— Да, и я тоже.

Марианна поставила коробку с дисками и прислонилась к полке. Впервые с момента моего прихода она оставила свой холодный тон вынужденной к гостеприимству стервы; это была моя жена, вместе со мной горюющая о потере нашего сына.

— Боже ты мой, я даже в его комнате ничего не стала менять, мне все время казалось, что это страшная ошибка, что не было его в том поезде, в конце концов…

Поезд. Опять этот поезд.

— Его больше нет, Мари, — мягко сказал я. — Ошибки не было. Была катастрофа, и он погиб; И это все.

Марианна медленно наклонила голову:

— Да, это все. — Она уставилась в пол. — Джерри, скажи, что ты просто хотел еще раз на него посмотреть. Скажи, что это не связано с историей, в которую ты влип.

Она подняла глаза и смотрела прямо на меня:

— Это ведь не для твоей статьи, нет?

Я понял. Один раз я потерял работу в газете, пытаясь спасти от смерти детей. Я полез на нож, защищая ребят, которых даже не знал, совсем чужих, потому что это было частью моей работы. А своего сына спасти от смерти я не смог. Джейми исчез, не увидев своего отца, только потому, что папочка был слишком занят своей работой и мог только купить ему билет на поезд в вечность.

Обвинение, что я читал в ее глазах, было несправедливым, но несправедливо и то, что землетрясение не считалось с расписанием поездов Метролинка. И сама смерть тоже несправедлива.

Не дождавшись ответа, Марианна с опущенной головой пошла к двери:

— Я тебе постелила в гостиной и сказала дому, чтобы разбудил тебя в восемь. К тому времени срабатывает кофеварка. В холодильнике есть сладкие рулеты, если хочешь…

— Ладно, детка. Спасибо за все.

В ответ она снова кивнула и пошла к лестнице. Потом остановилась и снова повернулась ко мне:

— Кстати, Джерри… Там наверху никого нет, если ты этим интересовался. Спокойной ночи.

И она ушла раньше, чем я успел спросить, когда она успела так насобачиться читать мысли.

Я проснулся от дальнего звона церковных колоколов, отзвонивших восемь раз где-то поблизости, хотя ни на одной из двух ближайших церквей колоколов не было.

Звук шел с потолка: Марианна запрограммировала дом разбудить меня в восемь и сварить на кухне кофе. Я бы не отказался поспать еще часок, и все же я был ей благодарен, что она не выбрала для будильника какой-нибудь другой звук была бы она постервознее, выбрала бы звук артиллерийского салюта, а то и чего похуже.

Как бы там ни было, я еще полежал пару минут на раттановой кушетке, переходя от сна к бодрствованию. Я слышал, как журчит душ наверху, чуял запах настоящего кофе из кухни, слушал, как птицы поют на улице. Все было уютно, тепло, привычно, как тогда, когда я еще жил в этом доме.

Моя мысль перескочила, и я вспомнил Джона, как я видел его последний раз на полу у Клэнси, а вокруг столпились копы и санитары. Мертвый, с дырой во лбу… и я знал, что, если я не выясню, как и почему, покоя мне уже не знать никогда, и каждое утро будет наполнено призраками.

Жужжание телефона прервало ход мыслей. Я почти вскочил с кушетки, как вдруг вспомнил, что положил трубку телефона на пол рядом с собой. Марианна все еще была в душе, так что я взял трубку и нажал кнопку.

— Алло! Гм… резиденция Розенов, — сказал я.

— Где тебя черти носят?!

Бейли. У этого сукиного сына прямо дар устраивать людям мерзкие пробуждения.

— Ну, Перл, — произнес я, садясь на кушетке, — если ты сюда позвонил, то ты точно знаешь, куда они меня занесли.

— Методом исключения. Если тебя нет в твоей квартире, то ты должен быть где-то в другом месте.

— Ну ты просто Шерлок Холмс…

— Розен, перестань мне пудрить мозги. Мы только что узнали, что Джона убили и что тебя видели с копами у Клэнси, а когда я к тебе поднялся, у тебя там будто орда прошла. На улице видели ночью пару танков ВЧР. Так объясни, какого хрена тут творится?

— Эрл…

— Самое, так твою мать, время ехать к своей бывшей половине. Какого, я тебя спрашиваю…

Я вздохнул, выглянув из окна гостиной. Перед домом не было автомобилей, но это еще ничего не значило.

— Эрл, послушай…

— Ничего не буду слушать — только когда прочитают вслух приказ о твоем увольнении, если ты сию же мину…

— Эрл, а ну заткнись.

Это подействовало, по крайней мере на тот момент. Я перевел дыхание:

— Я знаю, что происходит. Но телефон у меня без розетки, ты понимаешь?

На другом конце линии молчали. Характер у Перла был не сахар, и мозгов он ел больше, чем у него между ушами — по крайней мере так иногда казалось, но понимать намеки он умел. Он понимал, что разговоры по беспроволочному телефону может подслушать любой владелец двухбитного сканера. Даже если этого не сделают мои соседи, за полицию или ВЧР ручаться было трудно.

— Я знаю, что происходит, — повторил я. — Прямо сейчас я об этом говорить не могу, но кое-кто выворотил наверх кучу грязи. Убийство Джона с этим связано.

До меня донесся медленный выдох.

— Ты серьезно?

— Как сердечный приступ. — Тут у меня возникла неожиданная мысль. — Ты еще не говорил с Сэнди Тьернан?

— Говорил. Она в хорошем шоке. Она позвонила мне в шесть утра, сказала, что ей звонили из отдела убийств…

— Майк Фарентино?

— Именно он. А когда я ему позвонил, он ответил, что видел тебя вечером у Клэнси. — Его голос из воинственного стал недоумевающим. — Что за сенсация, Джер?

— Расскажу, когда приеду, — сказал я. — Как только доберусь. А пока что… — Я замялся, подбирая слова. — Как ты думаешь, истребителя насекомых сможешь сегодня вызвать?

— Чего? Истребителя?

— Именно. — Я потер рукой оставшийся от спанья на узкой кушетке узел на шее. Воды из душевой больше слышно не было. — Меня, знаешь, эти тараканы на чердаке уже достали. Они и в офис могут заползти. Я бы на твоем месте это проверил.

Еще одно долгое молчание, и ответ:

— Ты знаешь, ты прав. Я позвоню Оркину, может быть, он кого-нибудь пришлет.

Бейли понял намек. Тараканы на чердаке — читай жучки в офисе. Если нас кто-то подслушивал, он наверняка поймет, о чем была речь, но надо было предупредить Перла, пока он не стал куда-нибудь звонить или закладывать что-нибудь существенное в офисные компьютеры.

Единственное недопонимание — он считал, что я говорю о федералах и копах; я же не был так уверен, что нас подслушивают только полиция и ВЧР. Кто-то посторонний смог проникнуть в закрытый шифрованной защитой Джокер, кто-то занялся этим спиритизмом с подделанным изображением Джейми. Пока я не имел ни единой догадки, кто это такие, я не хотел больше давать им ни одного шанса.

— Отлично, — ответил я. — Доберусь, как только смогу.

Я отключил трубку, откинул одеяло и свесил ноги с кушетки. На кофе и рулеты нет времени, надо быстро одеваться и уматывать. Я потянулся к штанам, валявшимся там, где я их скинул, когда раздался знакомый скрип ступенек.

Я глянул вверх. Марианна сидела на площадке, на ней был халат, волосы замотаны в мокрое полотенце. Не знаю, сколько она там пробыла и что из моего разговора слышала.

— Эй, — спросил я, — ты чего там делаешь?

Дурацкий вопрос, и она даже не стала отвечать. Мари смотрела на меня, взявшись рукой за подбородок:

— Тебе надо в Даунтаун?

Я поколебался, потом кивнул. Путь до ближайшей станции Метролинка был не близок, а у меня, хоть я с вечера и обещал утром вызвать такси, денег на проезд до Суларда не было, и она это знала.

Она на секунду прикрыла глаза:

— А еще тебе нужны деньги, верно?

— Слушай, я не просил…

— Я тебе могу дать пятьдесят долларов. — Она не обратила внимания на мой полупротест. — А если ты подождешь, пока я оденусь, я тебя доставлю в газету через полчаса. О'кей?

Я снова кивнул. Мы посмотрели друг на друга, и вспомнили совместно прожитое. Как съехались в одну квартиру. Сгоревшие завтраки, забытые обеды. Белье на полу, неоплаченные счета. Две-три потерянные работы, приступы утренней тошноты — предвестие появления ребенка, которого ни она, ни я не хотели заводить, но все же решили сохранить. Помолвка и свадьба. Смерть и разлад. Разъезд, ждущий оформления в виде развода.