— Эй, леди! — сказал я. — Полегче с этой штукой.

Она ничего не сказала, только стояла и ждала, не сделаю ли я неверного движения. Мне не хотелось пропускать 65 киловольт по своей нервной системе, и я задержал дыхание и очень аккуратно нащупал в кармане рубашки свое репортерское удостоверение.

Медленно вытащив карточку из многослойного картона, я показал так, чтобы ей было видно. Она внимательно изучила удостоверение, переводя глаза с моего лица на голограмму и обратно, и наконец слегка кивнула. Парализатор отодвинулся от моей груди и вернулся в карман жакета.

— С этим предметом следует быть осторожнее, — заметил я. — Они бывают опасны в такую погоду. Проводимость возрастает или…

— Ладно, вы — другой репортер из «Биг мадди», — сказала она, игнорируя мой полезный совет. — А теперь скажите мне, почему здесь вы, а не Тьернан.

— Хороший вопрос, — ответил я, — только я хотел бы сначала послушать вас. Как вам это удалось: послали СИ Джону, а попало оно ко мне?

Она несколько раз моргнула, не понимая:

— Простите? Я не совсем поняла…

— Слушайте, — сказал я, уже не понижая голоса. — Мой ПТ десять минут назад сказал мне, что для меня есть сообщение. Оно было адресовано Джону, но послано ко мне, и в нем говорилось, что я… то есть он, или кто там, должен встретиться с кем-то в восемь вечера вот на этом месте. И теперь, поскольку вы и есть этот «кто-то»…

— Погодите минутку, — перебила она меня. — Вы получили сообщение десять минут назад?

— Что-то вроде этого.

— Десять минут назад? — повторила она с напором.

Это уже начало меня утомлять.

— Ну, десять, пятнадцать, кто там считает? Дело ведь в том…

Две сопливки, нагрузившись до самых сисек какой-то дрянью, заработанной на улице, прошли, шатаясь, мимо и отпихнули меня с дороги. Я чуть не полетел на черную женщину, но она отступила в сторону, поймала меня за пиджак и притиснула к колонне.

— Дело в том, мистер Розен, — спокойно произнесла она, глядя мне прямо в глаза, — что сегодня я не посылала никаких СИ, но днем получила е-мейл от Джона Тьернана с предложением встретиться здесь в восемь. И вот я здесь, а вместо него приходите вы. Вот я и спрашиваю: где ваш приятель?

Разговор быстро заходил в тупик.

— Знаете что? — сказал я, на секунду снимая шапку, чтобы откинуть с глаз намокшие волосы. — Вам придется просто поверить мне, понимаете? Джона здесь нет. Иначе я бы об этом знал. А если вы мне СИ не посылали…

— Если Джон не посылал мне е-мейла… — И тут ее голос пресекся, а в темных глазах мелькнул страх.

Нет, не страх. Абсолютный ужас. Пустое, лишенное всякого выражения лицо с отвисшей челюстью. Как у человека, заглянувшего в бездну и увидевшего там чудовищ.

— О Господи, — прошептала она. — Началось…

И тогда я услышал вертолеты.

Сначала не было ничего, кроме гудения толпы в амфитеатре под нами, тихого шелеста дождя и далекого визга электрических гитар. И вдруг над нами, стремительно нарастая, раздалось жужжание, и я поднял глаза как раз вовремя, чтобы заметить приближение первой вертушки.

Это был «Найт Хок Эм-Эйч-6» — быстрый боевой вертолет, созданный для диверсионных ночных налетов на Средиземном море. В чем-то устарелый, но для полицейской работы в США вполне годится. Из-за глушителей на двигателе и винтах его никто в Муни не заметил до тех пор, пока он не оказался прямо над амфитеатром, низко, как летучая мышь, перелетев над стеной.

Передо мной мелькнули силуэты двух человек экипажа, трафарет «ВЧР» на матово-черном фюзеляже, а потом из вынесенных гондол заполыхали вспышки, будто над толпой протащили в сторону лестницы две канистры, оставлявшие тонкие струйки. Рок-группа побросала инструменты и прикинулась ветошью, а гранаты с деревянным стуком врезались в задник и лопнули, залив платформу густым бледным дымом.

«Найт Хок» резко скользнул вправо, вильнув, как рыба, тощим хвостом, и завис над амфитеатром, винтами разгоняя дым по эстраде и через оркестровую яму — по рядам амфитеатра. Я уловил запах — ни с чем не спутаешь слезоточивого газа, однако многие сквоттеры, считая, что их всего лишь пугают дымовыми бомбами, не торопились удирать, хотя первые жертвы атаки уже давились кашлем.

Кстати, насчет слезоточивого газа: его невинное название вводит всех в заблуждение, он, мол, просто заставляет слегка поплакать. Мало кто знает о слепящей невыносимой боли, когда он попадает в глаза; еще хуже — его вдохнуть. Тогда пиши пропало.

Туман приближался к нам, а тем временем осознавшие опасность сквоттеры стадом ринулись к заднему выходу. Вокруг нас, толкаясь и вцепляясь друг в друга когтями и зубами, рвались к выходу из амфитеатра люди, охваченные паникой газовой атаки. Я схватил за руку свою собеседницу и со словами: «Быстро отсюда!» — потянул ее к выходу.

Мы проталкивались и прорывались сквозь толпу, пока нам не удалось протиснуться через затор в воротах — так, теперь бежать к автостоянке. Все еще вцепившись в ее руку, я оглянулся — и как раз вовремя, чтобы увидеть: опасность далеко не миновала.

В воздухе послышался шум винтов, и гораздо громче, чему «Эм-Эйч-6». По автостоянке хлестнул ураганный вихрь, терзая полы палаток и брезентовые навесы, во все стороны полетел мусор, опрокидывая краденные из супермаркетов тележки, бурно заплясали над урнами языки пламени. Я резко затормозил и глянул вверх. На нас спускался гигантский силуэт, сверкая мигающими красными и синими огнями, шаря прожекторами во тьме, как НЛО, атакующий беззащитный город.

Не то чтобы летающее блюдце — скорее «Ви-22 Оспрей». Большой двухпропеллерный вертолет сел прямо рядом с Муни; и если замеченный мной в овальном иллюминаторе силуэт, одетый в снаряжение для разгона бунтующих толп и вставлявший магазин в свою штурмовую винтовку «Хэклер и Кох», принадлежал Элвису Пресли, то мне предстоял серьезный разговор с королем рок-н-ролла о его дальнейшей карьере.

Это был полномасштабный налет ВЧР, и нужно быть таким идиотом, как я, чтобы не заметить его приближения. Члены городского совета уже давно вопили насчет «отбить обратно у сквоттеров Форест-парк», и наплевать, что именно они придумали поселить в парке семьдесят пять тысяч бездомных. Удар назревал давно, и захват сквоттерами Муни был последней каплей. По этому поводу разливался соловьем Стив Эстес — член городского совета, чьи политические амбиции могли сравниться только с его собственным «эго».

Но сейчас не время разбираться в интригах местной политики. Подлетели еще «Оспрей». Первый уже сел; из отскочившей со звоном двери посыпались солдаты ВЧР. Воняло слезоточивым газом, люди бежали, спасаясь от солдат, вот-вот затопчут. Вокруг места приземления вертолета уже раздавались крики, заглушаемые гулким «ка-чуннг!» лопавшихся в толпе газовых гранат.

Нечего было и думать удрать через стоянку — я слышал рев моторов подъезжающих с другой стороны холма ЛАВ-25 — «Пираний», колесами подминавших на скорую руку сооруженные сквоттерами вокруг Муни баррикады. Через несколько минут нас накроют слезоточивым газом, водометами, сетями или резиновыми пулями.

Справа круто обрывалась заросшая насыпь.

— Сюда! — крикнул я ей в ухо. — Вниз по склону!

— Нет! — проорала она, выдергивая у меня руку. — Мне надо в другое место!

— Да вы…

— Заткнись и слушай! — Она схватила меня за плечи и закричала прямо мне в лицо: — Скажи Тьернану…

Сзади застучали автоматы, завопили раненые. Я не знал, стреляют солдаты резиновыми пулями или настоящими, и не имел никакого желания остаться и выяснить. Женщина оглянулась через плечо и снова впилась взглядом в меня.

— Скажи Тьернану, что я его жду у Клэнси на Гэйер-стрит! — Она перекрикивала шум. — Завтра в восемь! И чтобы не верил никаким другим сообщениям. Ты понял?

— Да кто вы такая? — заорал я в ответ. — Что это за мадридские тайны?

На долю секунды у нее мелькнула неуверенность, как будто она хотела мне все сказать в этой мешанине бунта, но боялась поверить своей интуиции. Потом она притянула меня к себе и прошептала в самое ухо: