Он рывком встал и покрутил головой, разминая шею. Помимо патрулей есть и другая головная боль: АОХ. Боевики Армии освобождения, сбежавшие после неудачной операции захвата, словно провалились сквозь землю. Боэй потеряли их след в старой, но все еще вонючей канализации, а в рабочие казармы они не вернулись. Толку-то, что теперь точно известны их имена и лица. Если у них нашлась возможность контрабандой доставить оружие, прокравшись по морю мимо бдительных боэй, то есть возможность и эвакуироваться. Или спрятаться – из-за отосланных дронов тотальное прочесывание местности пришлось отменить. Из безопасной территории Хёнкон внезапно снова превратился в место, где угроза таится в каждом леске Колуна и Ланты, за каждой скалой Подды и Сюаня, в каждой бухточке многочисленных островов.

И Хрустальный перевал снова открыт. Случившаяся катастрофа удержит Ценгань и Кайнань от грызни за Хёнкон в ближайшее время, но когда они оправятся, даже паладаров не испугаются. Остается надеяться, что трем с половиной сотням людей-полицейских, из которых триста набраны лишь недавно и еще не прошли проверку в деле, при поддержке жалких пары десятков боэй удастся обеспечить порядок на территории в тысячи квадратных цул. Три дня. Генерал Саматта пообещал, что через три дня появятся новые дроны. Только бы продержаться…

Как хорошо, что на всем Хёнконе пока что лишь три ребенка – при условии, что выживет прибывшая сегодня девочка. По крайней мере, не приходится беспокоиться, что неугомонная молодежь влезет куда-нибудь на мины.

Не приходится, вот как? С учетом, во что уже успели вляпаться Кирис Сэйторий и Фуоко Винтаре? Нет, рано радоваться. Похоже, от парочки эйлахо мороки выйдет больше, чем от сотни нормальных подростков. Неужто они и в самом деле вдвоем сумели отогнать кольчона? Хорошо, что сейчас за ними приглядывают парсы…

Хватит скулить и грызть себя, придурок. Получил по морде? Справедливо? Все, утрись и соберись. У тебя есть люди, ломящиеся от оружия и патронов арсеналы и средства наблюдения – неизмеримо больше, чем еще полгода назад. Вот и продемонстрируй, что не зря носишь большие круги в петлицах давно не существующего государства. Адмирал нащупал на груди маленький амулет: небольшая латунная снежинка с симметричными лучами. О великая шестирукая Таребоха, воплощенная ярость войны, вырывающая сердца врагам и одаряющая воинов доблестью! Яви свою милость последователям! Твое пылающее пламя живет в моей груди, и я намерен исполнить долг до конца. Мне нужно лишь немного везения – а все остальное у меня есть.

– Что? – устало спросил Народный Председатель у замигавшего лампочкой интеркома, не отрывая взгляда от сводки. Несмотря на выпитый недавно аспирин, голова раскалывалась от боли.

Сон. Четыре часа сна. Или пять. А еще лучше – шесть. Вчера он встал в полшестого, полагая, что ждет его обычный рабочий день. Скука работы с документами, еще большая на рутинных заседаниях и совещаниях, посетители и просители большого и малого ранга – до самого вечера все действительно шло заведенным порядком. Вечером он отпустил домой дневных секретарей и референтов, отменил встречи, которые не успел провести, и уже предвкушал вечер в одиночестве, у уютного пылающего камина в загородной резиденции, с бокалом-другим вина и кайтарским боевиком на экране телевизора. В конце концов, даже правители имеют право расслабиться. Не могут же они думать об интересах народа бесконечно?

Скажи ему кто накануне, что огромная могущественная страна способна всего за двадцать минут превратиться в помесь бардака с сумасшедшим домом, он бы даже не засмеялся. Властная вертикаль наместников, ССБ и департаменты охраны, дублированные и триплированные линии правительственной связи, поддержанные дизель-генераторами и способные пережить любую войну, армия, полиция – все рухнуло практически моментально. Когда Асталану внезапно окутал непроницаемый туман, и в кабинетах и залах Белокаменных палат вдруг сгустились грязно-серые сумерки из-за отключившегося электричества, никто не пришел на помощь. Кошмарные минуты, когда Народный Председатель метался по коридорам, повсюду замечая только лица с выражением панического ужаса, не прошли для самочувствия даром. Молчаливые телефоны и интеркомы, недействующие выключатели, гнетущая тишина (вентиляция отключилась вместе с остальной техникой), сыплющиеся с одежды искры статического электричества, валяющиеся на полу и рабочих столах тела – то ли мертвые, то ли бессознательные – и голоса, голоса, голоса, придушенные и визгливые, срывающиеся и басистые, но одинаково лишенные смысла. И страшная головная боль, не подвластная никаким средствам из персональной аптечки, от которой мутится в глазах и хочется упасть и сдохнуть на месте.

Вот и полагайся после такого на ближайшее окружение. Кто там уверял, что хаос, случившийся после Удара, не повторится никогда?

А еще господин Пташек Михаил Викторович испытывал невыносимое, непреодолимое отвращение к себе. Воспоминания, как в конце концов он забился в свой кабинет, заперся изнутри на ключ и полтора часа не отвечал на настойчивые стуки в дверь, заставляли его стонать сквозь стиснутые зубы. Да, в конце концов он все-таки взял себя в руки, вышел к людям – в кабинетах как раз загорелось тусклое аварийное освещение – и даже принялся отдавать приказы, смысла которых сейчас вспомнить не мог, хоть убей. Но воспоминания о страшной прострации, охватившей его в критический момент, вероятно, не отвяжутся и на смертном одре. Да что там смертный одр! Очень много желающих напомнить о случившемся найдется еще до конца кризиса. И, возможно, его поведение уже сместило тонкий политический баланс настолько, что в ближайшие полгода-год у Ставрии появится новый Народный Председатель.

Как хорошо, что паладары все-таки успели передать Ставрии свои мобильные аппараты! До сих пор они оставались единственной доступной междугородной связью. Внутренняя АТС резиденции заработала быстро, но за пределами Белокаменных палат не откликался ни один городской телефон. Триста двенадцать устройств с инопланетной технологией, не подчинившиеся эманациям от кольчонов – вот единственная сеть связи, не позволившая Ставрии скатиться в полную анархию. Триста двенадцать телефонов на шестьдесят два миллиона человек.

И кошмарная бессонная ночь. Сотрудников резиденции собирали, пешком обходя квартиры по всей Асталане. Половина так и не явилась: кто-то лежал без сознания, у кого-то лежали родственники, а кто-то оказался просто перепуган до полусмерти. К счастью, начальники канцелярии и секретариата все же добрались в районе полуночи, отдуваясь в теплых зимних пальто, окутывающих жирные телеса. С их приходом бардак начал постепенно ослабевать, и под утро даже создалось некое подобие упорядоченной деятельности. В кабинет Народного Председателя теперь совались не все подряд, а лишь специально допущенные. Удалось установить связь, где-то через паладарские телефоны, а где-то и пешую, с аппаратом правительства, Службой безопасности Ставрии, Службой гражданской обороны, Генштабом, министерством внутренних дел и прочими необходимыми ведомствами. В окрестностях Асталаны по тревоге поднялись армейские части: кольчон накрыл только центр столицы, и хотя и вывел из строя каким-то необъяснимым образом электростанции, линии электропередач и даже большинство аккумуляторов в радиусе полусотни цул, военные обошлись без человеческих потерь. После ночного марш-броска в город входили колонны уставших солдат в серых зимних шинелях, растекаясь по улицам и проспектам, рассекая город на секторы и устанавливая кордоны. Главное – избежать паники среди населения, не допустить разгромов продовольственных магазинов и складов, что наверняка начнутся с утренними сумерками. Судя по сообщениям, доносимым из областных городов, там занимались тем же самым, и на востоке страны меры уже себя оправдывали.

Сейчас в подвалах резиденции тарахтели наконец-то запущенные техниками дизель-генераторы, и мягкое свечение лампочек в люстре под потолком немного успокаивало. Однако электричество в пределах отдельно взятого здания не решит проблем в стране. Сводки ложились на стол Народного Председателя каждые десять минут, и, пробегая их взглядом, он остро ощущал свою беспомощность. Еще вчера Ставрия лежала перед ним, покорная, послушная его воле. А кем он управляет сегодня за пределами Белокаменных палат? Даже паладары с ним не церемонятся: как бы их посол, а вслед за ним и Карина Мураций, ни извинялись за бесцеремонность в условиях цейтнота, факт оставался фактом: их дроны нагло приземляются по всей Ставрии, и инопланетяне даже не думают согласовывать свои действия с законными властями.