного – полной абсурдности происходящего. А мы не позволим всяким подсознания переключаться на посторонние материи, вот так. Мы сосредоточимся на главном.

Пункт первый. Он не спит, поскольку для сна происходящее слишком логично и стройно. Пункт второй. Если он сошел с ума, то настолько радикально, что самостоятельно из созданной больным мозгом псевдореальности не выкарабкаться. Остается надеяться на психиатров с сильнодействующими уколами. Что там нынче в ходу? Дзэнтарин? Но сидеть посреди галлюцинаций, созерцая пупок и ожидая появления спасателей, не его стиль. Следовательно, остается подыгрывать происходящему. Если все реально, он поступит правильно. Если нереально, хуже не станет.

– Так, а теперь, девочки, с самого начала, – задумчиво сказал он. – Что вы рассказывали про Демиургов и замененные тела? Не повторите специально для впадающих в маразм старикашек?

Карина и Томара переглянулись.

– Я же говорила, что его упрямую башку просто так не пробьешь, – ухмыльнулась Томара. – Сейчас вцепится как клещ и пару часов станет вытряхивать из нас все, что знаем.

– Пары часов у меня нет, – помрачнела Карина. – На Палле ждут, очередная нудная встреча с ценганьскими чиновниками. И с Камиллом насчет одежды консультироваться… Учитель, давай, я изложу краткую версию, а потом Тома дополнит детали?

– Валяй, – согласился Кулау. Ему вдруг стало весело. Видимо, еще одна защитная реакция психики – не станем ее подавлять. – Только сильно не бейте, если с первого раза не пойму. И лучше с самого начала.

– Ну, с самого начала выйдет совсем уж длинно и сложно, – улыбнулась его ученица. – Потому что началось все то ли три миллиарда, то ли пять тысяч текирских лет тому назад, смотря как смотреть, когда Демиург-Конструктор по имени Веорон по запросу другого Демиурга по имени Камилл создал новую игровую площадку – планету с названием Текира…

Полчаса спустя Кулау в очередной раз отхлебнул из неубывающей чашки с чаем и потер лоб.

– Значит, если кратко подвести итоги, то хотя Игра на Текире и закончилась два с половиной века назад, Демиурги все еще болтаются в окрестностях?

– Да, – согласилась Карина. – В основном Молодые. Практически все живут той же жизнью, что и до преобразования в Демиурга. Яни, Лика и Дор окончательно перебрались в Сураграш, а еще несколько, кого ты не знаешь, в Катонии и в Княжествах, как и Тома, сохранили прежний образ жизни. После того, как Майя и Камилл нашли себе новую игрушку и перебрались на Паллу, а Джао окончательно ушел на Джамтерру, из Старших здесь остается одна Миованна. Она все еще перестраивает планетарную кору, чтобы сократить число землетрясений, а заодно с ногами влезла в политику в Княжествах. Кстати, эти острова тоже она стабилизировала.

– Хм… И умереть сейчас, значит, невозможно?

– Не совсем. Каждый живущий на Текире умрет. Однако его разум не теряется, а переносится на иной носитель.

– И потом… как ты его назвала? Рекреационный сон?

– Да. С последующим пробуждением и полной свободой действий за малыми ограничениями.

– Смахивает на доктрину Церкви Колесованной Звезды, – Кулау снова отхлебнул чая. Интересно – он уже выпил, наверное, не один литр, но никакого переполнения желудка или мочевого пузыря не чувствуется. – Посмертные райские кущи, все такое. Ну ладно, не суть. Хорошо, считаем, что в первом приближении картину мира я осознал. Не уверен, что сердцем, но умом – точно. Остается главный вопрос – а я-то вам зачем сдался?

– Например, чтобы пощипать тебя как следует, – подмигнула Томара. – Или наконец-то изнасиловать. Я к тебе тридцать лет подкатиться не могла, и только попробуй сейчас заявить, что с коллегами и подчиненными подобные отношения недопустимы!

– А я Дентору пожалуюсь, что ты грязно пристаешь, – пробурчал Кулау. – Вот ужо прилетит тебе от ревнивого муженька!

– Скорее, он тебе по глупой башке настучит, чтобы мне нервы попусту не мотал. Калу, серьезно, я теперь не отстану. Дожить до семидесяти пяти и жениться только на работе – просто уму непостижимо!

– Тогда Кара меня защитит из уважения к сединам. И все-таки, девочки, если серьезно?

– Учитель, – Карина посмотрела на него глубокими черными глазищами, – ты мне очень нужен на Палле.

– А?

– У нас критическая ситуация. Наш Университет нуждается в хорошей медицинской службе. Мы надеялись на тамошних врачей, но… Так сложилось, что появились пациенты, которых мы не рискуем доверить никому из местных.

– Что-то нетривиальное? – чувствуя, как пробуждается профессиональный интерес, осведомился Кулау.

– Весьма нетривиальное – и с тяжелыми социальными последствиями.

– А?

– Калу, помнишь тридцать девятый год? – вмешалась Томара. – Сороковой? Сорок первый – до того, как прикончили Институт Человека?

– Ты имеешь в виду, девианты?

– Точно. Кара, дай-ка я расскажу, у тебя слишком много воспоминаний из тяжелого детства. Да, Калу, истерика вокруг девиантов. Спецопека, принудительное изъятие детей с особыми способностями у родителей, статьи в газетах, призывающие уничтожать маленьких чудовищ на месте, не брать живыми… Еще сохранилась в памяти атмосфера?

– Смутно, все-таки сорок лет прошло. Но кое-что вспоминается. А что, на вашей Палле то же самое?

– Мы не знаем всю картину, Калу. Свистопляска с законами физики в окрестностях планеты не позволяет Старшим провести полное сканирование аборигенов. Но мы знаем точно, что по крайней мере у троих людей – одного взрослого и двух подростков – внутри образовалось нечто, по картине зондирования очень смахивающее на тамошних волют.

– Которые туманные летучие спирали?

– Да. И сидят образования в точности в том месте, где во время Игры находился настоящий эффектор, реализовавший у паллийцев особые способности – в верхнем средостении. И, похоже, цепляются к нервной системе носителей по той же самой схеме. Условно их назвали "псевдоэффекторами". Мы не понимаем, откуда и как они берутся, но их обязательно нужно исследовать.

– И вы приглашаете меня на должность… э-э…

– Директора медицинской части Университета. Фактически – министра здравоохранения Хёнкона, хотя Паллийская группа предпочитает не использовать громкие термины по политическим соображениям.

– Учитель, – добавила Карина, – тебе не придется заниматься рутинными мелочами, они лежат на искинах, на Дзии и координаторе. Нам нужен человек, способный построить медицинскую службу в целом и тактично подойти к вопросу эйлахо в частности. Понимаешь, сейчас в Хёнконе находятся два известных носителя – те самые подростки, мальчик и девочка четырнадцати лет. В пересчете на текирские годы им чуть меньше шестнадцати. Очень беспокойный и эмоциональный возраст, требующий аккуратной работы – а нам до зарезу необходимо, чтобы они увлеченно сотрудничали с нами, а не демонстрировали довольно тяжелые характеры. Я знаю, ты не педиатр, но твое умение обходиться с людьми очень пригодилось бы. Я намеревалась взять медицинскую часть на себя, но, как оказывается, мне попросту не хватает времени. Политические переговоры, перепланировка и перестройка Хёнкона, установка связей с учебными заведениями по всей Палле, отбор воспитателей и преподавателей, да еще и изучение местной нейрофизиологии – я перегружена, а потому вынуждена делегировать полномочия другим. Ты согласишься хотя бы подумать о предложении?