Быстрое радарное сканирование лиц, входящих в близкий контакт с дронами, указывает на не менее чем пятидесятипроцентное заражение человеческой популяции Паллы энергоплазмой (данные на позавчерашний планетарный день – около полутора процентов). По визуальным признакам негативного влияния энергетических новообразований на самочувствие большинства новых эйлахо не выявлено, однако вывод имеет крайне низкую достоверность.

Конец сообщения".

"Вниманию Паллийской рабочей группы. Харлам в канале. Экстренно. Сверхважно. Сканирование поверхности Паллы сетью орбитальных спутников выявило большие скопления энергоплазмы под всеми городами, атакованными кольчонами. В Хёнконе отмечены множественные бассейны под Лантой и Колуном, включая б ольшую часть предполагаемой жилой и учебной зоны. Глубина залегания верхних слоев энергоплазмы – от одного до трех метров, определить нижнюю границу не представляется возможным. Размеры скоплений – от нескольких сотен квадратных метров до десятков квадратных километров. Детальная карта прилагается. Учтите, что спутниковые радары и гравизоры пробивают не более десятка метров почвы, и по косвенным признакам можно предположить, что они видят только вершины айсбергов. Создается впечатление, что кольчоны не рассосались бесследно, как раньше, а ушли под землю.

В числе прочего учтите, что все без исключения убежища на Колуне оказались в зараженном грунте. Поскольку энергоплазма не всегда обнаруживается человеческими органами чувств, не позволяйте людям спускаться в подземные помещения до прояснения ситуации. И не спрашивайте меня, почему вдруг кольчоны страстно полюбили плотное вещество, которое раньше на дух не переносили, у меня нет даже первичной гипотезы.

Постарайтесь аккуратнее использовать активные сенсоры дронов, чтобы лишний раз не провоцировать Арасиномэ, или кто там стоит за случившимся. Восстановить планету после пространственного деструктора не смогу даже я.

Конец сообщения".

Три человека, сидящие в заброшенном служебном помещении в глубинах канализации Колуна, явно нервничали. Их руки то и дело ложились на рукояти пистолетов, лежащих на полусгнившем канцелярском столе, лаская холодный металл и пластиковые накладки. Тусклый огонек одинокой парафиновой свечи подрагивал и плясал под дуновениями легкого вонючего сквозняка, и вместе с ним по стенам плясали искаженные силуэты. В полумраке могло показаться, что в старой подсобке собрались раздраженные привидения.

– Мы должны действовать сейчас или никогда! – резко сказал один из присутствующих, широкоплечий. – Пока в Хёнконе нет проклятых паладарских дронов, у плана есть хорошие шансы на успех. А вернуться они могут в любой момент.

– Дронов нет, – согласился другой мужчина, высокий и сутулый. На его левом запястье виднелся полукруглый шрам, словно от ожога. – Однако остались люди. Паладары не дураки, они не полагаются лишь на роботов.

– У людей наверняка те же проблемы со связью, что и у нас!

– У меня лично батареи в большой рации полностью заряжены, и карманная рация тоже. Я не зря прихватил ручной электрогенератор. Так что у меня проблем нет. Думаешь, паладары глупее? Во всех зданиях лампочки горят как обычно – а ты видел здесь хоть одну электростанцию или хотя бы электропровод по столбам? Я даже задумываться не хочу, на какие фокусы Чужие способны.

– Хочешь сказать, что мы по-прежнему должны сидеть под землей и дрожать за свою шкуру? Ты зачем вообще сюда явился, чтобы нас за шкирку удерживать? Да я таких…

– Тихо! – третий присутствующий резко припечатал ладонью по угрожающе затрещавшему столу. – Кончайте собачиться. Вы оба правы. Да, дронов в Хёнконе почти не осталось, но и полагаться на ослабление человеческой охраны может только идиот. Второй, ты вообще знаешь, кто такой адмирал Мариси? Я слышал, он как-то раз за ребра развесил на портовых кранах самонадеянных ребят, решивших, что могут порвать ему глотку за счет двукратного превосходства в людях. Кого дохлыми развесил, а кого еще живыми. А у нас сейчас людей в шесть раз меньше, чем у паладаров. И чего ждать от их главного, генерала Саматты, я тоже не знаю. Так что рисковать не станем… не станем, я сказал! – рявкнул он, заметив протестующее движение широкоплечего.

– И что ТЫ предлагаешь, Первый? – враждебно спросил тот. – Сливаем воду и сматываемся из Хёнкона, так, что ли? Или нюхаем древнее дерьмо до старости? Когда засекут связных, нам еду таскающих – через декаду, две?

– Бредить перестань, Второй. Никуда не сматываемся и ничего не нюхаем. О паладарских оповещениях сам знаешь: накрыты только крупные города. Про архипелаг никто ничего не упоминал, значит, основная база цела, и ребята готовы действовать. Сорок человек здесь и еще четыре десятка готовы подойти на катерах в течение четырех часов после сигнала. Вполне достаточно для операции.

– Сам минуту назад про двукратное превосходство рассуждал, – угрюмо заметил сутулый. – Ну, еще сорок, в сумме восемьдесят – все равно в три раза меньше, чем охраны. Причем это с борцами, а если их не считать, то всего полсотни. В пять раз меньше!

– Во-первых, охранцы растянуты по всей территории Хёнкона, большинство границы патрулируют. В жилой зоне их от силы три-четыре десятка, включая покалеченных. Во-вторых, они нападения не ожидают. Нужно налететь, ударить и исчезнуть, пока не очухались и силы не стянули. Кроме того, отвлекающие диверсии дополнительно растянут их силы. Даже паладары не просекут, куда бежать в первую очередь. В-третьих, у нас дополнительный козырь – заложники. Даже если нас зажмут, все равно отпустят. Вряд ли паладарам захочется объяснять миру, почему работяги по домам возвращаются в виде кусков покромсанного мяса.

– Я в деле, – энергично кивнул широкоплечий.

– Я бы предпочел дождаться, пока у нас хотя бы две сотни людей не наберется, – пробурчал сутулый. – Хотя наверняка новые партии работяг в ближайшее время не появятся, не протащить наших через границу. Ладно, хрен с ним. Не в первый раз выкручиваемся. План прежний?

– Нет. Корректируем с учетом обстоятельств. Во-первых, снимаем режим секретности и начинаем знакомить бойцов: в деле своих знать нужно в лицо. Дронов поблизости нет, значит, мы можем рискнуть и вернуться в общежития для ускорения процесса. Но очень аккуратно, спалиться в ближайшие часы никак нельзя, иначе все рухнет. От охранников держаться подальше, и от паладарских терминалов – тоже. А завтра с утра медики обещали отпустить последних работяг с обследования, и все наши окажутся в сборе.

– Четверо в больнице валяются в отключке, – педантично напомнил сутулый. – Вряд ли к утру очнутся. Один из них подрывник, между прочим.

– Плевать, справимся. Заряды все в руках держали, авось не подорвемся. Дальше, Второй, сейчас возвращаешься и даешь по рации условный сигнал: атака утром по основному плану.

– Думаешь, паладары не засекут? – с сомнением переспросил сутулый.

– Считаем, что наверняка засекут. Но одиночный импульс им ничего не даст: запеленговать не успеют, а следующим станет уже сигнал к атаке.

– Ладно. Только, Первый, все-таки не понял я, почему наша взрывчатка долбанула. Как общежития без нее минировать?

– А я знаю? У кольчона сбегай спроси. Может, случайный радиоимпульс на детонаторы подействовал. Ххаш, хотел же я предупредить, чтобы их в заряды не вставляли, отдельно упаковывали! Хотя, с другой стороны, на кой ляд заряды, которые взорвать нельзя… Ладно, что есть, то есть, лучше ситуация не станет. Стволы покажем работягам, им хватит, а штурмовать извне некому.

– Если паладарские ищейки нашли остатки детонаторов, они наверняка уже землю роют, чтобы виновных найти.

– И пусть роют. С нами никак не связать, ни один наш человек в Хёнконе к контейнерам не приближался. Может, решат, что просто очередная акция готовилась В любом случае, чем дольше они вынюхивают, тем у нас больше шансов погореть. Все, кончаем языками молоть. Работать пора. И так уже полночь, времени в обрез.