Выслушав юношу, Вигль переменился в лице и, точно сбросив маску, превратился совершенно в другого твемета. Он метнул в сторону Грина взгляд полный ненависти, его губы исказила презрительная ухмылка.

   - Вы еще пожалеете! - сквозь зубы процедил он. - Кто вы такие вообще?! Чистюли! Сами, небось, ничем не лучше меня. Вооружены с головы до пят, точь-в-точь головорезы-наймиты, а промышляете наверняка убийствами да грабежами, и деньги за свою грязную работу брать не забываете.

   - Тревожить покой мертвецов за гранью добра и зла. Так может поступать только тот, кто ни во что не верит, - покачав головой, произнесла Льявалла. - Мне жаль тебя, Вигль.

   - Жаль меня?! - резко прошипел вор. - Мне не нужна ваша жалость, приберегите ее для себя.

   - Ты высказал, что хотел, - спокойно проговорил Грин. - Теперь уходи.

   Твемет в сердцах сплюнул на землю и, взвалив на плечи мешок, зашагал прочь.

   Четверка защитников без всякого сожаления проводила взглядом твемета.

   - Я исходила Сору вдоль и поперек, - сказала Льявалла, - но нигде не слышала, чтобы жители свободных народов воровали на кладбищах.

   - До сегодняшнего дня, мне казалось, на такое способны лишь порождения тьмы, - поддержал девушку Бэнкси. - Гарры, веболги и иже с ними.

   - Мир и вправду меняется, - тихо произнес юный Коэл. - Эрду часто говорил об этом, но я не до конца понимал. Посмотрите, что творится вокруг. Кажется, будто черное пламя пожирает не только землю Соры, но и души ее жителей. Ни живым, ни мертвым теперь не найти покоя, потому что изо дня в день плодится армия ни во что не верящих, истощенных жаждой наживы мерзавцев, готовых на все ради выгоды. Я уверен, дальше будет только хуже, если не остановить угренов, мир погрязнет во лжи и несправедливости.

   - Постой, зачем раньше времени сгущать краски? - перебил юношу Бэнкси. - Ты видел одного расхитителя, но это не повод приплетать сюда угренов и черное пламя. Может Вигль один такой?

   - Не один, - сказал Грин. - В такие времена живем, что осквернять прах умерших, увы, не самое страшное зло. Я не упоминал об этом, но враги нашли нас в Аколисе не сами. Их навел зесмер, который чуть меньше года назад пытался украсть алинтар в Солнцеречье. Сначала он рассказал им про Флоуотер, а затем выдал наше место пребывания в Аколисе. Только вдумайтесь, единственный шанс на спасение мира он умудрился продать дважды! Сотни если не тысячи горожан погибли из-за его бессмысленной алчности. Я уверяю вас, все это - звенья одной цепи. Их не двое и даже не десять. Эрду рассказывал о своей стране. О том, что стало с ней за последние сто лет. Торгаши, бандиты и продажные вельможи превратили некогда величественную Гардемию в руины. Они сделали это сами без помощи угренов или черного пламени, но вот что странно - как раз перед этими событиями исчезли поющие цветы. Они оказались уязвимы, также уязвимы и хрупки как люди.

   Да, перед алинтарами отступает пламя и бегут угрены, но погубили их не они и даже не бедствия наподобие засухи или потопа. Волшебные растения оказались совершенно бессильны против тьмы, что захватывает душу и разум человека.

   - Ты хочешь сказать, их погубила людская жестокость? - перебила Льявалла.

   - Можно сказать и так, - кивнул юноша. - Между алинтарами и людьми существует некая непостижимая связь. Стоит человеку пасть, потерять веру и способность к состраданию, как эта тонкая цепь обрывается и цветок погибает.

   К сожалению доблестные гардемийцы, которые тысячу лет выходили победителями из всех войн, все же проиграли свою главную схватку - схватку с самими собой. Я не берусь винить их, ибо суровый закон жизни гласит, грабить легче, чем работать, а приказывать желаннее, чем договариваться.

   Я думаю, черное пламя вырвалось наружу, когда угрены почувствовали, что наступило их время. Их привлек холод, но не тот холод, что врывается морозной свежестью в солнечный день, а тот холод, что царит в черствой душе озлобленного на жизнь человека. Они жаждут погрузить мир в беспросветный мрак. В этом мире будь то человек, эскрит или зесмер перестанет верить ближнему своему и двери к его сердцу навсегда закроются. Это будет мир, в котором не найдется места любви и дружбе. Это будет мир одиночек: голодных, жестоких, изнуренных страхами и бессильных измениться к лучшему. Камня на камне не оставят они от прежней Соры, а затем сгинут сами.

   - Если еще с часок тут простоим, бьюсь об заклад, сгинем мы, - проворчал Бэнкси.

   - Ты здорово изменился с момента нашей встречи, Грин Коэл из Солнцеречья, - с улыбкой проговорил Артего и, взобравшись на Модо, добавил: - Говоришь как гардемиец и все чаще его напоминаешь.

   Юноша густо покраснел и не найдя что ответить промолчал.

   Оседлав скакунов, отряд неспешно двинулся на север. Они преодолели спуск с холма, после чего выехали на протоптанную дорогу, слева от которой тянулась полуразрушенная каменная стена, из-за которой выглядывали редкие деревья, а справа простиралось травяное поле. Притормозив рядом с указательным столбом, Грин прочитал вслух: - Городское кладбище Аколиса.

   Другая табличка, указывающая на север, гласила "Великий тракт".

   - Мы на верном пути, - радостно сказала Льявалла.

   Не успели они обрадоваться, как ночной ветер донес до слуха отдаленные голоса.

   - Кто-то кричит! - встрепенулся Грин. - Слышите?!

   - Там! - воскликнул Бэнкси, указывая в сторону раскинувшейся за стеной рощи.

   - Слишком темно, - сказал Артего. - Ничего не видать.

   - Сто-о-йте!!! - раздался вдали до боли знакомый голос.

   - Вигль! - почти одновременно с Льяваллой воскликнул Грин.

   - Помоги-и-те!!!

   - А вот это уже не Вигль, - озадаченно пробормотал юноша. - Их там что, двое?!

   - Ждите меня здесь, - сказал эфал, спрыгивая на землю. В мгновение ока он перемахнул через забор и скрылся в темноте.

   - Стойте!!! - истошный вопль твемета прозвучал ближе.

   - Сюда!!! - послышался громкий бас Артего. - Я здесь!

   Через три минуты переклички голоса стихли, оставив защитников в напряженной тишине.

   Встревоженный Грин уже собрался отправиться на поиски эфала, как вдруг в темноте послышалась его грузная поступь, а следом появился и сам гигант в сопровождении незнакомого старика и Вигля. Заприметив их испуганные лица, юноша сразу же почуял неладное.

   Пока Артего помогал перебираться седовласому старцу через стену, вдали послышался топот десятков ног.

   - Это веболги! - дрожащим голосом промолвил старик, как только его ноги коснулись земли. - Десятки, сотни веболгов. Мы в большой опасности!

   У старца было покрытое морщинами худощавое лицо, на котором росли белоснежные усы и небольшая борода. На высоком черепе в отличие от подбородка почти не осталось волос, лишь редкие седины обрамляли гладкую лысину. Кроме прочего у него были узкие скулы, впалые щеки и прямой нос среднего размера. Усталые, слезящиеся глаза выглядели не просто большими, но и необычайно глубокими. В них сразу угадывалась мудрость преклонных лет и еще едва уловимое, но необычайно притягательное чувство сродни отцовской доброте.

   Одет старик был просто: в коричневую робу с капюшоном, подпоясанную веревкой и прохудившиеся кожаные сандалии на босу ногу.

   Переправив через стену Вигля, Артего перебрался сам и сразу же помог старику взобраться на Модо. Твемет не успел вымолвить и слова, как вмиг очутился на Веснушке прямо за спиной не очень довольного Бэнкси.

   Тем временем, из чащи показались клыкастые морды их преследователей. Один из них сходу попытался перепрыгнуть через стену, но тотчас был пронзен арбалетным болтом гальмитла.

   Отряд дружно рванул с места, оставляя позади десятки рычащих и беснующихся веболгов. Не успели они отъехать на приличное расстояние, как вдруг на стене появился покрытый черным мехом жилистый исполин и прыгнул на ехавшую позади Льяваллу. К счастью лошадь эскритки уже разогналась, и его когти схватили лишь воздух.