– Фи! – возмущенно фыркнула Любочка и снова стала печатать на машинке.

А Краснобаев пошел в общежитие военных летчиков, устроился в комнату, как ему приказал генерал Бочкин, и лег спать.

Все-таки он очень устал. Шутка ли? Всю ночь от волнения не спал, потом с бандитами террористами боролся, затем по городу гулял. Усталость накопилась и свалила Ивана Ивановича. Уснул он богатырским сном. Как ему генералом было приказано.

Так бы он до утра и проспал, если бы поздно вечером к нему в комнату не постучали. Встал Краснобаев, глаза протер, босиком пошел дверь открывать. Открыл дверь, а потом открыл рот от удивления.

Перед ним стояла Любочка Иголкина, смотрела на него огромными глазами и хлопала густыми ресницами. А в руках она держала две кастрюли и стакан компота. Да-да именно так. Две кастрюли. Одна побольше, другая на ней поменьше, а сверху стакан с вишневым компотом.

– Что такое? – пробормотал Краснобаев.

– Это я пришла, – сказал Любочка и вошла в комнату Ивана Ивановича. – Спите?

– Так точно, спал. А теперь вот…

– Что вот?

– Теперь вот проснулся.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Любочка. – А то я пришла в столовую на ужин, смотрю, а вас нет. Я так и подумала, что вы спите. Не дело, говорю сама себе, без ужина человеку оставаться. Как-то он наутро самолет принимать отправится с пустым желудком? Верно подумала?

Краснобаев совсем растерялся. Стоит, сказать ничего не может. А Любочка уже стол накрывает. Достала салфетку, постелила ее, затем тарелки вынула, наполнила одну супом.

– Вот, – говорит, – рассольник. Кушайте на здоровье.

Тут у Краснобаева при виде дымящегося рассольника зверский аппетит проснулся. Сел он за стол, ложку взял и начал так есть, что только за ушами у него затрещало. А Любочка стоит, радуется, добавки ему подливает. Три тарелки супа съел Краснобаев.

– Теперь второе, – говорит Любочка и накладывает в другую тарелку макарон с котлетами.

Есть у людей слабости в еде. Почти у всех есть. У Краснобаева слабостью были макароны. Он их так любил, что готов был есть сколько угодно, где угодно и когда угодно. А уж котлеты он просто обожал, еще с раннего детства. Так что и второе он съел тоже две порции. Съел, даже вспотел от удовольствия. Сидит, отдышаться не может.

– Спасибо, – говорит, – товарищ прапорщик, за заботу.

Любочка смутилась, личико платочком прикрыла, руками замахала.

– Да что вы, да что вы! – кричит. И потом как воскликнет. – Ах!

Краснобаев даже испугался. Со стула вскочил.

– Что такое? – спрашивает.

– А компот? – говорит Любочка. – Вы компот забыли выпить!

– Компот? – засмеялся Краснобаев и погладил свой округлившийся живот. – Да он в меня и не полезет. Я так сильно наелся.

– Что же делать? – расстроилась Любочка. – Он такой вкусный.

– Вкусный?

– Вкусный.

– Тогда знаете что?

– Что?

– Выпейте его сами!

– Сама? – удивилась Любочка.

– Ну да. Я вас угощаю.

– Раз угощаете, тогда выпью. А то ведь отказываться будет невежливо. Не так ли?

– Конечно.

И Любочка Иголкина залпом выпила компот из высокого стакана. И губы у нее стали от компота еще краше. Краснобаев даже засмущался.

– А знаете что, – говорит Любочка. – Давайте все же куда-нибудь сходим!

Краснобаев смутился и покраснел как вареный рак.

– Куда же, – спрашивает, – мы пойдем? В кино?

– Нет, в кино мы уже опоздали.

Краснобаев облегченно вздохнул. Но Любочка загадочно улыбнулась и подняла вверх указательный палец.

– Мы пойдем на танцы!

– На танцы! – ахнул Иван Иванович, и покраснел в этот раз уже как свекла.

Тут надо рассказать о том, как Краснобаев относился к танцам и вообще к девушкам.

Дело в том, что Краснобаев очень стеснялся девушек и совершенно не умел себя с ними вести. Смущался, краснел, не мог выговорить ни слова, а если говорил, то заикался и глотал слова. Над ним смеялись, и тогда он смущался еще больше. Кончилось тем, что он вообще стал избегать общения с женским полом. Когда он учился в летном училище, то только и делал, что учился. Сидел над учебниками, писал конспекты, учил теории, а когда уходил в увольнительную в город, то шел не на свидания, ни в кино, ни на танцы, как это делали его товарищи, а в центральную библиотеку, где тоже читал и повышал свои знания.

И танцевать он тоже совершенно не умел, о чем сейчас и признался Любочке. Сначала он хотел просто наотрез отказаться, но потом подумал, что это с его стороны будет свинством, после того, как человек для него так старался, накормил ужином, а теперь вот и о досуге его печется.

– Ничего в этом трудного нет, – сказала тогда Любочка. – Пойдемте, я вас научу.

И ничего не оставалось бедному Краснобаеву, как поплестись за ней на танцы.

А танцплощадка была в сельском клубе, который находился в трех километрах от базы в деревне Силкино. Вот туда-то и пошли Краснобаев и Любочка.

Пришли они в клуб, а танцплощадка полна народу. И все офицеры почти здесь, кто свободен от дежурства, и много деревенских парней и девушек. Танцы в самом разгаре. Аппаратура, радио и магнитофоны всякие, гремят, цветомузыка огнями разноцветными сверкает, барабаны набивают современные ритмы, а голоса популярных певцов и певиц поют о не разделенной любви, и еще много о чем и о ком.

Не очень-то любил все это Иван Иванович. Серьезный он человек, не ветреный.

Любочка как оказалась на танцплощадке, так обо всем забыла, и прежде всего о Краснобаеве. Пригласил ее вихрастый тракторист в высоких кирзовых сапогах на танец, она и убежала. А потом ее другой тракторист пригласил, затем комбайнер, и так далее.

А Краснобаев встал у забора и скромненько стал за всем наблюдать.

Силкинские девушки его сразу заприметили. Да как такого на заметишь? Иван Иванович молодой человек, видный, представительный, и интеллигентность в нем какая-то есть, мягкость во взоре. На таких девушки как воробьи на просыпанный горох слетаются. И стали они его наперебой приглашать. А Иван Иванович стесняется, отказывается, руками машет, мол, неохота мне, в следующий раз. Но силкинские девчата бойкие, не отстают. Налетели все вместе и вытащили его в круг.

Стоит Краснобаев, топчется, с ноги на ногу переминается. Совершенно его движения на современный танец не похожи. Вернее ему так это казалось. На самом же деле современные танцы – дело демократичное. Это тебе не кадриль и не вальс и не гопак. Что умеешь, то и делай. Главное, чтобы в такт попасть. А с этим у Краснобаева все в норме было. Он же военный. И музыка как раз два на четыре звучала. Так что он представил себе, что на плацу стоит и на месте марширует. Ать-два! Ать-два! Только мышцы на руках постарался расслабить, чтобы они посвободнее болтались. Так что девчата даже довольны остались.

– А говорил, что танцевать не умеет! – подбадривали они его.

А Краснобаев во всю старается. Покраснел весь, вспотел, глаза выпучил. Да только в темноте, да при красных фонарях никто этого и не видит. Да и не до Краснобаева всем. Каждый собой занят, собственными движениями. Современные танцы они демократичные.

Так до трех часов ночи и промаршировал Иван Иванович. А потом танцы кончились, все разбились на пары и разбрелись в ночи.

Собрался и Краснобаев в общежитие возвращаться. Тут его Любочка и окликнула.

– Лейтенант! – кричит. – Куда же это вы без меня?

– Так я думал, что вы с комбайнером ушли, – стал оправдываться Иван Иванович.

– Я бы с удовольствием, да только завтра рано вставать. Мы ведь с вами люди военные.

– Это точно, товарищ прапорщик.

Прошли они немного в темноте, а потом Любочка говорит:

– Все!

– Что все? – удивился Краснобаев.

– Все, говорю. Дальше идти не могу.

– Это почему же?

– Ноги болят и идти отказываются. Слишком много я танцевала. Эти парни силкинские такие ветреные и буйные. Танцуют и танцуют, танцуют и танцуют, прямо спасу нет. Всех сил лишили. Ах я бедная! Ну вот, не дойду теперь до дома, завтра на службу опоздаю, выговор получу. А могут и в отставку отправить. Наш генерал он ведь такой строгий.