— Вера Николаевна! Вы скажите мужу, чтоб он глупостей никаких не делал, потому что у вас будет ребёнок, а именно мальчик, то есть — сын. Сходите в женскую консультацию.

После этого он повернулся и быстро зашагал домой, так что зря Вера со слезами и злостью немыслимой надежды кричала ему вслед:

— Да ты постой, полоумный, хоть скажи толком, что такое ты буробишь тут мне… Так, ребята, быстрей заканчивайте, и все ключи потом тёте Кате отдадите. Где водила? Давай я тебе путёвку отмечу. Меня срочно в РЭУ вызывают.

Вечером Вера Николаевна пришла к Юрию Сергеевичу, счастливая, перепуганная, заплаканная, благоухая духами и винным перегаром.

— Дядя Юра, родной! — жалобно запела она, и это басовитое пение, действительно напоминало мычание коровы. — Да ты как узнал-то? Вроде свечку ж не держал… А у меня, понимаешь, месячные не всегда точно в срок приходят, так мне и ни к чему. А ведь, будто в воду ты смотрел. Говорят, пять-шесть недель.

Вскорости после этого случая к Юрию Сергеевичу позвонил соседский сын, двадцатилетний остолоп, и пожаловался что у него ночью во дворе какие-то бандиты отобрали машину.

— Я, конечно, приехал под кайфом. Машину поставил, только вышел, подходят двое и один суёт мне в морду ствол: «Давай все документы, техпаспорт, ключи и — канай по холодку». Помоги, дядя Юра. Ты ж экстрасенс.

— Дурак! — рассердился старик. — Какой я экстрасенс тебе? Пить надо меньше. А такому, дураку, как ты, вообще, молоко… желательно кипячёное.

Но что-то удержало его, когда уж он совсем собрался вытолкать парня за дверь. Он его расспросил о машине и записал номера.

— Ты, вот что, Шурка. Иди сейчас домой и сиди там, никуда не выходи до самого вечера. И даже до утра. Понял? И никому ничего не говори.

Когда Шурка ушёл Юрий Сергеевич снова улёгся на свой диван, но лежал на нём совсем недолго. Он встал, на этот раз ничего парадного надевать не захотел и даже не побрился, а просто доехал на троллейбусе до Районного отделения милиции. В дежурке он сказал, что ему нужно срочно поговорить с начальником Уголовного розыска. Именно с начальником. Только с ним. После некоторого колебания дежурный лейтенант позвонил наверх и пропустил его. Войдя в кабинет, где за столом с несколькими телефонами, компьютером, грудой бумаг, дымящейся пепельницей сидел седой, угрюмый полковник, не сразу поднявший на него воспалённые недобрые глаза.

— Это вы хотели со мной лично говорить? Что случилось? Присаживайтесь. Говорите. Только сначала — ваши данные, имя и фамилия, где проживаете, паспорт с вами?

Юрий Сергеевич вместо паспорта положил на стол бумажку с номерами машины:

— Вот, товарищ полковник, номера машины, девятая модель, вишнёвый цвет. Куплена новой. Второй год в эксплуатации. В хорошем состоянии. Пусть её вернут моему соседу. Больше мне ничего не надо.

— Угнали?

— Отобрали. И пистолетом грозились.

— Пусть сосед приходит — только, конечно, не ко мне, а в дежурную — напишет заявление, и будем разбираться.

— А не проще так? Вы сейчас вызываете сюда того гада, который, пользуясь табельным оружием, занимается в городе грабежом, и ему приказываете это утрясти с человеком по совести. То есть, ему придётся оплатить в разумных пределах моральный ущерб. Это чтоб до суда дело не доводить и не компрометировать Органы. Последние случаи: Это он ограбил квартиру в новом доме на Речной. На площади у рынка белым днём отобрал у женщины сумочку с долларами, не знаю, сколько их там было у неё. Дальше. Отобрал у мальчишки мотоцикл очень дорогой, с виду какой-то японской фирмы.

Полковник молчал, уставившись на потрёпанного, небритого старика, который не стал садиться, а стоял у стола, невозмутимо разглядывая за спиной у начальника фотографии, где тот был в камуфляжной форме с автоматом, в тире со снайперской винтовкой, ему вручают орден, он перед строем бойцов и так далее, отдельно фотография жены, детей и внуков.

— Добро. Разговор такой, что надо всё ж познакомится, — улыбаясь с блеском золотых коронок, наконец, проговорил он.

— Смысла нет знакомиться. Я вам, товарищ полковник, только назову фамилию и звание вашего офицера. Шестопалов. Так? Старший лейтенант. Правильно?

На этот раз начальник молчал очень долго. Потом он, прокашлявшись, проговорил:

— Да ты б хоть сказал, ты кто такой? Узнаем же всё равно. Хорошо. Иди. Машина к концу дня будет во дворе, — он даже не спросил адрес дома. — А гарантии какие?

— Ну, какие могут быть гарантии? Просто я тут не при чём. Пожаловался мне соседа моего сын. Вы, товарищ полковник, можете не беспокоиться. Вернут машину, деньги заплатят, как сейчас принято, и больше ничего не будет. Вы только сами проследите, чтоб молодые люди не торговались, как на базаре. Есть ведь, я думаю, какие-то определённые расценки для подобных случаев. И пусть оба не болтают лишнего. Это и мне ни к чему.

— Ладно. Я прослежу. Мы всё это утрясём, обещаю. А как ты его вычислил? Ладно, не спрашиваю. Ну, и… я рассчитываю на конфиденциальность, потому что не служба, а каторга, и людей взять негде, одна шпана. Приходи в любое время, поговорим. Потому что неясности оставлять, это не серьёзно, согласись.

Юрий Сергеевич ушёл. И в последующие несколько месяцев были ещё такие странные случаи. Однажды у магазина какой-то подросток ударил пожилую женщину. Собственно, не вполне ударил, скорее, толкнул так, что она, не удержавшись на ногах, упала. Юрий Сергеевич подошёл к мальчишке и пристально посмотрел ему в лицо. Парень после этого два дня не мог выговорить ни слова, а потом стал сильно заикаться. Прошло это через месяц. Однако, родители успели подать в суд. Дело к производству не приняли, поскольку с одной стороны больной выздоровел, а с другой стороны происшествие явно выходило за рамки естественного хода вещей. Свято-Каменск городок маленький. О Юрии Сергеевиче, конечно, стали рассказывать, чего и не было.

Как-будто телефона своего никому он не давал, однако, звонили ему через каждые пятнадцать минут со всякой чепухой. В основном просили уладить семейные неурядицы. Юрий Сергеевич пробовал отшучиваться, пробовал и разумные советы давать просто как человек пожилой, но от него упорно ждали чуда. Он стал посылать подальше, но звонки не прекращались.

У него побывал угрюмый человек с бегающими глазами, который рассказал ему страшную историю, как он шесть лет тому назад из ревности убил свою жену и закопал её на дачном участке. Этот человек хотел избавиться от угрызений совести.

— Так, понимаете, иногда схватит, что дышать нечем. И никак не проходит.

— Не, не надо, — сказал ему Юрий Сергеевич. — Не надо ничего мудрить. Вот, всё, как оно есть, пусть и остаётся. Без этого нельзя.

— Ага, тебе-то, папаша, легко говорить…

— Ну, что я сделаю? Не надо было убивать её. А не будешь мучиться, тогда — всё. Сопьёшься точно.

К нему потянулась целая вереница женщин, которые по разным причинам изменяли мужьям. Сначала он просто советовал дурака не валять, а после визита этого Свято-Каменского Отелло стал рассказывать про убийство на даче, и что делает с мужчиной ревность. Трудно сказать, насколько это помогало.

Хуже всего было паломничество больных. Стояли у него на лестничной площадке постоянно, так что ему даже пришлось повесить табличку: «Медпомощь не оказываю. Просьба не курить и не шуметь». По большей части это были люди, страдающие различными хроническими заболеваниями. Много алкоголиков, наркоманов и их измученных родных. Но ещё хуже оказалось то, что многие из этих больных те, кому удавалось к нему в квартиру всё же как-то втереться, потом рассказывали о чудесных исцелениях.

К недоумению Юрия Сергеевича, среди его посетителей было много пострадавших от различных компьютерных вирусов. В основном это были молодые люди. Скажем, компьютер совершенно перестал выключаться, даже если вовсе выдернуть вилку из розетки. Аппарат работал круглосуточно, и на экране шло совещание боевого крыла террористической группировки «Мученики менурской свободы». Какие-то люди, частично по-русски, а частично на неизвестном языке, очень темпераментно спорили, иногда даже дрались, а то и стреляли, и видно было, как убитых и раненых за ноги вытаскивали куда-то за пределы кадра.